Не дай ему разлучить нас

Китнисс не пришла, не разделила со всеми радости. Она не подпускает к себе никого, кроме сестры.

Маленькая Примроуз, я надеюсь, ты сможешь вытащить ее из цепких лап темноты и боли, в которые я собственноручно толкнул твою сестру.

Все встают и начинают расходиться. Видимо, собрание закончилось. Я и не заметил. Я немного задержусь, пусть все выйдут, не хочу разговоров.

Финник что-то спрашивает у меня, я лишь качаю головой, он окидывает меня сочувствующим взглядом и выходит, ведя жену за собой. В комнате лишь я и Койн, она выжидающе смотрит на меня, а потом все же решается на разговор.

— Пит, благодарю вас за оказанное содействие, вы проделали огромную работу. Примите мои соболезнования, мне жаль Китнисс, — ложь, вам не жаль ее, вы рады от нее избавиться. — Спасибо, — выдавливаю я.

— Разумеется, о должности преемника, не может быть и речи, но я готова рассмотреть вашу кандидатуру и предложить вам…

— Мне ничего не нужно, — перебиваю ее я.

Она заметно расслабляется, но тут же сжимает губы в тонкую полоску

— Что ж, мы еще вернемся к этому разговору, подумайте хорошенько, — она встает и уходит.

Сижу еще несколько минут и обдумываю ее слова. Эта женщина не даст нам спокойной жизни, видимо мои слова ее не убедили.

Встаю и выхожу за дверь. Прислонившись к стене, меня ждет Хеймитч.

— Ну, здравствуй, парень, — он подходит ближе и крепко обнимает меня, и сразу же отпускает, похлопывая по спине.

Эти скупые объятия заменяют мне тысячи слов поддержки.

— Здравствуй, Хеймитч, — произношу я с улыбкой.

— Пойдем, прогуляемся, — говорит он.

Мы выходим из дворца и направляемся в сад, ноги тонут в давно нестриженом газоне.

— Знаешь, я не хочу сейчас слышать о том, что произошло между вами за это время, — наконец нарушает тишину он, — тебе будет слишком больно говорить, мне – слушать, но я вижу ты ведешь себя вполне адекватно, несмотря на то, что несколько часов назад убил человека, хотя, как человека… — он медлит. — Скажи мне, ты излечился?

— Думаю, что да… да, — более уверенно произношу я, решив пока скрыть то, что монстр в моей голове, все еще жив, хоть и слаб.

— Хорошо, — коротко бросает он.—- Хочу сказать тебе, что ты поступил очень разумно, когда сразу связался со штабом тринадцатого, не стал еще больше марать руки. Тебе это ни к чему, ты и так играешь в этой суматохе большую роль, слишком большую.

— Ты был у нее? — еле выдавливаю я, во рту сразу же пересыхает.

Я надеюсь, что ещё не все потеряно.

— Нет, — Хеймитч мотает головой, — наша птичка закрылась в клетке и никого к себе не подпускает. Даже мать лишь стоит у палаты, у нее самой разрешено бывать только её младшей.

— Не знаю как, но эта девчушка имеет огромное влияние на нашу строптивую Китнисс, — он долго молчит подбирая слова. — Не отчаивайся, парень, все наладится. А теперь я пойду и опустошу все бутылки со спиртным. Эти сухие законы тринадцатого просто ужас, — на прощание он похлопывает меня по плечу и уходит.

“Все наладится”

Прошло три дня, ничем непримечательные три дня.

За это время я сбился со счета, сколько раз я был у палаты Китнисс, собирался с мыслями, но так и не решался зайти. Боялся быть отвергнутым, брошенным, но ещё больше боялся посмотреть ей в глаза.

И столкнуться с немым укором.

Я приходил глубоко ночью, чтобы меня никто не видел, не хотелось давать темы для обсуждений и сплетен. И вот снова, как по расписанию, я стою у её палаты. Дверь распахивается, и я вижу светлую макушку.

Прим.

Собираюсь спастись бегством, но уже слишком поздно.

— Пит! — окликает меня девочка.

Я останавливаюсь и оборачиваюсь. Она улыбается мне и кидается в объятия.

Она как солнышко, её невозможно не любить. Эта девочка способна обогреть своим теплом любого.

Даже такого, как я.

— Я так рада видеть тебя, -—она начинает тараторить без умолку.

А я лишь киваю и улыбаюсь. Она действительно напоминает цветок, невинный, прекрасный, только-только распустившийся.

Примула.

— Почему ты молчишь? У тебя все хорошо? — интересуется она, склонив голову вбок, и проницательно смотрит на меня.

“Нет”

— Да, — говорю я, как можно более убедительнее.

— Прим, скажи, — собираю всю волю в кулак, - как Китнисс?

Она долго смотрит на меня, а потом, из её глаз начинают катиться слезы.

Я стал частым свидетелем женских слез.

Удивительно, как быстро произошла перемена, секунду назад она улыбалась, а теперь плачет.

Видимо это самая больная тема для нее.

Я просто идиот.

— Плохо, Пит, - всхлипывает она. — Китнисс почти не ест и не разговаривает. Никого не пускает кроме меня, и даже маму.

Снова поток слез, безумно больно смотреть на страдания маленькой девочки. Я крепко обнимаю её, пытаюсь дать понять, что она не одна, разделить с ней эти переживания.

— Она жутко кричит по ночам, — говорит девочка.

Я мог бы отгородить Китнисс от кошмаров, только вот она сама отгородила меня от себя.

Мы сидим так и молчит, мы думаем о человеке, который так дорог нам.

— Мы с мамой увезем её обратно домой, — она встает, утирая слезы и поправляя платье. — В 12 Дистрикт, для нее так будет лучше. Пока, Пит, — Прим уходит, оставляя меня одного.

Наедине со своим самым жутким кошмаром. Я останусь один. Без нее. Без Китнисс.

“Увезем её обратно домой”

Я навсегда потеряю её. Оборачиваюсь и смотрю на дверь, разделяющую нас. Я поговорю с ней. Резко разворачиваюсь, отдаляясь с каждым шагом все дальше от двери.

Но только не сегодня.

Новый день, хмурое небо, дождь. Погода будто отражает мое настроение.

Китнисс.

Я должен с ней поговорить сегодня, не дать ей сбежать от меня снова.

Опять эта дверь. Кажется, я уже выучил в ней каждую трещинку, пока собирался с духом.

Раз, два, три.

Я должен перестать нервничать.

Сердце бьется, как бешеное. Тянусь к дверной ручке и резко распахиваю дверь.

Пусто.

Я опоздал.

Её нет.