Не бросайте бескрылок
Шрифт:
Поели. Илья приказал Богдану:
– - Размузюкай этого чистюлю, да побыстрей, Кузьма ждет.
Богдан заулыбался:
– - Это запросто!
Роману непонятно, что значит "музюкать". Богдан пояснил. Ах, вон что, ну и пусть музюкает -- сам весь размузюканный. Для придания "нужного вида" у Богдана есть угольки, он ими раз-раз по лицу, потом по шее, рукам -- и готово! "Вид" у Романа получился такой смешной, что даже Илья кисло улыбнулся.
Выскочили на улицу -- и в "Волгу". Кузя по-прежнему не разговаривает, дуется за вчерашнее. Поехали. На коленях у Романа клетка с Бескрылкой. "Чир-рик, чир-рик!" -- словно спрашивая,
Кузя остановил "Волгу" у вокзала, высадил их, молча развернулся и уехал. Илья, а за ним Богдан с Романом, рванули к электричке. Успели. Билеты не брали, авось пронесет. Привалившись к спинке кресла, Богдан сразу же отключился, а Роману не дремлется. Электричка легко и плавно набирает скорость. Илья тоже молчит, он не из говорунов.
На московском вокзале людское столпотворение, а улицы, куда ни глянь, запружены машинами. Шли с толпой к метро, стараясь не оторваться друг от друга. Роман в одной руке держал клетку с Бескрылкой, а другой цеплялся за Богдана. Тот шел боком, чтобы не задеть больную руку. У входа в метро остановились.
– - Ждите, я скоро, -- сказал Илья и завернул за угол строения.
– - Тут и сидеть? -- спросил Роман, оглядевшись.
– - Да, а что?
– - Ничего, просто голова кругом.
– - Привыкнешь, днем народу меньше.
С поклажей в руках и на спине из-за угла появился Илья. Спешит.
Разложив на асфальте куски картона, велел "приступать", а сам начал собирать раскладной столик для торговли семенами.
– - Возьми очки, -- сказал Богдан Роману, -- а клетку перед собой поставь. Кепку брось на нее.
– - Может, без очков обойдусь?
– - Одевай, мы с тобой инвалиды, понял? А лучше дай клетку мне.
– - Зачем?
– - Давай-давай!
– - Бери, только осторожно.
Богдан взял здоровой рукой клетку, поставил себе на колени, огляделся и негромким, грустным голосом заканючил:
Птичка-однокрылка
в клеточке живет,
в поле не летает,
песен не поет...
Помолчав, вновь и вновь пропел про птичку срывающимся, дребезжащим голоском. Вернув клетку Роману, стал сыпать сочиненными перед сном стишками, жалуясь на свою жизнь и жизнь сидевшего рядом "братишки":
Заболела мамка,
и запил папаша,
и такою тяжкой
стала жизнь вся наша.
Мамку схоронили,
а отец нас бросил,
мы же, как бродяги,
милостыню просим.
На земельке стылой
мы сидим с братишкой,
в школу мы не ходим,
не читаем книжки...
Роман поправлял очки, "чирикал" с Бескрылкой, что-то повторял за Богданом и сам удивлялся, как у него все так здорово получается.
Многие москвичи торопливо и равнодушно проходили в метро: столько за последнее время появилось попрошаек и чего только от них не услышишь. Но немало было и таких, которые останавливались, доставали мелочь из карманов, молча клали монеты в кепки и уходили.
Нестарая женщина в очках, остановившись около Романа, спросила:
– - Мальчик, а птичка вместе с клеткой продается?
Роман сделал удивленное лицо, не зная, что ответить. Выручил Богдан. Прервав грустную песню, он пояснил:
– - Женщина, неужели вы не видите, что эта птичка -- тоже инвалидка? Как же ее можно продать? Она без крылышка...
– - Ах да, да, понятно, не продается... -- Поковырявшись в сумке, женщина бросила в кепку Романа денежку и скрылась
в метро.Прилично одетый мужчина, послушав Богдановы "страдания", сказал, что сам немало пережил, и дал Богдану долларовую купюру. Как только он отошел, тут как тут появился Илья и забрал деньги. Он успевал и торговать и денежки незаметно из кепок выгребать. Каждый раз злился, что в кепке Романа монет почти не было.
– - Ты не молчи, -- говорил он, делая страшные глаза, -- болтай чего-нибудь или пой...
– - Петь я не умею и не буду.
– - Зачем же без толку торчать?
– - Тогда уйду...
– - Я те уйду! -- пригрозил Илья, но бить не стал. Через какое-то время опять подскочил злой-презлой.
– - Пошли, поговорить надо.
Роман не шелохнулся.
Пробурчав что-то невразумительно-угрожающее, Илья потянул его за рукав куртки.
– - Ладно, пошли, все равно не боюсь. -- Роман пожал плечами и облизнул пересохшие губы. И Богдану: -- Подтвердишь потом, что бил.
– - Полялякай мне! -- Илья рывком потащил Романа за угол. Там остановился и, сопя раздувающимися ноздрями, прошипел:
– - Ты будешь, гаденыш, делом заниматься?
– - Не-ет, не буду! -- крикнул Роман.
– - Ах, не будешь? Тогда... -- и взмахнул рукой, но не успел ударить, как Роман дико завизжал:
– - Уби-ива-ют! Спас-сите!
Люди сразу их окружили, спрашивают, кто они и за что бьют.
– - Че орешь, дур-рак? -- рявкнул Илья и как можно спокойней объяснил людям:
– - Дурак он, от рождения, чок-ну-тый! -- И покрутил пальцем у виска. -- Идите, граждане, идите, мы сами разберемся.
Люди разошлись, Роман тоже пошел к Богдану. Обернувшись, предупредил отставшего Илью.
– - Вот как дед Вася приедет -- все расскажу. -- Он уже убеждался, что Илья тоже боится деда.
Угроза подействовала. С этого дня Илья к Роману не приставал, но пообещал что-то придумать. И придумал: принес небольшую иконку с Божьей Матерью, даже показал, как лучше держать ее. Теперь и Роман был при деле, хотя у Богдана и без него здорово получалось. К угрозам Ильи теперь Роман относился спокойно. Боятся братья деда Василия, боятся.
А люди идут и идут; кто-то не задерживаясь, другие останавливаются, слушают Богдана, крестятся, бросают в кепку монеты. Стишки приятеля Роману уже поднадоели. Подошла пожилая учительница, что неподалеку торговала семечками. Она слушала Богдана и вытирала слезы. "Все верно, -- шептала, -- никому такие, как вы, не нужны". Богдан с ней поговорил насчет семечек, и вскоре она их принесла. Вот радости-то было: теперь Бескрылке есть что поклевать.
Перед отъездом к Илье подошел милиционер небольшого роста, с кобурой на ремне и такой важный-важный. Богдан толкнул Романа:
– - Гляди, наша "крыша" появилась.
– - Какая "крыша"? -- не понял Роман.
– - Он и есть наша "крыша"... Ну, чтобы никто нас отсюда не турнул. За это Илья ему платит каждый день. Гляди, гляди, сейчас пойдут к телефонной будке и Илья сунет деньги, а потом "крыша" уплывет. -- Все так и было: Илья с милиционером отошли к будке, быстро о чем-то переговорили, потом Илья что-то передал милиционеру и тот не задерживаясь ушел. Роман услышал, как он сказал Илье:
– - До завтра.
Они приезжали и завтра и послезавтра, облав на ребятишек-попрошаек не было. Роман с новой своей ролью почти освоился, хотя песен не пел и руку за милостыней не тянул.