(не) его невеста

Ада уже скрылась с моих глаз, и только тогда я зарычал от злости, не в силах сдержать эмоции. Чертова, чертова дрянь! Как она так может! Смотреть на меня, есть глазами, а при этом висеть на шее у мужика, на которого ей по барабану.

— Да чтоб вы все сдохли! — прорычал я, ударяя костылем по колонне. — Чтоб вы все, сволочи, сдохли, чтоб…

— Молодой человек, вы бы потише себя вели, — сделала мне замечание какая-то женщина, проходившая мимо. — Здесь, между прочим, люди лечатся. И у всех свои проблемы.

— Да пошла ты!.. Вместе со своими проблемами! — огрызнулся я.

Женщина покраснела, явно оскорбившись, вскинула голову и хотела было пройти мимо, но ее остановил чужой голос.

— Подождите, пожалуйста. Этот невоспитанный молодой человек хочет перед вами извиниться.

Я вскинул голову. Алекс — чертов вездесущий Алекс, от которого я ухромал на костылях и укатил на такси, — стоял, подпирая плечом вторую колонну, и спокойно смотрел на пожилую незнакомку.

— Извинись, — велел он мне.

— Ты тоже иди к черту, — огрызнулся я, отворачиваясь.

— Извинись, — твердо повторил Алекс. — Иначе о моей помощи можешь навсегда забыть.

— Не нуждаюсь я!..

Во взгляде Алекса вспыхнуло что-то такое, что заставило меня прикусить язык. Посылать нахрен человека, который спас тебе жизнь — такая себе затея. Теперь на меня синими глазами смотрел не Тобольский, а чертова совесть. Укоризненно так. Аж пробрало.

— Извините, — буркнул я, даже не глядя на ту женщину. — Вы тут ни при чем.

— Всего хорошего, — хмыкнула она, явно не собираясь меня прощать, и перевела взгляд на Алекса. — Спасибо, что заступились. Очень приятно, что в мире еще есть настоящие мужчины.

— Не за что, — улыбнулся Алекс так приторно, что у него едва нимб на голове не засветился от лишней святости. — Хорошего вам дня.

Женщина аж расцвела от этого пожелания и, напрочь забыв о существовании какого-то мерзкого хама вроде меня, уверенно проплыла мимо. Даже не посмотрела! Алекс же перевел на меня серьезный взгляд и раздраженно кашлянул.

— Ну, и что это было? Ты какого черта сбежал из дома? У тебя постельный режим и костыли только для того, чтобы допрыгать до туалета.

— Задолбал со своим постельным режимом, — огрызнулся я. — И слышать ничего не хочу. Иди к чертям собачьим! Мне ее догнать надо!

Я попытался сойти со ступенек, но едва не навернулся. Костыль съехал по скользкой ступеньке, и если б не Алекс, вовремя подхвативший меня под руку, мой и без того не слишком здоровый позвоночник наверняка поцеловался бы с лестницей.

— Инвалидом остаться хочешь? — мрачно поинтересовался Тобольский. — Ты ее не догонишь. И что за мужчина ее унес?

— Да этот. Кот Леопольд, давайте-жить-дружно. Леонид, или как там его зовут. Ее женишок, — я скривился от отвращения. — Водоросль с амбициями… А что?

Алекс покачал головой.

— Ничего. Поехали.

Но я уселся на ступеньки, даром, что они были холодные, а я понятия не имел, как потом встану, и только отмахнулся от него костылем.

— Сам доеду. Я не хочу плестись в твоей машине, как та черепаха. Мне нужна скорость, адреналин!..

— Может быть, тебе еще с крыши прыгнуть? Для лишнего адреналина?

— Может, и прыгнуть!

Я понимал, что несу полную чушь, но желание спорить было куда сильнее надежды оставаться в пределах адекватности. Я волком уставился на Алекса, надеясь, что если нахамлю ему, то Тобольский наконец-то плюнет на это дело и просто оставит меня в покое, но он, кажется, был упрям, как никогда.

— Хочешь, — зло щурясь, поинтересовался он, — узнать, что такое скорость и адреналин? Тогда вставай. Покажу.

— Ты? Ни за что не поверю, — я ухватился за его руку, понимая, что сам все равно не встану, и зашатался на своих чертовых поломанных ногах, никак не желавших нормально ходить. — Ты вообще способен только ездить по дурацким правилам! ПДД важнее всего! Едем на зеленый свет, не собьем левую бабку, решившую переползти дорогу…

— Рот закрой, умник.

Я только клацнул зубами, на подсознательном уровне ощутив, что мне в самом деле лучше умолкнуть. Опершись о плечо Алекса, дохромал все-таки до его машины и позволил сгрузить себя на переднее сидение.

Костыли мужчина забросил в багажник.

— Пристегнись, — предупредил он, занимая водительское место.

— Опять нудишь?

— Ну, дело твое, — пожал плечами Тобольский. — Но я тебя предупредил.

…И сорвался с места.

В своей жизни я неоднократно гонял на огромной скорости на мотоцикле, попадал в аварии, хоть и попроще этой, последней. Ада тоже водила, как камикадзе.

Но то, что происходило с машиной сейчас, не испугало бы сумасшедшего.

Мы мчались на скорости, запредельной даже для меня. Я понятия не имел, как Алекс умудрялся выжимать это из своей машины. Он то ехал плавно, так, что я даже ничего не чувствовал, то начинал петлять, выскакивал на тротуары, был готов встретиться с каждым деревом.

…Нас не остановили ни разу.

Мы ни разу не попали на красный свет.

Зато мое сердце было готово вылететь из груди.

Когда Тобольский притормозил наконец-то у своего дома, я буквально вывалился из салона. Рухнул на колени, чувствуя, как волнами подкатывает к горлу тошнота.

— Придурок! — прошипел я, когда приступ наконец-то прошел, а спина напомнила о себе болью. — Ты что о себе возомнил, Шумахер? Угробить нас решил?

— Гробит тут себя только один из нас, и это не я, — ухмыльнулся Алекс, выходя из машины. — А теперь вставай, мальчик. И хватит ныть, если ты действительно хочешь ее вернуть.

— Не могу. Не могу, потому что у меня отваливается моя чертова спина!

Алекс не проявил должного сочувствия.

— Значит, ползи, — равнодушно пожал плечами он. — Потому что мне надоело быть к тебе добрым.

И ушел, оставив меня подыхать в грязи у своей машины.

37. Ада

— Не могу поверить, что ты вновь летаешь на каблуках, — присвистнув, протянул Алекс. — Четыре недели назад схлопотала две пули, а уже порхаешь!