Не доверяй мне секреты

Мистер Адамс наконец заводит машину и отъезжает – очень медленно, словно не знает, куда ехать.

Глава 11

В поселке, где я живу, всегда тишь да гладь, событий никаких, жизнь течет медленно, неторопливо. Обычная рутина повседневных дел и забот: магазины, возня на кухне, возня с детьми, ланч в пабе по воскресеньям или пикник в выходные на берегу моря. Люди добродушные и дружелюбные, а кроме того, можно сказать, не в меру любознательные, что касается чужих дел, как, впрочем, в каждом небольшом селении или городке, где сплетни и пересуды – самая ходовая валюта, которой надлежит обмениваться в знак доброго расположения к соседям и причастности к жизни общины. Самый распространенный предмет дискуссий, конечно, погода, потом обычно переходят к другим темам: у кого родился ребенок, кто лежит при смерти, кого можно было бы подозревать в отдельных случаях вандализма. Обычно, почти без вариантов, это всегда либо один из Макговернов, либо представитель семейства Стюарт. Две семейки всего-то, да в каждой по четверо сыновей, которых никак не назовешь добрыми гражданами; они дают обильную пищу для пересудов с утра и до вечера: который из них разрисовал неприличными надписями церковные ворота, кто разбил бутылки на гаванской стене, не через их ли руки среди несознательных жителей общины распространяются наркотики.

Когда мы были моложе, порядки в поселке были куда строже, и жить было довольно скучно. Молодежь стесняла эта, как нам казалось, гнетущая атмосфера, хотелось поскорей вырваться отсюда, оказаться на оживленных улицах Эдинбурга или Глазго, даже довольно тихий Стерлинг [9] казался куда привлекательней. Но теперь я полюбила родные места. Каждый день в любую погоду – в дождь или солнце, мокрый ли снег с ветром – я гуляю по дорожке меж скал, наслаждаюсь соленым морским воздухом, наполняющим легкие, радуюсь ветру, который дует с Северного моря, подхватывает одежды и волосы, оставляя чувство, будто он хочет унести тебя с собой куда-то далеко-далеко.

9

Город на востоке центральной части Шотландии, административный центр, один из старейших городов и бывшая столица Шотландского королевства.

Но жизнь может измениться в одно мгновение, сегодня пан, а завтра пропал, как говаривала Мо, и я убедилась в ее правоте сама: вся моя жизнь отныне под угрозой. Почему я не могла тогда, много лет назад, поступить так, как было нужно? Пятнадцать лет – вполне достаточный возраст, чтобы до сознания дошла простая истина: на весах времени последствия хранения столь страшной тайны перетянут страдания от своевременного признания.

Плоть моя сейчас изнывает по Юану, страстно хочется повторить то, что случилось вчера, но я стараюсь не обращать на это внимания, стараюсь избегать и его самого. Сегодня утром он уже два раза успел позвонить. Я не ответила, и тогда он прислал текст: «Ты меня избегаешь, понимаю. Работать приходи. Я на этой неделе вряд ли здесь появлюсь. Так что не бойся, ничего не будет».

В ситуации, когда человек знает тебя как облупленного, существует масса преимуществ: он может предугадать и удовлетворить твои нужды, он знает твои слабые места, может помочь подняться, когда ты оступился. Он понимает, что сказать, чтобы подбодрить тебя. Знает, как поддержать в тебе уверенность в своих силах.

А что можно сказать о негативных сторонах этой ситуации? Они – реверс преимуществ: Юан может вертеть мной как хочет, я в его власти. С ним я чувствую себя одновременно и сильной, и беспомощной. И конечно, податливой, мягкой, как тесто.

Я знаю его и знаю себя. Если пойду сегодня в мастерскую, мы обязательно будем заниматься любовью. Миллисекунда беспечного удовлетворения желания, и я снова попадаю под его власть. Тогда это было продиктовано крайней необходимостью, я ухватилась за это как за последнее средство в попытке усмирить хаос в голове, и, кстати, помогло. Чувства во мне прояснились, страх уменьшился, появилась способность искать выход из жуткого положения, в котором я оказалась. Но если позволить себе еще раз – это уже рецидив, который грозит перейти в систему, известно, куда приведет такая дорожка – у нас снова начнутся «отношения». Я это уже проходила и ради любви к Полу и к своим девочкам отдала много сил, чтобы такого больше не повторилось.

Вижу перед собой табличку: «Осторожно, пригните голову!» Послушно пригибаю и ныряю в низенькую дверь рыбного магазина Каллума.

– А, вот и она, наконец-то! Моя самая любимая покупательница! – восклицает он. – Ну, как день рождения? Долго потом пришлось убираться?

Сначала не совсем понимаю, о чем он. Праздник, кажется, был тыщу лет назад.

– Да нет, все было отлично. Убрались за полчаса, не больше.

Он стоит, скрестив руки на вощеном фартуке.

– А Орла что там делала? Явилась, как привидение из прошлого.

– И не говори. Я и не знала, что она придет.

– Помнится, когда-то вы были неразлейвода подружки, как нитка с иголкой.

– Вот именно, когда-то. Давно и… неправда.

Ах, если б той нашей дружбы оказалось достаточно, чтобы Орла передумала и оставила меня в покое. Вчерашний визит в монастырь развеял последние на это надежды.

– Так что, мирно разбежались, верно? А то я боялся драчки, назревала уже. Думал, нам с Юаном придется вас разнимать.

– Хуже всего то, что Пол пригласил ее в воскресенье на ланч. Не знаю, что делать.

– Да скажи ей просто, мол, не приходи, и все. Нечего таскаться. Придумай что-нибудь. Скажи, уезжаете в Абердин навестить больного друга. Или что желудок расстроился от какой-нибудь приправы. В общем, соври что-нибудь, от этого большого вреда не будет, – продолжает монолог Каллум, вытирая прилавок. – Ну а ко мне каким ветром?

– Да вот думала приготовить крабовый паштет на пикник. Все вместе отправляемся.

«Сходим навестить Розу. Помянуть ее. Ты-то хоть помнишь ее, Каллум? Это ведь я убила ее. Моих рук дело. Как такое могло случиться? Как могла я совершить этот ужас?»

– Так тебе, значит, одного мяса?

Я киваю, и он начинает разделывать крабов.

– Парочки хватит?

– Отлично!

– Только не забудь добавить тертый мускатный орех. Оттеняет вкус.

– Слушаюсь, шеф. – Шутливо отдаю честь.

Но по правде говоря, не об этом я сейчас думаю. Завтра годовщина смерти Розы. Исполняется ровно двадцать четыре года, как она погибла. Для нашей семьи это день особый, с самого рождения наших девочек мы всегда ходим на кладбище и поминаем дочь Пола, сводную сестру наших двойняшек, которой они никогда не видели. Со временем я научилась не бояться этого дня, но в этом году, когда явилась Орла, угрожая раскрыть правду, чувствую себя не в своей тарелке.

– У Юана сейчас много работы?

– Занимается реконструкцией амбара для Тернеров.

– Слышал, он собирается съездить порыбачить. Для меня это шило на мыло, я и так каждый день этим занимаюсь, но я не прочь прокатиться с ним. В районе Инвернесса хороший лосось ловится.

– У него на этой неделе много работы в школе. Составляют планы работы со старшеклассниками.

– А мой Джеми, конечно, записался на парусное плавание. Беда с этими оболтусами. Никакого сладу.

Он начинает рассказывать про то, что сынок валяет дурака, упускает столько возможностей, и я киваю в нужных местах, а сама думаю о своем. Что он там говорил про рыбалку? А что, интересная мысль, надо подумать. Пол с Эдом давненько не бывали на Скае. Дом, в котором рос Пол, все еще принадлежит семейству. Расположен неподалеку от Портри, на самом берегу моря, позади Красные Куиллинские горы. Надо обговорить эту тему с Полом. Мы с девочками могли бы съездить в Эдинбург, прошвырнуться по магазинам. Они никогда не отказываются от этого удовольствия, особенно если я предлагаю кутнуть. А Орла пусть приходит на ланч, она там встретится не с Полом, а с Юаном.

Каллум вручает мне краба.

– Спасибо. Запиши на меня, хорошо? – говорю я.

И тут как раз заходит еще одна покупательница, миссис Маккалок – близкая подруга моей матери; мы любезно приветствуем друг друга.

– Сегодня хоть ветер поутих, слава богу, – говорит она. – Но все же холодновато для этого времени. Будем надеяться, лето будет как лето. Взвесь мне, пожалуйста, пикши, Каллум.

Она поворачивается ко мне:

– Ах да! Ты, конечно, помнишь ее, Грейс! Я говорю про дочку Роджера Картрайта. Красивая такая была девочка, у нее мать еще была француженка.