Не будите Гаурдака

— Ты хочешь сказать… что чтобы вызвать Блуждающий город, надо произнести имена Масдая?.. — недоверчиво проговорил Иванушка.

— Нет. Я хочу сказать, что чтобы вызвать Блуждающий город, надо произнести имена Десяти Великих, — тихо ответила Серафима.

Едва последнее имя пропавших правителей прошлого унеслось в пустыню на крыльях сухого колючего ветра, как небо над их головами стремительно заволокло невесть откуда взявшимися густыми лиловыми тучами. Яркий полуденный свет померк, будто в одночасье наступил поздний вечер. Сотрясая до мозга костей, грохнул гром, словно раскололись на мелкие глыбы и посыпались сами основы мирозданья. Взмыли ввысь, крутясь и завывая, подобно безумным танцовщикам, тонны взбесившегося вдруг песка.

Люди испуганно сбились в кучку вокруг Масдая, Абуджалиль с Агафоном наперебой торопливо забормотали, выплевывая пополам с песком слова заклинания защитного купола… Но не успели они закончить, как всё стихло и смолкло — так же неожиданно, как и началось, пыль и тучи рассеялись, будто их и не было, и перед их глазами в ослепительных после минутного полумрака лучах солнца расплавленным желтым огнем сверкнули золотые крыши серебряных башен и домов.

Начищенные до блеска медные стены, окружающие колдовской город, дрогнули, и вдруг в них появилось и стало быстро расширяться полукруглое отверстие.

Достигнув размера самых огромных из когда-либо виденных путниками ворот, оно перестало расти, и всё снова замерло, словно никогда и не двигалось.

Путь за стены заветного города был открыт.

— Какой-то он… странный, — первым высказал общее мнение по поводу наконец-то сбывшейся мечты Кириан. — Ни людей, ни зверей, ни этих… как ее… нежить местную…

— Ну, без этих-то мы уж как-нибудь обойдемся, — успокоила его Сенька.

— А вот без первых… — почесал в затылке Селим. — Ни дорогу спросить, ни новости узнать, ни поздороваться…

— Да ладно, сами с усами, — воинственный отряг поскреб рыжий пушок над верхней губой, вытряхивая забившийся песок, бодро подхватил Масдая, взвалил на плечо, и сделал шаг вперед.

— Погодите! — остановил двинувшихся было за ним спутников Иван. — Мне кажется, что Эссельте, Яфье, Кириану и Селиму лучше остаться здесь и подождать нашего возвращения.

— Если вы вернетесь вообще, — оптимистично дополнил недостающую, по его мнению, часть предложения менестрель.

— Кириан!!! — вытаращила возмущенно очи принцесса.

— А что… А-а-а, ты про это… ой, извините. Я имел в виду, что может, сразу, как только вы войдете, этот городишко возьмет и умотает куда-нибудь на другой край пустыни, или Белого Света, или иного мира, и что мы вчетвером будем здесь делать?

— По-моему, если оставаться — то всем, — категорично заявил старый стражник. — А входить — так тоже всем.

— Я здесь не останусь, Кириан-ага прав! — нервно расширились глаза отставной наложницы.

— Мы идем с вами, — безапелляционно постановила Эссельте. — Олаф, прибавь шагу. Нам некогда.

— А чего я-то… я всегда готов… — флегматично повел крутыми плечами рыжий воин, подмигнул скромно потупившейся Яфье, взял наизготовку разжалованный из алебард топор, и решительно двинулся вперед.

— Погоди, а чего мы пешком-то? — спохватилась Серафима. — В такие ворота пешком не заходят. А поскольку ни коней, ни верблюдов у нас нет…

Поправка к протоколу была принята единогласно, и уже через минуту Масдай со всем экипажем на борту неспешно, словно на параде, вплывал в терпеливо поджидающие их прибытия врата.

Улицы волшебного города и впрямь были странными, словно проектировал их кто-то, и об улицах, и о городах знающий лишь по рассказам от рождения слепых бедуинов-кочевников.

Широкие, поуже и совсем узенькие ленты дорог, лишенных тротуаров, нарезали беспорядочные кучки серебряных домов без окон и дверей на неравные порционные части самых невообразимых форм и размеров, то смыкаясь в нескольких метрах от того места, где разбежались, то внезапно останавливаясь тупиком, то теряясь в лабиринте из других улочек. Сияющие мостовые, мощеные золотыми слитками, выглядели новенькими, будто только что покинувшими монетный двор. Усыпанные бриллиантами как каплями родниковой воды фонтаны, расположенные в самых неожиданных местах — поперек узкой улицы, в подворотне, в крошечном слепом дворике — извергали из своих мраморных чрев даже не воду — потоки жидкого света, бесшумно и беззаботно падающего на золотую брусчатку, на дно и края чаш, или просто растворяющегося еще в воздухе, не долетая до земли. Деревьев, цветов и травы вокруг не было видно ни единой живой зеленой точечки.

Казалось, город больше всего напоминал полуфабрикат, конструктор, блестящую дорогую игрушку из разряда «доделай сам», грустно пылящуюся на полке элитной лавки в ожидании, пока богатенький родитель купит безделицу стоимостью в настоящий дом своему избалованному чаду. Но шли дни, недели и года, проходили мимо и детишки, и их родители, а роскошная игрушка как была никому не нужной, так и оставалась, постепенно переместившись из центра в самый дальний угол кричаще-шикарной витрины…

Яфья зябко передернула плечами и непроизвольно прижалась к Эссельте.

— Не по себе как-то? — понимающе глянул на нее Селим.

— Угу… — жалко кивнула она.

— Жутковатое место… — пробормотал Кириан, нервно пощипывая струны расстроенно задребезжавшей лютни. — Дай мне все это злато-серебро — дня лишнего тут не провел бы… Часа… Минуты…

— Капкан больше всего напоминает… — сосредоточенно оглядывая золотые крыши и мостовые, пробормотала царевна. — В подарочном исполнении…

— Или склеп… — прошептала Эссельте.

— Или лабиринт, — закончил ассоциативный ряд Агафон.

— Почему лабиринт? — насторожился Селим.

— Зачем лабиринт? — удивилась Яфья.

— А вы внимательно на улицы поглядите: если бы мы не на Масдае были, а пешком шли, мы бы не только хранилище, но и обратную дорогу уже через десять минут не отыскали бы, — мрачно изрек его премудрие.

— Гостеприимный городок… — неодобрительно поджал губы бард, и вздохнул под дребезжащий перебор раненой лютни:

Под небом голубым есть город золотой С воротами-ловушками, блестящий и пустой. А в городе том я, на коврике лечу И сам себя от жадности, как доктор, я лечу. Внизу без меры злата-серебра, И драгметаллов сотни мегатонн Украшают россыпи брильянтов Чей так ярок блеск незабываемый. Смотрю на небо я, но звезд там что-то нет, Внизу все звезды, на земле, упали в город-склеп. Кто жаден, тот и глуп, кто алчен, тот и слеп, Неси, Масдай, скорей меня назад на Белый Свет. Там звезды с неба буду я хватать, А звезд с земли хватать мне ни к чему, Тьфу на эти россыпи брильянтов, Тьфу на этот блеск незабываемый….