НЕ ГАДАЙТЕ НА РОМАШКАХ. Книга 2. Я РЯДОМ.

– Поговори ещё, - пригрозила мать.
– Топай в машину, а то пешком пойдёшь.

– Иди, иди, мне с твоей мамочкой двумя словами перекинуться надо, - подошёл рассерженный Фёдор Егорович.

В машине на Романа разворчалась Лиза. Она не могла ему простить оставленного на столе мороженного.

– Налетел, испортил вечер. Ты меня лишил радости. Не дал съесть десерт.
– Накинулась она с жаром на Бугрова.

– Ты туда из-за мороженого ездила?

– А что там нам ещё делать...

– М-м, десерт вас дома ждёт. Ёлки-моталки.

– Ты на что намекаешь, Бугров?

– На десерт. Ананасы со сливками. Привезли, а вас след простыл.

– Так чего же мы не едем, красавчик?

– Отец, - выглянул Роман.
– Оставь воспитательный процесс до дома.
– Лиза десерт на стриптизе не доела.

– Чего добру пропадать, Лизавета, пойди, доешь, - прыснула Даша. Сердитый Бугров смешил её.

– И правда, пойду, заберу, за всё заплачено, - попыталась встать Лиза.

– Сидеть, - рявкнул Роман.
– Веселушки.

– Поехали, - поёрзал, усаживаясь, Фёдор Егорович.
– Мамуля наша отмочила. Не ожидал. До старости с нашими бабами, ни в чём нельзя быть уверенным.

– У нас дома крапива растёт?

– Растёт, наверное, тебе зачем, Ромаха?

– Это вам, Фёдор Егорович понадобится, супруге горячих ввалить, чтоб малолеток не совращала.

– Весёлое придумал. Мне пока ещё моя голова дорога. Так огреет сковородой по башке, звон пойдёт по всему моему нехилому телу.

– Теперь понятно, чего такие в мозгах у маменьки брожения пошли. Ночной клуб, стриптизёр молоденький... Сковороды боитесь, папенька?

– Ладно тебе, - обиделся отец, задетый за живое. Напоминания про стриптизёра ему не понравились.

Даша ждала, когда Роман, выдохшись на других, займётся ей. Не может же он всю дорогу не замечать её.

– Не могу баб понять, - раздражённо глянул на жену Бугров.
– Вы этого сопляка так разглядывали, мадам, чего у него там лучше моего?

– Ты вне конкуренции, - хмыкнула Лиза под смешок Даши.

– Смешно?
– пылил Роман.

Даша поняла, дошла очередь и до неё. "Смогу ли я справиться с ситуацией, найдя обходные пути, как советовал Сан Саныч, или наломаю дров. Практически, это первый экзамен на женщину".- Разволновалась она. Сбросив туфельки, забросила красивые ноги для начала на сидение, подсунув пальчики ступни под него. "Посмотрим, кто кого сделает", - подбодрила она себя. Картинно уложив голову на поднятые колени, открывающие соблазнительную белизну ног между кружевом чулка и трусиками, она поиграла пальчиками ступней под его бедром, привлекая внимание. Прикрыв лицо рукой, затянутой в чёрную тонкую перчатку, застыла в ожидании.

– Девочка молодец, знает, что делает, - шепнул Лизавете Фёдор Егорович, узрев Дашкины манёвры в зеркале.
– Правильная девочка.

– Пользуется имеющейся у неё полезной вещью.

– Чем-чем?

– Головой.

Не сговариваясь оба сошлись взглядами. Улыбнувшись друг другу, дошли, наконец, до понимания.

– Дарья, это запретный приём,- обернувшись к ней, обомлел Роман.
– Куда? Не смущаясь и не слушая его, Дашка перебралась на его колени. Поёрзала, устраиваясь и скрестив ноги за его спиной, а руками обхватив крепкую шею. Скользя горячими губами по его оголённой груди, подбородку, подобралась к губам.

– Дарья, ты бьёшь ниже пояса, - захрипел Бугров, пытаясь отбиться.

– Да? Куда я попала? Можно посмотреть? Сюда?
– расстегнула она ремень.
– А вдруг сюда?

– рванула она замочек.

Фёдор Егорович, иногда любопытствующий через зеркало, зажмурился.
– О, бляха-муха.

– Горячо?
– не вытерпела неизвестности Лиза.

– Не то слово, Лизок.

– Чья берёт?

– Дарья.

– YЕS!

Ещё задолго до подъезда к дому Фёдор Егорович подавал щедрые сигналы, чтоб открывали. Машина гудела не хуже милицейской сирены.

– Чего Саныч тянет, выскочить бы отсюда быстрее.
– Нервничал он, еле дождавшись открытых ворот.
– Побежали, Лизок, есть десерт.

Саныч встретил ворчанием:

– Ты чего, Фёдор, так гудел, взлетать никак собрался?

– Скажешь тоже, у Ромахи там любовь кипит, мы с Лизой торопились выбраться скорее на волю.

– Ромахе вредно на стриптиз глаза пялить, он и так палит керосинкой, - посмеялся охранник, отправляясь встречать вторую машину с хозяйкой.

– Где ребята, Фёдор?
– не видя сына с невесткой, забеспокоилась въехавшая следом жена.

Фёдор, как мог на пальцах пытался объяснить ей, показывая на машину.

– Ругаются, что ли?
– не поняла она.
– Из-за такой-то ерунды.

– Ничего подобного, не ори. Они там... Объясняю на пальцах, для непонятливых, чем они там занимаются, - осерчал он.

– И в кого он такой ненасытный.

– На кого ты намекаешь, на меня?

– Вылитый папенька.

– Садитесь уже к столу, не вытерпела Степанида. В постели разберётесь. Всё готово давно.

– И правда, оставили бы их в покое. Пусть любятся, пока силёнки есть и желание, - вступился за молодых Саныч.

– Пошли, десерт есть, праздник продолжается, - обнял жену Фёдор.

– Гуляем, маэстро музыку, - разошлась Зинаида.

– Тебе крапивы пучок надо, а не музыку.

– Да, и кто это такой смелый?
– остановилась поражённая Зинаида.

– Сынок твой, - быстренько сдал Романа отец.

– Сковороды попробовать не желаете?

– Я ему примерно так всё и обрисовал. Лизавета - свидетель, так было? Подтверди.

– Точно, красавчик был не в духе. Может, сейчас Дашка остудит его воинственный пыл.
– Уплетала десерт Лиза, зябко тулясь в Мишины объятия.

А в машине шла борьба. Два характера и одна судьба сошлись в рукопашную салона. Руки, затянутые в чёрные перчатки до локтя, метались по его голой спине. Они и чёрные, заканчивающие гипюровой резинкой чулки, это всё, что осталось от Дашкиного шикарного вечернего наряда. Распущенные волосы волнами струились по голым плечам. Влажные, манящие горячим шоколадом губы таяли на его губах.

– Что ты делаешь, девочка?
– изнемогал Роман.

– Люблю тебя. Я твоя женщина, только твоя, - шептали её губы, вылавливая его в плен.

Всё было, как всегда. Те же: сила рук, мощь груди и всё-таки иначе. Бугров смотрел на жену глазами преданной собаки, просящей кусок у хозяйки и готовый выполнить любую команду. Дашка взяла верх, и только слепой мог этого не увидеть.

– Кончился Бугор, - махнул рукой отец.

– Просто ему попалась достойная соперница, - подмигнула Надежда Фёдоровна свату.

Дарья же совсем не собиралась пользоваться своей победой. Участь хозяйки, а не рабыни её не устраивала, ей больше нравился совсем другой расклад.