Не бойся перемен

 - Алька – моя кровиночка и солнышко. А ты сегодня со мной, а завтра – неизвестно где, – отрезал Шурик. Так что последние годы он жил один, и вполне был доволен своим положением.

 Хорошо, что Русановка – небольшой район, где все рядом. Поэтому мои друзья из садика или школы жили где-то поблизости. Конечно, часть из них переехала в другие районы Киева, но таких было меньшинство. Как правило, человек выросший на Русановке, оставался ее патриотом на всю жизнь, и Шурик в этом не был исключением. Так что вскоре я стучалась к нему в дверь.

 Меня радостно сгребли в охапку, почти перенеся через порог, а потом Агеев занялся приготовлением кофе, а мне разрешил осмотреть его берлогу.

 Квартира моего одноклассника четко делилась на две части. И сразу можно было определить, где он собственно живет, а где работает. Рабочее место Шурика было идеально чистым и четко упорядоченным, комната блестела от развешенных на шнурке глянцевых фотографий, а все полки на стене были заполнены многочисленными журналами и книгами, сложенными чуть ли не под линейку.

 Зато жилая комната была похожа на свалку, где вперемешку с бельем и одеждой валялись куртки, сумки, бутылки и обувь; а также «благоухали» пол-литровые стеклянные банки, полные окурков. Центральное место хозяйского дивана занимала подушка непонятно-забытого цвета, на которой настороженно сидел Пузик. Увидев меня, он зевнул, потянулся и вновь завалился спать, утыкаясь носом в лапки.

 - Хватит рассматривать этот натюрморт, - пробасил над ухом Шурик. – Пошли кофе пить.

 Мы устроились на почти чистой кухне, и я рассказала все, что могла о нашей проблеме. Рассказ занял около 10 минут, и окончила я его словами:

 - Мы хотим, Шурик, чтобы ты помог нам последить за пани Збышевской. Выяснить, с кем она видится вне офиса, куда ходит и зачем. Возможно, твои снимки помогут нам избежать беды. Так что выручай, приятель, за ценой не постоим.

 - Ясно, – Шурик задумался. – Тогда мне нужно знать, когда прилетает эта ваша пани Агата, еще нужна ее фотография и место обитания, то есть адрес отеля. И, конечно, аванс на бензин и фотопленку. А общую стоимость своих услуг я определю уже после выполненной работы.

– Спасибо, что доверяешь, - ответила я.

 - Дело не в доверии, Мусечка. Ты - моя лучшая гарантия. Что брови подняла, разве не знаешь о чем я? Просто ты, солнце, всегда держишь слово, я это еще со школы помню. Раз пообещала, что все будет чики-пики, значит, так оно и будет.

 - Очень хорошо, Агеев. Значит, мы договорились. А пока что дай-ка номер своей мобилки, ты, Пуаро местного разлива.

 Шурик заржал:

 - Вот за что люблю тебя, Машка, так за то, что палец тебе в рот не клади, откусишь по самое «не хочу». Пиши. – И он продиктовал телефон.

 На улице меня ожидало жаркое солнце. Дождь закончился. Но зонт я все равно раскрыла, так как во всю капало с деревьев. Воздухом невозможно было надышаться, парило, как в бане. Мой костюм сразу же стал неудобным и жарким, и противно прилип к спине. «Зайду домой переодеться», - решила я.

 Наскоро приняв душ, я перезвонила шефу.

– Сергей, я обо всем договорилась.

– Очень хорошо, Маша.

– И что теперь?

– Возвращайся сюда.

– А что..?

– Я сказал: «Возвращайся». Ты поняла?

– Да.

– Жду, – и он отключился.

 Всю дорогу до дома Войтюка я упражнялась в придумывании эпитетов в адрес шефа.

 «Тиран и деспот, сатрап и самодур, рабовладелец и ...еще не знаю кто. Можно подумать я не знаю, зачем ты меня вызвал. Ха! И не надейся! «Утешать» я тебя не собираюсь. И блеять над тобой, как овечка, тоже. «Бе-е-едненький, приедет злая тетя, и будет обижать невинного мальчика. Ой-ой-ой! Такого обидишь, как же!»

 Так можно было упражняться долго, но мои ноги вскоре вновь оказались у двери начальника. Он открыл, рассматривая меня с подозрительностью вахтерши женского общежития. Молча забрал зонт и ушел в гостиную. Я глянула в зеркало, чтобы понять, что у меня не так. Зеркало показало, что все в порядке. Светлая блуза вполне пристойна, юбка не морщит, волосы как всегда убраны в узел. Никаких пятен и грязи. Чего же шеф злится? Или это не на меня?

 - А где Люся? – задала я вопрос, не обнаружив подругу в гостиной.

 - Ушла уже, – Сергей стоял, отвернувшись к окну, и явно демонстрируя, что сердит. Расспрашивать его трагическим тоном: «В чем дело?» и «Что случилось?» - мне абсолютно не хотелось. Я не признаю эти игры в «обиженных и оскорбленных». Чем выпендриваться, показывая свое недовольство, почему не сказать напрямик? Поэтому я ткнула пальцем в спину шефа:

 - Войтюк, когда перестанешь кукситься, найдешь меня на кухне. Я голодная. – Уйти он мне не дал, так резко обернувшись, что даже пришлось отскочить:

– Кукситься? – рявкнул он.

 - Это именно так и называется, - спокойно объяснила я. Правда, мое спокойствие было напускным, потому что физиономия шефа никак не внушала доверия. Я ненавижу бояться, а сейчас, нависающего надо мной разъяренного мужика, вдруг испугалась. Но именно страх – лучший катализатор храбрости. Поэтому, вновь сделав шаг вперед, я заорала в полный голос:

 - Не смей кричать на меня, сукин сын! И пугать не смей! А то, как дам по роже, зубов потом не соберешь! Понял?!

 - Я не кричу!
– проорал в ответ Сергей. А потом сел в кресло и уже более спокойно добавил.
– Просто я расстроен.

 - Тогда объясни в чем дело. Потому что я не Игорь Кио и мысли читать не умею, – я опустилась на диван.

– Прости, меньше всего на свете я хотел напугать тебя.

– Может, и не хотел, но у тебя хорошо получилось.

 Сергей затравленно посмотрел на меня и отвел глаза. Ему было ужасно неловко и то, что он таки собирался сказать, требовало героических усилий. Он пару раз открывал рот, но звука я так и не дождалась.

 - Хорошо, Войтюк, - пошла я ему навстречу. – Давай попробуем просто отвечать на вопросы, хорошо? Ты только головой мотай «Да» или «Нет». Вот и ладненько. То, что ты не можешь выговорить, связано с работой? Нет? Значит, с Агатой? Тоже нет? Ну, не я же довела тебя до такого состояния? Что, это я-я-я!?

 Мне пришлось выдохнуть, чтобы перестало звенеть в голове от собственного крика. Меня не было около двух часов. Что же могло случиться за это время?

 - Продолжим, шеф. Хотя признаюсь, я просто в недоумении. Итак, пока меня не было, кто-нибудь звонил? Нет. ...Хорошо, то, что так смущает тебя, связано с работой? Нет.