(Не) его трофей

— Не-ет, простите меня, пожалуйста…

— Телефон!

Диктует. В этот момент звонят в дверь. Открыть можно отовсюду, даже из ванной комнаты. Нажимаю кнопку не глядя. Через пару минут взъерошенный Сашка влетает наверх. Встревоженный взгляд ошарашенно мечется по нам.

— Саша, проводи, пожалуйста, девушку в кухню. Налей ей водички, дай ручку и бумагу. Пусть пишет, что и как было. А ты, — хватаю девку за предплечье и встряхиваю, — молись, чтоб он был в порядке. Иначе под суд пойдешь, обещаю!

Саша ловит мой взгляд. В его глазах немой вопрос.

— Сделай то, что я сказала. Пожалуйста!

К счастью он подчиняется. Звоню «своим медикам».

— Паша, здравствуй, это Катя.

— Привет, Катя, что случилось? — бодро отзывается трубка.

— Мне нужны твои орлы прямо сейчас. Одно гинекологическое освидетельствование, анализы на вещества и детокс. Пациент предположительно под клофелином.

— Оба-на. Десять минут, и мы у тебя. Диктуй адрес.

— Мне что делать? — спрашиваю оттараторив название улицы и номер дома. — Он зеленый весь, зрачки в точку, — голос срывается.

Вся собранность от решения деловых вопросов летит к чертям, сменяясь отупляющим ужасом, что с Яром может что-то случиться.

— В сознании? В адеквате?

Слышу возню на том конце линии.

— Да! Вроде… Па-аш…

— В руки себя возьми! Не давай ему вырубаться. Дотянет. Едем уже.

Прерываю звонок и захожу в спальню.

Как-то только сейчас замечаю, что возле одной из стен валяется безнадежно разбитый телефон. На автомате поднимаю, касаюсь к кнопке разблокировки. Треснутый экран не реагирует, остается темным. Понятно теперь, почему Яр оказался вне зоны досягаемости. Когда подхожу, Яр поднимает тяжелую голову и устремляет на меня затуманенный, плавающий взгляд.

— Кать, я ее впервые увидел сегодня утром, — ледяные влажные ладони обессиленно хватаются за мои руки. — Я был в баре, я был бухой в хлам, но… Этой рядом не было. Я с Димоном сидел. Ты набери его, он подтвердит.

— Знаю, — выдыхаю я.

Ах, Димон, значит. Ой, как интересно…

— Понимаю, ты мне не веришь… но я докажу тебе, что говорю правду. Докажу тебе, — прикрыв глаза, шепчет, как заведенный.

— Яр, — присаживаюсь возле него на корточки, — я верю тебе, ясно? Все нормально, сейчас приедут врачи, помогут тебе, а потом….

— Да не нужны мне никакие врачи, я в норме. Кать… Где эта девка? Я ее за патлы сюда притащу, пусть скажет правду.

Он, похоже, был почти без сознания во время разговора в коридоре. Не слышал его… О, боже, насколько все серьезно?

Яр пытается встать, но бессильно оседает обратно.

— Не вставай! — кладу руки ему на плечи, — Я тебе верю, слышишь? Верю. Знаю, что ты с ней не спал. Тебя подставили.

— Кать, я правда этого не делал. Я найду возможность… Чтоб ты мне поверила…Мне никто кроме тебя не нужен… Я ни с кем… С тех пор, как мы снова… Ни с ке-ем. Я люблю тебя… Тебя одну!

Обнимаю его. Погружаю пальцы во влажные волосы на затылке. Из глаз катятся слезы. Мне страшно. Страшно настолько, что я практически дезориентирована.

Что же с ним? Что-о-о? Где, черт возьми, Паша и остальные? Сколько вообще прошло времени со звонка? А я еще, как дура, взялась играть в следователя вместо того, чтоб сразу позвонить Паше. А лучше в скорую помощь.

Яр слабо обхватывает меня руками, роняет голову на плечо. Тяжелое дыхание, пропитанное алкоголем, опаляет кожу.

— Только не уходи… Я прошу тебя, не уходи. Я… Я не делал этого. Не изменял…

— Да знаю я…

Минуты все тянутся и тянутся. Часами, днями, вечностью. Мы вечность вот так сидим — Яр на кровати, а я уже на коленях возле, держа его в объятиях.

Слышу звонок. Слышу, как Саня открывает дверь, как переговаривается с пришедшими.

— Яр, пусти, я на минуточку. Врачи приехали. Мне нужно все объяснить…

— Не уходи! — в его затуманенном взгляде темная, непроглядная бездна отчаяния. Растерянности. Боли.

— Я не ухожу, Яр! Разве, что на минуточку, — глажу его по лицу. — Только на минуточку.

Все же выбираюсь из объятий. На подгибающихся ногах выбегаю из комнаты, бросаюсь к ступенькам.

Наверх уже поднимается «наша бригада». Один их вид, сам факт присутствия уже успокаивает.

— Паша…

— Здравствуй, Катя, — добрые зелено-карие глаза смотрят с теплотой и спокойствием.

Обнимает, легко целует в щеку.

— Давай, жалуйся.

— Паша, ему плохо, — хнычу. — Может, в больницу надо…

— Так, без паники давай, — встряхивает меня. — Сделаем все в лучшем виде. Давай вон Коле рассказывай, что там с медицинским освидетельствованием. Инструктируй, госпожа адвокат.

Делаю шаг, чтоб пойти с ними к Яру, но Паша останавливает.

— Кать, делай, что сказано.

Кто-то пытался подставить Яра. Хорошо, если план был только в том, чтоб поссорить нас, а не вдобавок к этому обвинить в изнасиловании. Таких историй масса. Приходит такая вот девочка-припевочка к нужному следователю и пишет заявление. К нему сразу материализуются результаты экспертизы и свидетели того, как ее, бедняжку, затащили в тачку, например. Скандал, резонанс в прессе, онлайн-линчевание. Даже если потом и удается доказать, что обвинения ложные, отмыться почти нереально. Ярлык, что зажравшийся богатый мерзавец просто откупился цепляется намертво.

Конечно же, бывают случаи реальных преступлений. Но это уже другая история. Пожалуй, даже моя адвокатская этика не позволила бы выступать в защите такого человека.

Глава 34

— Что так долго-то, а? — хожу из угла в угол по кухне, в которую меня, сразу как увезли девчонку, привел Саня.

— Кать, сядь и перекуси, — мужчина кивает на кофе и собственноручно сделанные бутерброды.

— Не могу. Кусок в горло не лезет, — жалуюсь. — Даже от запаха кофе тошнит.

— Может ты… — Санино лицо вытягивается.

— Да не беременна я! — выпаливаю, — неужели, думаешь, полетела бы в этом случае?

Выдыхает. Откусывает сразу половину бутерброда с красной рыбой, запивает кофе.

Медики у Яра уже полчаса. Лаборант уехал. Никто не выходит и ничего не говорит. Я вся на иголках. Перечень возможных последствий отравления какой-нибудь гадостью длиннее рулона туалетной бумаги.

— Кать, если он в клетку не зайдет, какой предвидится ущерб? — спрашивает Саня.