Не бросайте бескрылок

Закрыв дверцу машины на ключ, Максим пошел в сторону вокзала. В Ухабино он раньше не был, а вот дед, возможно, и жил в городке. Он неплохо ориентировался на улицах.

Характер у Максима добрый, в отца. Матери эта доброта не всегда нравилась, иной раз она напоминала сыну известную житейскую мудрость: "Не делай людям добра -- не получишь зла". Но Максиму не понятно: как это за добро получать зло? Хотя недавняя стычка с напарником говорила как раз об этом.

Максим зашел в кафе, в продуктовый магазин, купил себе пива и конфет Роману, но мальчика и деда нигде не встретил. Куда же они делись? Может, уже вернулись к машине, а он их тут разыскивает. Но вдруг на противоположной улочке увидел... Да, это были напарник и Ромка, державший в руках клетку с птичкой. Нагнувшись, старик о чем-то разговаривал с водителем легковушки. Потом он силой впихнул мальчишку в кабину, быстро сел сам, и машина уехала. Максим механически запомнил марку и даже номер. Вообще-то он не придал этому особого значения: мало ли куда поехали, возможно, семечек птице купить или еще что. Приедут и сами расскажут. Вернувшись к машине, Максим забрался в кабину, плотно поел, правда, без пива (потом, когда сменится, выпьет), и улегся спать.

Его разбудил сильный стук в окно. Опустив стекло, увидел недовольное лицо своего напарника. Тот спросил:

– - Ромка не появлялся?

– - Нет, -- зевнул Максим. -- А что?

– - Убежал, стервец.

– - И давно?

– - Да почти сразу, как в столовку пошли.

– - Да ну?! -- удивился Максим.

– - Вот те и ну! Он вообще такой, глаз да глаз нужен.

"Как же это получается, -- подумал Максим. -- Убежал "почти сразу", а он сам видел, как дед его в машину запихивал?" Но говорить об этом не стал, вспомнив еще одну житейскую мудрость: "Простота -- хуже воровства". Ладно, понаблюдает, что дальше будет. На всякий случай надо не забыть номер машины.

Тем временем Мошнев стоял и рассуждал, что Роман, возможно, уехал к каким-нибудь родственникам, так как обиделся из-за своей дурацкой птицы. У него, мол, уже не раз бывало: чуть что не так -- умотает, и ищи потом. "Давай-давай, наводи тень на плетень, только ничего из этого не выйдет", -- думал Максим. Вслух же сказал:

– - Но ведь ехать пора. Как быть?

– - Поедем, не буду же я бегать по улицам и искать его.

– - А как же Роман?

– - Найдется, объявится потом у кого-нибудь из родственников.

Вскоре выехали. Машину вел Максим. Мошнев сидел рядом и подремывал. Максим думал, что "побег" Романа и объяснения по этому поводу выглядят довольно странно и неубедительно. "Сказать бы ему сейчас: ну чего ты, старый, лапшу мне на уши вешаешь, ведь я же сам все видел!" И как бы он после этого себя повел? Но пока все останется как есть: вопросов задавать Максим не станет, тем более о том, что недавно своими глазами видел. Интересно, чем все это кончится? А может, Роман и правда убежал к кому-нибудь из родственников? Ясно одно-- придирчивого деда Ромка терпеть не мог.

30

Месяца за два до выхода на свободу Хромой получил письмо от Антонины Мошневой. Письма от нее были хотя и редко, но об основных изменениях в ее жизни Василий был в курсе. Повертев в руках конверт, отошел в сторонку, надорвал его и стал читать. А прочитав, так и не понял, зачем он вдруг потребовался бывшей зазнобе? Антонина интересовалась, когда у него кончается срок, и просила срочно приехать, так как нуждается в его помощи. Для Хромого это выглядело довольно странно: когда заканчивается срок, он ей писал. Кроме того, в конце была настораживающая приписка, чтобы письмо порвал, а свой ответ слал на почтамт, до востребования. Перечитав несколько раз небольшое послание Антонины, он его порвал и стал думать: что бы все это могло значить? Всегда спокойная и уверенная в себе Тоня-Антонина -- и вдруг такая несуразица! Думал долго, но так ни до чего и не додумался. Прошло время, и он о просьбе Антонины подзабыл, а вспомнил, лишь когда вышел за ворота колонии. Поехал к ней не сразу: надо было кое-куда заскочить, кое с кем встретиться, чтобы деньжат заиметь, а уж потом, взяв билет на самолет, полетел к Антонине. Мысли в дороге путались: то, что брательник в тюрьме загнулся, он знал, что племянница сдуру мужа за решетку упрятала, тоже. Знал и о других событиях в семье покойного брата, а потому терялся в догадках: зачем это он ей так срочно понадобился? Ведь написала, что если не приедет, то ей хоть руки на себя накладывай. А Антонина -- старая любовь, и в воровской, изломанной душе что-то к ней еще теплилось.

Приехал на попутке рано утром, машину на всякий случай придержал. Поднявшись пешком на нужный этаж, постоял, чтобы отдышаться, сердце-то ни в дугу, потом нажал на кнопку звонка. Антонина открыла не сразу, а лишь после того, как убедилась, что это он. Пропустила в тесный коридор и со словами: "Ах, Василь!", -- рывком подалась к нему и сухими губами поцеловала в щетинистый подбородок, после чего ноги ее подкосились. Придерживая ослабевшую Антонину, Мошнев стоял как истукан и тихо повторял: " Ну ты че, Тоня, ну ты че?.."

Почему-то вспомнилось детство. Она его давно-давно называла Васильком и смеялась. "Какой же я Василек? -- говорил он. -- Я преданный тебе кобелек. Охраняю..." Она же смеялась: "Выдумаешь тоже!.." -- "Кто же я теперь? -- вздохнул Хромой. -- Старый и никому не нужный, бродячий пес..."

Потом Антонина торопливо отвела его на кухню и покормила, даже бутылку водки на стол поставила. Но пить он не стал, а ел и думал. Уж такая, видно, у каждого человека психология: не успокоится, пока не узнает, в чем же дело. Он думал: что же подсуропит ему Антонина? А она глядела на него и тоже думала. Хромой склонялся больше к тому, что потребовался из-за Тамарки, небось опять что-нибудь отколола. Любимица, красавица, "ангелочек" Тамарочка за последние годы, он это знал по письмам, приносила Антонине больше мороки, чем радости. Для матери она была не мед. Горе, что дочь пропала, но куда денется, не иначе как загуляла?

Наконец молчанка закончилась, и Антонина еле слышно сказала, но... такое, что Хромой ушам не поверил.

– - Ты, это... в своем? -- Он постучал широкой ладонью по морщинистому лбу.

– - В своем, в своем, -- быстро и нервно ответила Антонина, продолжая мрачно глядеть на него.

– - И куда же хочешь сбагрить?

– - Сама не знаю, -- ответила Антонина, -- но куда-нибудь подальше, чтобы не сразу нашли.

– - В Красновку или к другим родичам, как я понял, нельзя, -- догадливо мыслил Хромой.

Поджав губы, Антонина кивнула.

– - Сожительницам моим оставлять, выходит, тоже опасно, проверят и найдут. Растолкуй хоть толком, чего боишься.

– - Не пытай, опосля узнаешь. Помоги.

– - И милиция искать станет? -- недовольно засопел Хромой. Он не хотел этого, ведь только-только вышел из зоны. Антонина с обреченным видом вновь закивала.

– - Когда же брать? -- Хромой думал, что хотя бы день-два будет "на раскрутку", но нет.

– - Как разбужу, сразу, пока темно.

– - Ну, подруга, ты даешь! -- воскликнул Хромой. -- Как же потом знать-то будешь?

– - Через Настю, племянницу из Красновки. Но после, сразу к ней не надо.

– - Угу, угу, баба вроде не болтливая. Тогда давай, буди внучка своего, -- Хромой встал и пошел в туалет. -- Хорошо, что машину задержал, -- сказал, приоткрыв дверь.

– - Поможешь -- век не забуду, -- все с той же обреченностью в голосе сказала Антонина.

– - Ладно, нам ли считаться?

– - Дарственную тебе и Ромке на квартиру подпишу.

– - Ты никак умирать собралась?

– - Все может быть, -- и Антонина пошла будить Романа.

31

А с Романом в Ухабино случилось то, что и должно было случиться. Мошнев дал Антонине "слово", и он его сдержал.

КамАЗ с прицепом, разрезая фарами ночную темь, легко мчался по трассе. За рулем был Максим, по правую сторону от него развалился Мошнев. В кабине тепло, оба молчали. Мошнев думал, как он легко, а главное -- надежно определил внука Антонины. Он долго ломал голову, куда его деть, и наконец вспомнил о семье старого друга, вместе с которым когда-то грабанули магазин. Друга давно нет в живых, сгорел от туберкулеза, а вот с его семьей Мошнев связь поддерживал, и там его всегда встречали по-доброму. Местечко что надо. Сыновья друга жили рядом с кладбищем. Вряд ли кому взбредет в голову искать Романа именно здесь. Мошнев доволен. Теперь осталось самое малое -- закупить подешевле лес. Есть и еще одна мысль: можно б было неплохо подзаработать. Нет, не то, что за рейс должны заплатить; он имел в виду совсем другое. Но для этого следовало склонить на свою сторону Максима. Удастся ли?