Не гаси свет

— А Селия не могла познакомиться с кем-нибудь из них здесь — тем или иным образом? — настаивал майор, вновь проигнорировав замечание администратора.

— Я ведь уже говорил…

Директор раздражался все сильнее, но затем все-таки задумался и кое-что вспомнил.

— Селия Яблонка была в числе приглашенных на торжественный прием, который Национальный центр космических исследований устраивал в Капитолии. На нем присутствовал весь цвет французской космонавтики. Я предложил мадемуазель сопровождать меня, и она согласилась, а потом увидела всех этих доминантных самцов в смокингах и начисто обо мне забыла, — фыркнул толстяк.

— Вы хотите сказать, что…

— Да, там были все французские космонавты — космические ковбои, по вашему определению.

Сервас смотрел на собеседника и представлял, как тот был унижен, когда молодая задавака предпочла его блестящему уму накачанные мускулы и ослепительные улыбки космических… жеребцов. В нем проснулся охотничий азарт.

— Помните дату? — спросил он быстро.

Директор снял трубку, сказал несколько слов секретарше и выслушал ответ.

— Двадцать восьмого декабря две тысячи десятого года, — ответил он и повесил трубку. — Если вы ищете космонавта, найдите список приглашенных. В тот вечер там были все. Выбор широкий.

На Тулузу опускались ранние сумерки. 31 декабря. Город сверкал огнями на манер новогодней елки. Заходящее солнце сочилось кровью, как раненое сердце, и Сервас ощутил дыхание ледяного ветра польских степей.

— Зачем ты вернулась в мою жизнь? Я тебя забыл.

— Нет, не забыл.

— Но ты умерла.

— Да.

— Я начал забывать твое лицо.

— Забудешь и все остальное.

— Значит, вот что случится? От наших слов, обещаний, поцелуев, ожиданий, поступков, любви ничего не останется?

— Ничего.

— Тогда зачем жить?

— А зачем умирать?

— Ты меня спрашиваешь?

— Нет…

Он смотрел на торопившихся по делам прохожих с усталыми лицами, на новогодние гирлянды и на тепло укутанных хорошеньких девушек, весело щебечущих на террасах кафе: их смех смолкнет, гирлянды погаснут, юные красотки постареют, станут морщинистыми и умрут. Майор набрал телефон Ратуши.

— Слушаю вас… — ответил ему женский голос.

Сервас представился, изложил суть дела.

— И что дальше? — тоном бюрократического превосходства спросила его собеседница.

— Мне необходим список гостей.

— Вы, конечно, шутите?

Мартен с трудом удержался от грубости.

— А похоже?

— Сожалею, но это не в моей компетенции. Сейчас переключу вас на человека, который, возможно, сумеет вам помочь…

— Спасибо… — машинально произнес сыщик, отметив про себя не слишком обнадеживающее «возможно».

В трубке зазвучал Моцарт.

— И кто же вас ко мне направил? — Новая собеседница с места в карьер взяла агрессивный тон, словно позвонивший в чем-то перед ней провинился.

— Ваша коллега… — объяснил полицейский. — Она сказала, что вы, возможно…

— Временами мне кажется, что люди не всегда отдают себе отчет… Я завалена работой.

«А я — нет, — подумал Сервас. — У меня есть только это дело…» Но вслух он ничего не сказал. Ему была необходима информация.

— Вот что, мсье, я свяжу вас кое с кем — вернее, попробую. Сегодня все-таки тридцать первое декабря.

Блеск. Спасибо. Счастливого Нового года.

Другая мелодия, новое ожидание.

— Да, говорите, — произнес третий по счету женский голос.

Мартен повторил свой вопрос, ни на что не надеясь.

— Не вешайте трубку, я попытаюсь вам помочь, — ответили ему.

Сервас воспрял духом. Голос этой собеседницы звучал твердо и решительно. Он слышал, как она ходит по комнате и зовет кого-то властным тоном. Вообще-то полицейские работают не лучше, но и среди них есть компетентные и добросовестные люди.

Через несколько минут Мартен получил неутешительный ответ:

— Мне жаль, но этот документ хранится не у нас. Я вас переключу.

Сервас готов был смириться с неудачей, но тут услышал тоненький голосок:

— Я слушаю… Алло… Алло…

Майор заколебался, но пискля не успокаивалась:

— Да алло же!

Так тому и быть.

Мартен устало повторил надоевшую ему самому просьбу.

— Вам нужен список приглашенных на прием двадцать восьмого декабря две тысячи десятого года? — удивленно переспросила женщина.

— Да. Вы понимаете, о каком приеме я говорю?

— Конечно. Я там была. Прием для космонавтов.

Крохотный проблеск надежды.

— Посмотрим, смогу ли я его отыскать, — сказала служащая. — Останетесь на линии или перезвоните?

Полицейский сказал себе, что, если повесит трубку, у него вряд ли хватит сил на еще одно бесконечно нудное ожидание.

— Я подожду, — решил он.

— Хорошо…

Минут через десять майор спросил себя, уж не подшутили ли над ним: женщина могла оставить телефон на столе и отправиться встречать Новый год.

— Я нашла! — услышал он внезапно ее восклицание. Писклявый голос звучал торжествующе.

— Неужели?

— Да. Все заархивировано, в том числе фотографии.

— Фотографии? Какие фотографии? — Сервас лихорадочно соображал. — Не уходите, я уже еду…

— Куда? Сейчас?! Но я через полчаса заканчиваю, сегодня праздник!

— Я в ста метрах от Ратуши и надолго вас не задержу. Это очень важно.

— Ну что же, в таком случае… — согласился эльфийский голосок.

24. Голос

19.46, 31 декабря. Температура упала до –2 °C, но она все-таки открыла балконную дверь, и шум вечерней площади проник в гостиничный номер. Она лежала в кровати и любовалась ярко освещенным фасадом Ратуши. «Гранд-Отель де л’Опера». Площадь Капитолия, 1. Пятьдесят номеров, два ресторана, спа и сауна, хаммам и массажный салон в самом центре города. Ей досталась красная комната: красные стены, красное кресло, красный стол — белыми были только пол, кровать и дверь.