Не будите спящую ведьму

Он провёл ладонью по шершавой стене, сказал: "Ага!" — и из ничего возникла вертикальная линия. В неё и правда можно сунуть пальцы — не более. Покряхтев в попытке дожать дверь в стену, мужчины оставили её в покое. Дирк нашёл вторую, ещё две — все старания открыть их или хотя бы пропихнуть чуть-чуть в пазы успехом не увенчались.

— Придётся идти на ту сторону, — вздохнул Дирк.

— Там единственная дверь, — соображая, сказал Ник. — А если и она?.. Смысл?

— Максим её заблокировал таким образом, что сунь в проём какой-нибудь металлокерамик — и можно спокойно заходить.

И мы потопали к морю. Дошли до угла, осторожно заглянули за него. Чисто. Здешняя почва чем ближе к берегу, тем всё больше и больше оказывалась засыпанной песком. Но пока нога твёрдо упиралась в чуть мягкую, серовато-чёрную почву. Дойдя до следующего угла, Матвей попросил Батиса выслать оллфагов на разведку. Мальчишка кивнул. Два крылана продолжали сидеть на его плечах. Наверное, он послал других… Лицо Батиса вдруг осунулось, взгляд ушёл в себя. И так, отстранённо, зрачки задёргались в лихорадочной дрожи: он смотрел птичьими глазами… Когда взгляд сфокусировался, стало понятно, что птицы, вместе, смотрят на что-то одно, приковавшее их внимание. Смотрят не наверх, не прямо, а вниз. Оллфаги, насколько мы все убедились, не очень любят летать в поднебесье и в городе предпочитали высоту до третьего этажа. Да что же они увидели на земле?! Батис, слепой среди нас, неуверенно попятился. Иорданец придержал сына за рукав, когда тот чуть не оступился в небольшую яму. Юный драко явно отступал от чего-то, что медленно шло на него. Остекленевшие зелёные глаза вспыхнули прозрачной ясью. Батис вернулся и быстро изобразил руками и движением тела: к нам приближается огромное существо на четырёх лапах и опять-таки со сворой оборотней… Он не успел "договорить" — оллфаги на плечах обернулись туда, откуда мы только что пришли. На этот раз объяснять не понадобилось.

— Зажали, — хладнокровно констатировал Дирк.

Мы невольно взглянули в сторону от комплекса. Открытая со всех сторон местность, редкие потрёпанные кусты — спрятаться негде на сотни метров вокруг.

— Тайгер, держись рядом с Батисом! — скомандовал Ник.

Лейтенант было заколебался, но мальчишка кивнул ему и пошёл за Дирком. Что ж, тигры сбили тигрят в середину стаи и готовы к обороне. Матвей задержался рядом со мной. Вглядываясь в его напряжённое лицо, чувствуя постепенно нарастающий жар его кожи, я почему-то сразу сообразила, чего он хочет. Но выждала. А вдруг ошибаюсь? Но первым же его словам я улыбнулась.

— "Порция милосердия". Может, нам объединиться?

— "Порция милосердия" наоборот — уже не "Порция". Уже "Кинжал милосердия".

— Земной аналог?

— Не совсем, но близко. Им добивали противника, чтобы тот, если смертельно ранен, не мучился.

— Добивали? Для чумовиков это и правда милосердие, — прошептал Матвей.

Прислушивавшийся к нашему разговору Дирк усмехнулся.

— Да-а… Это тебе не с голыми руками против теней… Метафора. Сегодня в команде и оллфаги, и энергогностики. Сразу хочется жить и драться.

— А раньше не хотелось? — смеясь, спросил Ник.

— Честно?.. Раньше… Да дня два назад! Говоришь с Саймоном, втолковываешь ему, что не всё потеряно, что не надо впадать в отчаяние — а сам думаешь: "Я б на твоём месте давно бы узду ослабил. Ну, убили бы и убили — конец мучениям". Смотришь на наших из Подземья — и мыслишка поганая: бросить всё к чёрту и выйти на поверхность!.. Ведь не жизнь это, не жизнь… Надломилось во мне что-то, когда уходил из комплекса. А сейчас смотрю на эти стены — и только одно на уме: там сидит гадёныш, который выпустил в свет нечто похуже чумы. От чумы человек страдал и умирал, но была надежда на лекарства. А здесь страдают выжившие, которые и хотят, и боятся увидеть родное или знакомое лицо, — а вдруг это оборотень?.. Ребята… Думаю, вы понимаете, что я искренен перед вами только потому…

Не договорив, он раздражённо отвернулся. Боялся сочувствия? Зря. Никто не сочувствовал. Не знаю, как другие, но в сумбурном монологе Дирка я ухватила главное: возможно, он относился бы к Кейду более терпимо, приюти тот начальника охраны с остатками команды. Но тогда бы Дирк не попал бы в город. Пропали бы Рита с детьми, Саймон и все те, кого он успел выдернуть из кровожадной пасти порхающих, летающих и шагающих чумовиков. 59. Черновато-серая земля под ногами начала подрагивать. Сначала почти незаметно, затем дрожь перешла в отчётливое "бум, бум", словно где-то неподалёку забивали в грунт сваю. Грохот приближался к нам спереди. Сзади тоже ничего себе топали. Дирк глубоко вздохнул.

— Значит, так. Сначала пробиваемся к двери, не получится — идёт к люку. Не забывайте: он в двадцати метрах от входа.

Почему-то иногда, в патетические моменты, в голову лезет страшно сентиментальная хренотень. Комната Лии: высокий подвальный потолок — и уютно обжитое местечко мечтательницы, где занавески и покрывало на постели в розовых тонах, а на тумбочке около кровати — два пистолета. И весь этот мир для меня сузился до квадрата тумбочки с оружием. А потом в этот мир сунулась из-за угла комплекса морда величиной с аэротакси. Точнее — морда вплыла и продолжала вплытие, бронетанковая в прямом смысле: не гладкая, а вся в твёрдых чешуйчатых щитках; ноздри и глаза торчат — одной величины — с человеческую голову, только и разницы, что одни ниже, другие выше… Мы попятились, а морда всё выплывала, сразу перетекая во вздыбленные плечи и широко расставленные лапы. Тупая — во всех смыслах. Ещё не вылезла из-за угла до конца — встала на полушаге: лапа на весу, веки сморщились в старческие складки — это "акула" на нас вылупилась, понять не может: оборотни, что ли, перед нею? Почти незаметный ветерок нежно обвеял мне ухо — и сдал нас "акуле" со всеми потрохами. Ноздри чудовища раздулись. До остатков мозгов обоняние донесло ценную информацию: вот эти, на двух конечностях, — жратва!

— Сомневаюсь! — успел сказать Матвей на брошенный мною взгляд.

— К стене! — завопил Дирк, хватая за шкирку лейтенанта, шагнувшего было в сторону.

— Попробуем! — взмолилась я: пусть "акула" побольше оборотня, но "кинжал милосердия" должен!.. Ник едва не вывихнул мне руку, дёрнув к стене.

Тупая и медлительная, в мгновение ока превратилась в бешеную лягушку. Только угол комплекса помешал ей в прыжке раздавить нас. А остановившись, она не смогла сразу напасть: собственные телеса требовали шагать, не сгибаясь. И, пока она мелкими шажками перетаптывала, разворачиваясь к нам, прижавшимся к стене и готовым стрелять — пусть по такой мощной броне, но ведь есть ещё глаза и достаточно уязвимые ноздри! — на сцене появилось новое лицо. Из-за угла, откуда мы шли, шагнул монстр, по габаритам не уступающий первой "акуле", но очертаниями напоминавший динозавра. Мы маленькие — "акула"-лягушка большая. Естественно, дино в первую очередь углядел приземистую прыгунью. Рёв дино и ответный душераздирающий визг прыгуньи оглушил. Но, тем не менее, мы сообразили: двум громадинам не до букашек, жмущихся к стене. И мы лепетнули за угол: впереди — Ник и Матвей, ещё не видя, что там, но уже открыв огонь; за ними — Дирк, забывший про оллфагов и готовый по привычке стрелять по теням. Нас вышвырнуло за угол звуковым штормом — навстречу полчищам оборотней, из которых большинство — ящероподобных на задних лапах. Какой там кинжал милосердия! Для него, как минимум, нужно одну-две секунды — хотя бы вздохнуть! А мы прыгнули в драку, как с обрыва в омут! Дирк, убедившись, что следить за воздухом не надо, присоединился к Матвею и Нику, укрепив щитовую защиту. Лейтенант и Батис шли впритык за ними. Я убивала обтекавших живой щит оборотней, ушедших из-под обстрела впереди. Дирк постоянно дёргался оглянуться на меня, но я кивала, правда, только когда видела: "Всё хорошо!" И только чуть позже поняла: он опасается не того, что дерусь в одиночку. Он боялся, я дам слабину и либо упущу личную "акулу", либо, не справившись с натиском, сама, по собственному желанию, спущу её с короткого поводка. Среди ящеричьих оскаленных пастей пару раз мелькнули человеческие лица с совершенно не человеческим выражением голодных, обтянутых серой кожей черепов. Но и эти лица, по общему впечатлению, приближались к звериным мордам. Кажется, мутируя из одной ипостаси в другую, оборотни постепенно всё-таки теряли первоначальный облик: жёстче выпирали скулы, глубже под выступавшие надбровные дуги уходили по-звериному острые глаза. Сначала я воспринимала наш прорыв сквозь сонмище чудовищ общо: клыкасто-когтистая стена вокруг двигалась, рычала, визжала, воняла потом, гноем, свежими испражениями, выворачивающе тошнотворным дыханием — и желала жрать, жрать!.. Огнемёты и базуки впереди идущих мужчин пробили серьёзную брешь в своре оборотней и заставили тех не бросаться очертя голову, а искать слабое место в нашей защите. Вообще-то, при их скорости и вёрткости, нас здорово спасало только то, что оборотни не умели согласовывать друг с другом атаки. Но зато они пользовались малейшей возможностью проскользнуть за щит за спинами себе подобных. Пулемётная очередь в изрыгающую вопли пасть; удар ботинком в грудную клетку, посылающий уже мёртвое тело чуть влево, на оборотня, прыгающего исподтишка, — пауза, пока он барахтается, придавленный уродом; в паузу вклинивается нависающий над всеми оборотень, метра в два с половиной, — оборотень, который возжелал одним прыжком получить главный приз драки — сочное, свежее мясо; резак с пояса без замаха — выпученные глаза будто опустились посмотреть, что за дырка появилась на шее, а башка, узкая, жёсткая, уже падала подбородком, как будто у цветка стебель сломали сверху; удар подошвой ботинка смял бородавчатые губы и нос следующего в кровавую кашу — он-то надеялся незаметно прыгнуть из-под падающей туши безголового; не успела развернуться — над левым плечом — слышно даже в ушераздирающей какафонии, басовито загудел огнемёт, вспарывая брюхо рванувшего было на меня справа оборотня, — он будто всплеснул передними лапами и шлёпнулся мёртвой тушкой, взметнув очередной фонтан чёрно-серой пыли. Тайгер. Он даже не взглянул на меня — посылал огненную струю в следующего. Теперь на нас лезли не все — только те, кому не удалось добраться до плоти погибших сородичей, или самые упёртые отведать именно человеческого мяса. За углом дрожала земля под дерущимися монстрами — за угол мы пройти смогли шагов десять, отвоёвывая пространство беспрерывным боем. До двери — метров двадцать. Дирк обернулся — нет, ударил по кадыку оборотня, кинувшегося слева. Зряшный выстрел Ника в голову, которая уже падала, выпучив и без того выпуклые глаза.

— Запомните! Люк в клумбе! — в воздух перед собой прохрипел Дирк и выпустил очередь вперёд.

Матвей вдруг задрал голову: его седые волосы вздыбило словно от ветра и рвануло в сторону. Чёрт, летучая "акула"!

— Милосердия! — приказала я, хватая Иорданца за руку.

Разбираться, что именно я хотела сказать, времени не было, — главное, Матвей понял сразу. Батис, шагавший в середине маленького отряда, быстро встал на место отца, а лейтенант — на моё. Теперь в кругу стояли мы с драко. "Акула", парившая над кучей малой, высмотрела наконец добычу и ринулась на нас. Как будто туча, психанувшая от одиночества. Темнело по нарастающей. Расчёт: скорость падения, фора для нас и даже место падения (а чтоб этой летучей бегемотихе передавить побольше!) — всё взорвалось в одну секунду!

— Влево! — крикнул кто-то издалека.

А кто-то другой, рядом, схватил меня за руку и потащил куда-то, заставляя быстро передвигать негнущиеся, распухшие ноги. Время замедлило свой ход: жизнь крылатой "акулы", выпитая телом, настроенным на агрессию, мгновенно преобразилась в адреналин. Я вяло шевельнула пальцами, огромными, плохо ворочающимися. Знак всё-таки сложился. Всё вокруг прояснело, я снова почувствовала себя как обычно. От крика "Влево!" до возвращения в сознание прошло две секунды. Я ещё успела увидеть, что бежим мы с толпой перепуганных оборотней. Падение за нашими спинами содрогнуло стены комплекса. Будто взрыв. И, будто взрывной волной, нас отшвырнуло выстрелившим из-под рухнувшей громады воздухом с землёй, песком, сухой травой и древесной мелочью. С тем, кто держал меня за руку, мы свалились на падающего оборотня. Он и взвизгнуть не успел, как в горло ему врезался гарпунный дротик, а в глаза — когти, вылетевшие из моих пальцев. Ник оттащил меня от чумовика, отстреливаясь от двух других. Но, как выяснилось, эти двое спешили к мёртвому собрату. При виде оружия они отскочили в стороны, один рявкнул от боли (Ник прострелил ему бедро), что не помешало ему ещё быстрее поскакать к мертвечине. Ещё трое радостно мчались, огибая нас с другой стороны: мы были добычей, как они смогли убедиться, весьма строптивой; зато ещё тёпленькое мясцо погибших от нашей руки пахло очень даже привлекательно. Мы поняли, что некоторое время можно не опасаться оборотней: почти весь недавний эскорт "акулы"-лягушки облепил упавшего летучего монстра. Пока они поймут, что плоть без эфирных оболочек тухнет в секунды, эти же секунды нас должны доставить к заветной двери. Под грохот доносившейся из-за угла битвы гигантов, под вопли-рычание за спинами мы рванули за Дирком, который бежал, слегка касаясь стены пальцами. Солнце Персея скрылось в облаках. И теперь нет даже той тени, которая выдавала двери на той стороне.

— Есть!

Одновременно с криком Дирка из-за угла напротив вывалилась компания оборотней, преимущественно на четырёх лапах. О них мы знали, что, в отличие от двулапых, они стремительны, как торпеды. Ну, и — выстрелили. А вместе с ними выстрелила и довольно плотная стая теней. Мы окружили Дирка и Батиса. Дирк лихорадочно впихивал в щель одну из пластиковых карт, но что-то не срабатывало: дверь не открывалась больше ни на дюйм; возможно, за три года механизм всё-таки заело. Батис стоял с отсутствующим видом, прижавшись к стене: руководил крыланами в воздушном бою. У оллфагов есть привычка набрасываться на продукт питания всей численностью. Хорошо, когда люди в укрытии. И ничего хорошего, когда отбиваешься от многочисленного противника. Батису приходилось нелегко: мы вели местный бой, а он управлял всеми одновременно — Господь Бог, присутствующий во всех подвластных ему живых существах. Бой шёл трёхэтажный — ящерицы, ящеры, тени. Раз, выходя из боевого транса, я успела подумать: "Мы — счастливые! Не надо думать о воздухе!" И — снова неосознаваемо пустая голова. Только вздрогнули руки — правда, без ущерба драке: лучемёт плюнул заряд в раззявленную пасть гигантской ящерицы, подскочившей слишком быстро. Вонючая розовая пасть захлебнулась в кровавой каше. Силой же заряда ящерицу отшвырнуло в объятия ящера. Тот немедленно вгрызся в нежную кожу жратвы, приправленную возбуждающим аппетит кровавым соусом. К ящеру подскочили ещё двое и принялись рвать чужую добычу. Внезапно изменилось всё: две волны — два этажа — наших противников обнаружили друг друга в качестве потенциальной еды. А поскольку все они оборотни, постоянно нуждающиеся в белковой пище и слишком плотно сошедшиеся в бою… Ого, какая битва закипела!.. Нас тоже не обделяли вниманием. Но драка с отдельными особями абсолютно иное, чем с двумя плотными волнами монстров.