Не Господь Бог

Голос парня опять сделался детским, высоким: нужно было набраться смелости, чтобы такое спросить. Лена сглотнула, глядя в его огромные страдающие глаза. Он в страхе ждал ответа.

За столько лет практики Лена так и не смогла привыкнуть к изощрённости родительских пыток, тем более изощрённых, что те раны, которые они наносили своим детям, были надёжно спрятаны от глаз свидетелей внутри, их нельзя было предъявить, как синяки или переломы. Может, законом и предусмотрено наказание за истязание детской души, за уничтожение человеческого достоинства ребенка, только Лена ни разу не слышала, чтобы кого-то осудили за это.

Она должна была сказать мягче, иначе, позже. Но сказала сейчас. Твёрдо, ясно и прямо.

– Митя, ваша мать страдала нарциссическим расстройством личности. Такие люди не испытывают эмпатии к другим людям. Вы слышали о таком? Можете уйти, если не готовы это принять.

Митя молчал. Но не бросался прочь от правды, как в прошлый раз.

– Вы, трепетный одарённый ребенок, были, по сути, заложником. Ваша мать на протяжении многих лет изо дня в день ломала вас как личность, ваше человеческое и мужское достоинство. Вот что такое ваш сон, ваш фимоз, ваша девственность в двадцать девять лет.

Митя отшатнулся, зрачки глаз расширились, стали как тот колодец, куда он падал вместе с матерью. Но он не убегал.

Лена знала, если человек пришёл, значит, зерно подозрений в почву брошено. Рано или поздно жертва родительского абьюза понимает, что убежать всё равно не получится. Куда бы ты не бежал, вместе с собой багажом ты везёшь свои тело, мысли, душу, воспоминания, свои сны. Поэтому многие старики-родители, утверждавшие в детстве над детьми свою власть, срывавшие зло, что нельзя было сорвать снаружи, на взрослых, на супругах, на начальниках, так ненавидят «этих психологов» в старости. Боятся, что рухнет домик, построенный без фундамента, а только на одних лишь поздравительных открытках, фальшивых тостах и редких телефонных звонках, из жалости, вины и долга.

Митя смотрел в стену, ему было невероятно больно.

– Может, она любила меня как-то по-своему?

– Нарциссы не умеют любить, у них нет этого в базовой комплектации. Не заложено.

– Значит, дело не во мне? Не в том, что я был таким плохим?

Лена знала, как важен для него ответ.

– Вы одарённый, красивый, хороший человек, но вам этого никто никогда не говорил, – сказала Лена.

Митя поднял глаза и спросил:

– А у кого-то ещё так было? У вас были такие случаи?

И Лена заранее знала, что такой вопрос будет. Страшно быть одним таким, с клеймом на лбу, отверженным, как больной волчонок, изгнанный из стаи. Если таких больных несколько – это уже шанс на выживание.

– К сожалению, это происходит куда чаще, Митя, чем принято считать в нашем обществе духовных скреп и святого материнства. Эта броня покрепче депутатской неприкосновенности.

– И как другие живут? Как с этим жить?

– Ключевое слово тут – жить, Митя. Идёмте.

Лена потянула его с кушетки к дверям.

– Куда? – испугался Митя.

– Жить, Митя! Жить!

В салоне красоты пахло свежесваренным кофе. Митя был усажен в мягкое кожаное крутящееся кресло. Праздничное освещение, зеркала, приятная музыка, безупречная вежливость и бархатные пуфики напомнили ему о театре, куда они ходили с мамой два раза в год.

– Вам с молоком? Сахар?

Митя принял стаканчик от порхающей сотрудницы в униформе, и конечно же, при неосторожном движении расплескал, но вместо нагоняя получил извинения и заверения, что всё в полном, полном порядке. Опасаясь опять разлить или поперхнуться, он отставил кофе и напряженно следил глазами за Леной и стилистом, к которому она его привела. До него донеслось:

– Все битком, дорогая, запись за месяц вперед. Но только ради тебя!

Ровесник Мити, Игорь, был сам себе рекламой, красив, как артист, безупречен, ухожен от макушки до кончиков ногтей. Лена была верна своему парикмахеру уже много лет. А он, судя по всему, был многим обязан ей.

Лена подумала, что в порядке исключения расскажет Мите об истории их знакомства с Игорем. Несколько лет назад парень попал к ней после попытки самоубийства. В подмосковном военном гарнизоне, где они жили, отец-подполковник, пьющий от безысходности, бессмысленности и беспросветности, избил Игоря до полусмерти, когда тот не выдержал и признался, что внуков дедушке с бабушкой ждать от него не стоит. Как спал по подсобкам, и драил полы за возможность видеть работы у мастеров. Как приходил в отчаяние от того, что заработанные, лучше и не вспоминать как, деньги, потраченные на учёбу, пропали зря: конкуренция велика; как Лена вселяла в него веру, как держала за руку, когда он осмелился подойти к мастеру и попросил дать ему всего один шанс. Теперь к нему очередь, только этого никогда не увидят родители – отец запретил даже упоминать о нём, а мать никогда не осмелится…

– Это как же вы себя так не любите? Сколько вам лет? – Игорь весело и необидно зацокал языком и покрутил кресло в разные стороны.

Лена не собиралась приходить на помощь. Она присела в сторонке, попивая кофе и полистывая глянцевый журнальчик с довольной улыбкой чеширской кошки.

– Ой, да не бойся, больно не будет! – успокоил Игорь, всплеснув рукой и дотронувшись нежно до плеча испуганного клиента. Митю осенила страшная догадка. Не может быть! Никогда в жизни он не бывал в таких местах, и это был первый голубой, которого он видел не по телевизору в своей жизни.

Через пару часов все было кончено. Из зеркала на Митю смотрел интересный молодой человек, с модно взъерошенными спереди волосами и аккуратно постриженными висками.

– Бэкхем, вылитый Бэкхем! Нет, вы полюбуйтесь на него, да я просто бог! – Игорь изящным жестом снял и откинул в сторону шёлковую пелерину.

– Бог! Бог! – искренне похвалила Лена.

Пока Игорь порхал вокруг новой клиентки, с которой расцеловался, как с родной матерью, Лена обратилась к Мите, который по-прежнему сидел, не двигаясь, в кресле.

– Митя, вас не узнать! Что же вы молчите? – спросила Лена.

Тот обернулся к ней и спросил:

– Сколько это стоило? Это бесплатно?

– С ума сошли? Платно и очень, – Лена прошептала ему на ушко, и добавила, – ну плюс- минус…

Митя чуть в обморок не упал.

– Я только вчера получил зарплату, это же половина, – прошептал он, боясь, что кто-то услышит.

– Да, надо зарабатывать больше, – сказала Лена безжалостно и пошла попросить счёт.

Однако Игорь от гонорара великодушно отказался, попросив только Митю попозировать для рекламы.

– Меня? – переспросил Митя.

– На нашу страницу. А вообще-то с таким лицом нужно по ящику выступать! Да, Ларочка?

Новая клиентка, в которой Митя с изумлением узнал телеведущую новостей Ларису Савицкую, обернулась и оценила:

– Хорош.

– Когда по телеку крутили рекламу марки, мама говорила, что её в китайских подвалах делают дети-рабы из дешёвой нефти.

Митя вынырнул из очередной яркой толстовки с капюшоном. С джинсами, которые отлично сидели на узких бедрах, вроде определились. Девочки-консультантки принесли очередной ворох рубашек, а ещё спортивных штанов, футболок и кед.