Не быть волшебником

– Ей, чайовники!
– раздался рассерженный голос с потолка, - а вы ничего не забыли?

Из висящей под потолком картины, на волшебников с укором смотрела голова Трюфеля. Он так и остался в картине, успев освободить одну лишь голову.

– Вот не повезло, так не повезло, - глядя на своего кота, заметил Микаэль, - лучше бы ты лапами вперед полез, Трюфель.

– Думаешь, так удобнее бы было?
– не понял кот.

– Не знаю насчет "удобнее", но было бы гораздо тише.

– Ну, что вы, в самом деле, - возмутился Костя, - снимите же его быстрее, ему же плохо.

Картину сняли с потолка, поставили на багет, прислонив к стене так, чтобы голова кота не перевешивала. Трюфель поведал историю художницы и рассказал, как они очутились в картине.

– Да уж, оставляй вас после этого, - сказал волшебник.

– Кто же знал?
– жалобно заметил кот.
– Мы оглянуться не успели, как нас затащило в эту жанровую живопись. Вы меня вытаскивать вообще собираетесь?

– Эх, Трюфель, знать бы как, - ответил профессор.
– Мы попробовали один прибор и вот, что получилось. Новые попытки могут привести вообще к неизвестным последствиям.

– Нет, пожалуйста, - взмолился кот, - не надо этих ваших экспериментов над животными. А что, без техник не обойтись. Мика, вы же волшебники, придумайте что-нибудь.

– Мы думаем, Трюфель, думаем, - ответил Микаэль.

– А что если дорисовать выход?
– предложил Костя.
– Вроде как дверь или что-то через что можно выйти. Проход, какой-нибудь?

Волшебники переглянулись.

– А что, вариант, - согласился профессор.
– Только кто рисовать будет. Насколько я знаю, среди нас художников нет. А нарисовать нужно так, чтобы это выглядело как часть картины.

– Да, тогда можно было бы просто оставить открытым проход в наш мир, и они бы могли просто выйти. Кстати, а где вторая картина?

– Какая вторая?
– не понял Белый.

– Трюфель, - повернулся Микаэль к коту, - ты говорил, что эта горе-художница друга своего уже врисовала в один портрет?

– Да, она с этим и пришла, - ответил кот, вращая головой в попытках отвоевать у картины еще немного своего мохнатого тела.

– Ну, вот. Значит надо и на той картине этот выход нарисовать.

– Кхм, Мика, - напомнил Белый, - а ты ничего не забыл? Кто рисовать-то будет? Я таких художников не знаю. Тут же нужен, как бы, необычный подход.

– Я знаю одну художницу, - ответил Мика.

– О, нет, - протяжно простонал кот, - только не это.

– Что такое?
– удивился профессор.

– Помнишь, как на месте грязной деревушки, по-моему, Лютецией ее называли, резко вырос целый город?

– Ты про Париж?

– Про него. Это вот был подарок. Сколько суеты было: кельтов прогнали, римлян еле затащили. Те упирались, в эти болота вообще идти не хотели. Но Микаэль наш втюрился в одну скульпторшу и давай Парижи строить.

– Не говори глупости, Трюфель, мне просто понравилась сама идея творческого города. Но согласись, получилось. Сколько художников, писателей и прочих творцов приютил, а то и вырастил этот город.

– Да я не о постройке городов переживаю, - ехидно заметил кот, - меня больше пугают расстройства в голове одного волшебника, который вдруг становится совершенно невменяемым.

– Так, достаточно, Трюфель. Мы все-таки пойдем пить чай, тебя, извини, не приглашаю. А потом поедем искать нам художницу.

– А я бы поел. У меня от стресса вся шерсть вылезла уже.

– Ничего, мы тебе новую нарисуем, - усмехнулся волшебник.

– Я покормлю, - успокоил кота Костя.

– Мальчик-то - золото, - замяукал кот, - как я раньше этого не замечал? Мне, пожалуйста, курочку, не сильно прожаренную, селедочки и можно молочка. Хотя нет, молоко после селедки не надо. Сначала молочка, а потом курочки и селедочки.

– Инициатива наказуема, - тихо сказал Белый Микаэлю, выходя из комнаты.

– Ничего, молодой еще, пусть учится, - посмеялся волшебник.

Пока Костя рылся в холодильнике, в поисках еды для кота, волшебники расположились за столом и заварили себе чай.

– А что это за история с Парижем?
– не удержался от вопроса Белый.

– Да, что тут скажешь. По сути, прав Трюфель. Совсем тогда голову потерял. Я когда Росси встретил, готов был не то, что Париж, целый мир построить, лишь бы ей понравилось. Да собственно я кальку с их мира и взял. И даже название - "Париж" это название того мира. Хотя, конечно, наш Париж, на их мало походит. Но это нормально, он вписался в этот мир, стал частью его. А тогда мне хотелось, чтобы этот город быть точно таким же, как ее мир. Мне все в нем нравилось. Дорожки, по которым она ходила, дома, которые она рисовала.

– Она все-таки художница? Я вроде услышал, что она скульпторша.

– Ты правильно услышал, она действительно в основном скульптурой занимается. Но ты бы видел, как она рисует.

Микаэль мечтательно закинул голову, ударившись в воспоминания.

– А селедки-то и нет, - грубо прервал его мысли голос Константина, который безуспешно перерыл весь холодильник.
– Трюфель, - крикнул Костя в комнату, - нет ни курицы, ни селедки.

– А что есть?
– выкрикнул из комнаты кот.

– Паштет есть печеночный. Будешь?

– Конечно, буду я...ай!
– послышался грохот из комнаты.

– Что случилось?
– забеспокоился Микаэль.

– Фсе фпорядке, - послышался приглушенный голос кота.
– Профсто мы ф картиной упали.

– Его даже в картине оставить нельзя, - покачал головой волшебник.
– А я хотел без него в Париж смотаться.

– И без меня?
– обиженно спросил ученик.

– Вообще-то, и без тебя, - взяв менторский тон, ответил Микаэль.
– Но теперь придется брать вас обоих. Не потащу же я сам эту картину.

В дорогу собрались быстро. Мика надел свой лучший темно-серый костюм, начистил туфли и пару раз брызнул на себя одеколоном. Костя собрал в дорогу несколько бутербродов с сыром и заварил в термосе чай. Белый умчался домой дорабатывать свой "выпрямитель" и придумывать что-то новое. И только Трюфель никак особенно не собирался, жалобно взирая на всеобщую суету.

– А как мы окажемся в Париже?- спросил Костя.
– Я же никогда там не был. И вообще, специально в другой мир не попадал.

– О, ну помнишь, как мы с тобой отправились на ту зимнюю полянку?