Не дружи со мной

— Знаю я, кто там живет, — сурово отозвался мужчина. — Нет записей на утро…

— Конечно, нет! — завопила я. — Кошка же двадцать минут назад начала рожать!

— Чья кошка? — опешил охранник.

— Шацких! — раздраженно сказала я.

— Вы — ветеринар? — усомнился мужчина.

— А то!

— И роды у кошек принимаете?

— И у коров могу! — тут же с гордостью ответила я. — У вас корова не рожает?

— Проходи! — тяжело вздохнув и перейдя на «ты», махнул рукой мужчина. — К Геле?

— Ага! — довольно закивала я.

— Только у нее могут быть такие сумасшедшие подруги…

«Знал бы ты, какие друзья у старшенькой! Сплошные бандиты!» — злорадно подумала я, минуя шлагбаум. На самом деле, я не собиралась заходить в дом к Шацким. И, честно говоря, новость о том, что поселок, благодаря скандалу с мэром, усиленно охраняют, меня обрадовала… Хотя, как усиленно? Я ведь все-таки пробралась! Но все же за Улю и Матвея стало спокойнее.

Я направлялась к тому фантастическому месту, которое показала тогда Ангелина.

Утес идеально подходил для того, чтобы побыть наедине с собой. Хорошенько обдумать, что уже произошло, и что еще может произойти в жизни…

Выйдя к крутым скалам, которые выглядывали из неспокойной водной глади, резко остановилась. Парочку я заметила сразу. Матвей и Уля расположились на траве у самого обрыва над морем. Глядя на волны, молчали.

Матвей положил голову на колени Ульяны. Девушка запустила в его волосы пальцы… Я стояла за огромным валуном причудливой формы и как завороженная следила за ребятами. В какой-то момент Матвей перехватил руку девушки, которая гладила его по голове, и поднес ее ладонь к губам. Уля смущенно улыбнулась. Первые утренние лучи освещали крутые скалы… Темно-каштановые волосы Ули блестели на солнце. Одни наедине с собой. С природой. Будто только здесь Матвей и Ульяна смогли скрыться от всех проблем и быть наконец в безопасности.

Внезапно Шацкая повернула голову и задумчиво посмотрела в мою сторону. И хотя я успела спрятаться за нагретый камень, прислонившись к нему спиной, стало не по себе… Не хватало еще, чтобы меня здесь застукали…

Когда Уля снова обратилась к Матвею, я осторожно попятилась назад, к лесу… Бежала обратно к шлагбауму мимо вековых старых сосен. Почему-то хотелось плакать.

*

Волны шумно облизывали берег. Паша встретил меня у входа на дикий пляж. На друге — шорты и светлая рубашка с закатанными рукавами. В сумерках загорелое лицо и руки Пашки были совсем черными…

— Какой ты сегодня нарядный! — негромко рассмеялась я, оглядывая друга.

Пашка засунул руки в карманы шорт и, склонив голову набок, тоже смотрел на меня.

— И ты нарядная, — вынес вердикт Долгих.

— Ну так… Немножко! — скромно отозвалась я, поправляя прядь волос, которую трепал ветер. Хотя сама весь вечер крутилась перед зеркалом.

— Тут вроде не холодно… На тебе нет нижнего белья? — решил уточнить Пашка.

Я по инерции прикрыла грудь сумочкой, а затем пару раз шандарахнула ей же Долгих.

— Павлуша! — пригрозила я.

Пашка смеялся.

— Ладно-ладно, — увернувшись от моих ударов, проговорил друг, — ай! Ковалева, ты почему такая буйная опять? Пойдем, кое-что тебе покажу!

Взявшись за руки, мы отправились в деревянный домик со спортивным инвентарем. Закрыв за собой дверь на ключ, Паша провел меня в небольшую комнату. Там на серфе, лежащем на полу, находился наш ужин — роллы и вино. Над головой трещала одинокая лампочка, освещающая помещение слабым желтым светом.

— Пабло Эскобар! — воскликнула я. — Вот так шик!

— Все для тебя, Жан-Поль Готье! — усмехнулся Долгих. — В лучших традициях богатых домов…

Пашка подошел к окну и распахнул створки настежь. В комнату сразу проникла морская прохлада.

— Присаживайся на пол! — пригласил друг. — Стульев здесь, к сожалению, нет…

Я тут же уселась на брошенный рядом с доской плед, схватилась за деревянные палочки и склонилась над роллами.

— Вон те хочу попробовать, самые большие. Где много-много сливочного сыра! — сообщила я.

Пашка забрался на подоконник и теперь с интересом смотрел на меня сверху вниз. За его спиной грохотало море.

— Знаю, — сказал Долгих. — Поэтому заказал их побольше…

Паша так разглядывал меня, что, если честно, под его пристальным взглядом и кусок в горло не лез. Хотя до этого мне казалось, я готова смести все, что было на нашем импровизированном серф-столе.

— Долгих, ну что ты стоишь над душой? — в конце концов, рассердилась я. Затем похлопала рядом с собой по пледу. — Падай!

— Как скажешь, — кивнул Пашка, направившись ко мне.

Мы сидели напротив открытого окна в окружении многочисленных досок и вёсел. С пола не было видно моря, зато отчетливо слышался его грозный шорох. В окно заглядывали яркие звезды. Высоко в темно-синем небе повисла белая луна.

— Я сказал твоей маме, что ты сегодня не придешь ночевать, — нарушил вдруг тишину Паша.

— А она что? — спросила я с замиранием сердца.

— Ответила, что из тебя получится классное рагу…

Мы молчали.

— Ты такой дура-а-ак, — протянула я наконец.

Снова переглянулись и заржали.

— Да ничего она не сказала, — отсмеявшись, сообщил Долгих. — Ковалева, ты ведь взрослая девочка?

Я, подавившись смешком, внимательно посмотрела на Пашку и согласно кивнула. Друг, не сводя с моего лица внимательного взгляда, протянул ко мне руку и осторожно провел пальцами по косточкам ключиц. Наклонился и поцеловал в висок.

— Красивая Поля, — шепотом сказал он мне на ухо. — Всегда. Самая. Самая красивая Поля… Моя.

Я первой отыскала его губы. Сердце бешено билось, а от каждого легкого прикосновения меня словно прошибало током. Поцелуи становились все смелее, глубже, нетерпеливее. Когда руки Долгих проникли под платье, совсем потеряла голову…

— Люблю тебя! — выдохнула я, на мгновение оторвавшись от наших с Пашей поцелуев. Горячими ладонями обхватила его лицо. — Долгих, ты слышишь? Люблю! Люблю тебя! С девятого класса люблю…

Паша продолжал целовать, улыбаясь мне в губы. Уложил на плед, попутно спустив бретельки легкого сарафана с моих плеч… Все наши движения были преисполнены нежностью, желанием, наслаждением. «Люблю!» — стучало в каждой жилке. Все эти годы захлебываюсь своей любовью…. Люблю всем сердцем, преданно, без остатка.