Не единственная
Шрифт:
Резкая боль поднялась из солнечного сплетения, ударила в сердце, замерла у горла и застыла слезами в глазах. Господин Рональд прав… он просто говорит правду. И все. Но как же это больно!
— Чем бы ни руководствовался Садди, он готов ради тебя подвергнуть свою жизнь опасности, — продолжил господин Рональд. — Скажи, то, что движет тобой — достойные поводы рисковать его жизнью? При том, что ты его не любишь. Заслуживает ли Садди прожить жизнь с женщиной, которая пошла за ним не из любви?
— Замолчите… — вдруг простонал Садди. — Вы ничего о нас не знаете!
— Садди, сейчас
Аньис опустила глаза как можно ниже, но тут же подняла их на господина. Ей стало стыдно, а потом вдруг что-то щелкнуло внутри, и все встало на свои места.
— Нет, господин Рональд, они не достойные, — тихо, но решительно сказала она. — Вы правы.
— Тогда сейчас ты можешь еще раз оценить ситуацию и сделать свой выбор. Окончательный.
— Я все решила, господин, — Аньис повернулась к Садди. Сердце забилось громко от того, что она хотела сделать. Садди возненавидит ее, не поймет… — Садди, он прав, — очень тихо произнесла она. — Ты достоин лучшего… Девушки, которая тебя полюбит… Я не могу рисковать твоей жизнью… И господин Рональд не заслуживает такой неблагодарности. Я останусь здесь.
Садди в отчаянном недоумении смотрел на нее.
— Что ж, Садди, — господин Рональд доброжелательно кивнул ему. — Девушка сделала свой выбор. Ты знаешь, как выйти из моего дома? Впрочем… — он открыл дверь и выглянул в коридор:
— Девочка… Мариса, если не ошибаюсь? — обратился он к служанке, несшей по коридору корзину с яйцами.
— Да, господин, — Мариса остановилась и поклонилась хозяину.
— Будь любезна, проводи молодого человека к центральному выходу, — он махнул рукой Садди, мол, подойди. Садди бросил на Аньис взгляд, полный отчаяния, и стремительно вышел. Но стоя на пороге резко обернулся к господину Рональду.
— Но и вас она тоже не любит! — выкрикнул он.
— Да, ее сердце свободно, чтобы она сама об этом ни думала, — невозмутимо ответил он и добавил: — Ты не можешь больше работать в артели плотников в моем саду. Сам не захочешь. Но после будет большой заказ на деревянную мебель… Часть этого заказа может быть твоей. И сними куртку, служанка тебя не видит…
— Мне не нужны ваши подачки, — прошипел Садди и отчаянно быстро пошел по коридору. Мариса изумленно хлопала узенькими глазками, недоумевая о каком молодом человеке идет речь. Но Садди на ходу снял куртку, она заметила и догнала его.
— Господин, я провожу вас… — елейным голоском сказала она, словно этот молодой человек не появился только что из воздуха… Аньис не слышала, ответил ли что-нибудь Садди, но из-за поворота донесся еще один обрывок пропетой ею фразы: — … У меня такая тяжелая корзина… Господин, вы не поможете? …
На секунду Аньис стало больно. А потом все внутри раскрылось от облегчения. Пусть Мариса мстит ей, заигрывая с Садди. Пусть разносит слухи по дворцу — все это уже неважно. Главное, что господин Рональд расставил все по местам.
— Садись, Аньис, — господин закрыл дверь и поднял опрокинутый стул. Аньис села, ожидая, что сейчас он устроит
еще один разнос. Теперь, когда они наедине, более жесткий. Но страха не было. Только раскаяние и благодарность.— Я снова виновата перед вами, господин Рональд, — сказала она тихо и искренне.
— Виновата? — он скрестил руки на груди и поднял брови в наигранном удивлении. — Да, конечно, мне неприятно, что ты решила сбежать, словно я жестко с тобой обращался. Но в чем ты виновата? В том, что как ребенку — и как женщине — тебе не хватило внимания важного для тебя человека, и ты решила от него сбежать? Не думаю, что твоя вина велика.
Аньис ощутила, что краснеет. Не хватило внимания, он все понимает…
— Послушай, Аньис, — вдруг он снова, как тогда, когда они играли в парти, присел рядом с ней на корточки. Но сейчас она сидела на стуле, его лицо оказалось ниже, и он с улыбкой заглядывал ей в глаза, словно она была обиженным ребенком. От стыда потекли слезы. — Я понимаю, что ты считалась взрослой девушкой и готовилась выйти замуж, как только тебе исполнится пятнадцать…
— Мне уже исполнилось пятнадцать, два дня назад, я просто никому не говорила, — неожиданно капризным даже для самой себя тоном сказала Аньис и утерла слезы рукавом.
— Хорошо, — кивнул господин Рональд. — Но так не везде. Там, где я родился и долго жил, да и в огромном количестве мест — все по-другому. Пятнадцатилетние девушки даже не думают о замужестве, и уж тем более о том, чтобы быть чьей-то наложницей. Они учатся, узнают мир, дружат… Давай с тобой договоримся, Аньис?
— О чем, господин Рональд? Вы ведь можете приказывать мне…
— Могу, но лишь принятое добровольно соблюдается в должной мере. Представь себе, что ты стала девушкой из знатной семьи, из тех, кто учится долгие годы и выходит замуж намного позже. А через три года подумаем, как дать тебе свободу так, чтобы никакое бесчестие не коснулось тебя и твоей семьи. Выберешь в мужья любого мужчину, что приглянется, я не буду препятствовать.
«Вы ведь знаете, что я всегда выберу вас, даже если не в мужья», — подумала Аньис и снова покраснела.
— А пока… Учись и… — он улыбнулся удивительно искренне, на этот раз обеими сторонами рта, — расцветай. А я постараюсь найти время, чтобы ты не чувствовала себя одинокой. Согласна? — и снова улыбнулся, мягко и ласково, словно просил об одолжении.
— Согласна, — прошептала Аньис. А что она еще могла ответить? Скажет «нет» — и будет все то же самое, только без симпатии господина Рональда и его обещания найти на нее время.
ГЛАВА 12
Он что-то сделал не так. Иногда — очень редко — Рональд ошибался. Обычно — в том, что касалось человеческих чувств и связанного с ними поведения. Природный телепат, самый одаренный среди своего народа, но иногда он просчитывался. Он наблюдал за девочкой издалека, не хотел приближать ее к себе, надеясь, что юношескую влюбленность в господина пересилит увлечение Эдором и новой интересной жизнью. Но девочка лишь расстроилась и попыталась сбежать. Может быть, ей просто не хватило времени увлечься, а этот Садди так вовремя подвернулся… Но сам Рональд ошибся в расчетах, а это было необычно.