Не будите Гаурдака
Шрифт:
— Ч-чем ты в него б-бросил? — пристукивая зубами с риском откусить себе если не язык, то губу, хрипло проговорил сзади Друстан.
Иванушка задумался.
— По-моему, это был кувшин.
— Н-не знал, что простой кувшин может так п-повлиять на местное чудище… Жаль, что на п-переправе у нас не было таких к-кувшинов… и п-побольше…
— Не простой, — покачал головой царевич. — Там что-то было. Какая-то жидкость. Чай, наверное. Или… морс?.. Я не понял… Он так вонял, не в обиду хозяевам будет сказано, что попробовать его я не решился.
— И правильно сделал, — услышали люди за спиной женский голос. — Это
Лукоморец обернулся и увидел Боанн.
— Что вы там разглядываете? — приподняв вышитый подол длинного серого платья, она сделала шаг по мокрой от росы траве.
— Какая-то дыра, — виновато улыбаясь, проговорил лукоморец. — Образовалась.
— Дыра? — забеспокоилась женщина, и последние несколько метров преодолела вприпрыжку. — Дыра?.. Гайново седалище…
Даже в почти полной темноте лесного полога было видно, как она побледнела.
— Что случилось? — встревожился Друстан и зашарил глазами по сторонам — то ли отыскивая новые следы пребывания чудища, то ли пути к отступлению.
— Когтерыл… — словно не веря своим собственным словам, проговорила Боанн. — Это ход когтерыла.
— Это плохо? — нервно отступая к дороге, спросил лекарь.
— Это… непонятно. И, наверное, плохо, — пасмурно кивнула она, рассеяно откидывая с лица длинные серебристые пряди волос. — На этой стороне Широкой их не было никогда. Они не ходят там, где корни деревьев. Обычно.
— Да? — глубокомысленно произнес Иванушка, чувствуя, что от него ожидается какая-то реакция.
— Да, — коротко кивнула сиххё. — Надо немедленно рассказать Дагде. И Амергину. И Арнегунд. Я, конечно, не хочу никого пугать…
Никого пугать и не потребовалось: все испугались абсолютно самостоятельно.
Едва поднятый с постели заспанный Дагда поднял, что ему пытаются объяснить наперебой двое людей и женщина из Рудного, он вскочил и, наспех одевшись, стрелой вылетел из дома — будить королеву, которая послала разбудить командира воинов Кримтана и Аеда, который, в свою очередь, захотел посоветоваться с Амергином, который не мог обойтись без поддержки брата, Фиртая…
Когда процесс взаимных побудок дошел до друга Фиртая Ниама, вместе с ними уже не спала вся деревня.
Через пять минут ее жители и гости, как один, вооружившись фонарями и всем, что было хорошо заточено, отправились прочесывать окрестности поселения.
Через час все группы вернулись с докладами.
Кроме норы, так неожиданно и так своевременно обнаруженной Иваном и Друстаном, нашлось еще двенадцать тоннелей, все в разных частях леса, и все в десяти-пятнадцати минутах ходьбы от Тенистого.
Что это могло означать, после событий в Рудном и Полевом объяснять не надо было никому.
Подавленный, угрюмый народ сам по себе, безо всякой команды собрался на деревенской площади, головы и фонари опущены, кулаки и губы стиснуты, а в глазах — растерянность и страх.
— …что будет?..
— …что делать?..
— …зарыть?..
— …нароют новых…
— …лес большой…
— …не укараулишь…
— …будем караулить у этих!..
— …тринадцать…
— …только этим и заниматься…
— …всю жизнь… оставшуюся…
— …драться
будем!..— …нас мало…
— …воины ушли…
— …что будет?..
— …что делать?..
— …что будет?..
Не замеченная в нарастающем потоке отчаяния, к помосту от своего дома прошла в сопровождении старейшин обеих деревень Арнегунд.
— Сиххё, — облизав искусанные до крови губы сухим языком, произнесла она негромко, и гомон медленно стих.
Установившуюся мертвую тишину нарушал теперь лишь шум ветра в высокой листве, похожий на плеск прибоя, да резкие, словно злорадные крики ночных птиц.
— Мы посоветовались с уважаемым старейшиной Тенистого Дагдой и премудрым старейшиной Рудного Аедом, и решили, — без дальнейших вступлений и околичностей начала говорить королева, в волнении сжимая и разжимая пальцы на невысоких резных перилах, ограждающих такой же приземистый компактный помост. — Мы должны уйти. До Плеса через лес три дня пешего пути. В телегах быстрее. Чтобы предупредить их, мы отправим вперед гонца… двух. А сами соберем все, что понадобится нам в дороге, и со всей возможной скоростью выступим вслед.
Возражений, к удивлению Иванушки, было немного.
Несколько разочарованных выкриков из толпы, пара воинственных призывов, тройка упреков в малодушии — и сиххё разошлись по домам, паковать вещи и провиант, запрягать и седлать единорогов, и разбивать и корежить все, что не могло уйти или уехать вместе с хозяевами: оставлять любимое, привычное, родное, нажитое не то, что годами — поколениями мерзким кровожадным гайнам не хотел никто.
Видя, что все расходятся, и ни сказать, ни сделать тут больше нечего, Иванушка заторопился под фонарное дерево — туда, где с жалким, удрученным личиком, закутавшись по самые брови в подаренную Арнегунд огромную шаль с красными кистями, застыла рядом с друидом заморская принцесса.
Интересно, что имел в виду знахарь, когда сказал, что у него уже была жена?.. Может, это была какая-то гвентянская шутка? Ведь говорят же, что в Гвенте существует особое чувство юмора, другим обитателям Белого Света непонятное и неподвластное?.. Если бы у меня была жена, я бы запомнил, такое не забывается… Ведь нет же у меня склероза мыслей? Или есть?
Иванушка быстро пробежался по детству, отрочеству, юности…
Да вроде, нет…
Что было — всё помню… Семья — мама, отец, братья, жена Василия… Всё.
Да что я, с ума сошел, что ли, право слово!..
Ладно, чего морочить себе голову.
Пошутил — и забыли.
Странный он какой-то, этот гвентянский знахарь, хоть и хороший, кажется…
— Эссельте, любовь моя!..
Друстан кинул убийственный взгляд на удаляющегося царевича, стиснул зубы, зябко поднял воротник и заторопился к дому, где приютили его раненых.
Надо было приготовить им новую порцию притупляющего боль снадобья. Конечно, увеличенной дозы, да еще так скоро, ни один нормальный лекарь своему пациенту не дал бы и под страхом смерти… Для ослабленного кровопотерей и травмами организма это было не просто плохо, это было критично. Если бы на их месте были люди, он не поставил бы и дохлой выдрокобры против королевской сокровищницы, что они протянут еще хотя бы два дня, но куда деваться… Возможно, сиххё окажутся выносливей людей. Возможно, нет. Оставалось только надеяться, что дорога эта не станет для них путем на тот свет.