Не драконь меня!
Шрифт:
Я уткнулась в пол и старалась считать количество черных брусков паркета. Как назло, он тоже был искусно выложен в изящный орнамент, а где-то паркет прикрывали пушистые ковры, по которым я ступала на цыпочках, хотя туфли новые — не запачкают.
Мучительная экскурсия, наконец, закончилась широкой аркой на два пролета, обрамленной золотым орнаментом. Меня проводили в столовую, указали рукой на стол, словно я могла не заметить огромную овальную махину на тридцать персон прямо по центру гигантского зала, и прислуга с явным облегчением удалилась.
Дракон стоял возле панорамного
Стоп. Я же про вид за окном, а не перед ним!
Хоть я и старалась ступать бесшумно, а мягкие ковры послушно глушили стук моих каблуков, дракон все же почувствовал меня и обернулся.
Из окна лился золотой свет, отчего дракон, подсвеченный сзади, казался богом грома и молнии, не меньше: широкоплечий, статный, уверенный в себя. От него исходили настолько мощные потоки силы, что меня разве что по стенке не размазывало.
— Отлично выглядишь, — набатом прозвучало в пустой столовой.
— Перейдем к делу. Завтра. Помощь. Я домой.
— Звучит как план, — широким жестом меня пригласили к столу.
Шикарный стол цвета слоновой кости, украшенный резными золочеными орнаментами, был накрыт на две персоны. Для меня — во главе, значит, между мной и драконом будет как минимум 15 метров расстояния, и я смогу спокойно позавтракать.
Не тут-то было.
Кое-кто вспомнил о манерах, и отодвинул для меня стул. Нарочно или нет, дракон коснулся носом моих волос и произнес низким хриплым голосом:
— Тебе идёт этот запах.
Запах? Миндаль и цитрус, его гель для душа.
Стиснула зубы и проигнорировала, только метнула в ящерицу недовольный взгляд и… замешкалась.
Не похоже, чтобы он произнес это вслух! Он молчал. И даже на меня не смотрел.
Я что, мысли его прочитала? Или мне примерещилось?
Да ну, точно примерещилась.
— Не сядешь?
Вот это было вслух. Я, конечно, села, и, пока расправляла салфетку на коленях, не обратила внимания, что дракон усаживается по-соседству.
— Разве вы не должны сесть напротив меня?
— Кому должен? — нахально переспросил он, принимаясь за приборы.
Отличный будет завтрак!
Мы кушали под музыку столового серебра. Оно мелодично касалось фарфора, то скользило по нему в попытках разрезать мясо, то ударялось, в попытках это мясо нанизать. Я сосредоточила все мысли на хорошенько прожаренном бифштексе, чтобы не отвлекаться ни на что. Но пристальный взгляд дракона, от которого горели лицо и шея, изо всех сил старались спутать мои планы.
Кто вообще ест мясо на завтрак? Лучше бы фрукты, йогурт, взбитые сливки и яйца.
Ладно. Обойдемся тем, что есть, а фрукты можно и оливками заменить. Вот они какие красивые: крупные, зеленые, крепкие. Очень вкусно!
Вкусно я сказала!
— Что от меня требуется? — выдавила, чтобы заполнить напряженную тишину.
Напряженной она была только для меня. Дракон, откинувшись на спинку стула, спокойно потягивал гранатовый сок, или вино? У меня сок, у него — не знаю.
Говорят, драконы пьют кровь поверженных врагов. Уж не сцедил ли он моей, пока я спала? Иначе чего бы так довольно
улыбался?Глава 58
— Ты все поймешь, когда увидишь моего отца. Ты умная девочка, к тому же, хорошо замотивирована.
Мужчина откинулся на спинку стула, а в моей руке могла бы переломиться вилка, будь я немного сильней. Аппетит резко пропал. Я отодвинула тарелку и, промокнув губы салфеткой, отчеканила:
— Я сыта. Идем.
— Мы пойдем, когда опустеет твоя тарелка. Ешь.
Приказ прозвучал ударом хлыста. Не съем — за шиворот сложит.
Я не почувствовала ни вкуса мяса, ни вкуса гарнира, когда рваными движениями рубила стейк и запихивала в себя. Ребячество, понимаю, но других способов выразить негодование у меня не было.
— Доволен?
Будь мой взгляд стилетом, от дракона бы живого места не осталось!
— Твое желание скоро сбудется. Драконы не вечны, знаешь ли, как и твоя ненависть. Мои дни подходят к концу. Идем.
В смысле, его дни подходят к концу? Что это значит?
Ненависть как рукой сняло.
То есть, я по-прежнему была не в восторге от всего случившегося, от хамского отношения, угроз и шантажа, но… Одно дело, когда у тебя есть ненависть, чтобы ненавидеть и пытаться изменить партнера, а другое дело, когда он лежит в земле. Тогда все теряет смысл. Любые действия, слова, мысли — все бесполезно, если человек мертв. Или дракон. Или неважно кто.
— Не надейся, я уйду не так скоро, как ты рассчитываешь, — добавил дракон, словно почувствовав мой давящий взгляд в свою спину.
А я сторицей вернула дракону его внимание за завтраком, пока мы шли по лабиринтам дворца. В этот раз ничего, кроме мощной драконьей спины, не заметила. Куда мы шли, что нас окружало, было ли красиво. Наверняка было, но какая разница?
В память врезалась только винтовая лестница, потому что она почти полностью скрыла покрывалом тьмы впереди идущую фигуру, выплывающую из мрака сияющим ореолом только в редких пятнах от факелов.
— Мы пришли, — дракон резко обернулся, и я впечаталась носом в его грудь.
Да что ж такое-то? Где-то это у нас уже было.
— Ты отличная актриса, и можешь сколько угодно играть амнезию, но за этой дверью мой отец. И ты не покинешь комнату, пока не исцелишь его.
Тяжелые ладони дракона легли на мои плечи как кандалы. Обманчиво-мягкие, они в любое мгновение могли уничтожить меня, как тростинку.
— Я уже говорила, что не владею магией.
— Молись, чтобы природа сделала все за тебя, — от улыбки-оскала по коже пробежали леденящие мурашки. Мне не дали и слова вставить, небольшая дверь с легким скрипом отворилась.
Изнутри лились тепло и мягкий свет, пахло травами и болезнью. Что-то щелкнуло внутри меня, в районе солнечного сплетения закопошился теплый мягкий комочек и толкнул меня внутрь. Вопросы выключились, включились инстинкты.
Я отодвинула дракона и вошла.
Небольшая уютная комната больше походила на склеп. Не потому, что плохо выглядела, а потому, что пропитана смертью. Она витала в воздухе, кружила над крупной фигурой дракона, неподвижно лежащей на широкой кровати с высоким резным изголовьем.