Не говори мне о любви

Возвращаясь в Отрадное, Елецкий был зол на себя. Зол за то, что не мог заставить себя держаться от Катрин подальше - по-видимому, ей разлука давалась куда легче, чем ему. А может, и не любила она его вовсе. С того самого момента, когда он увидел ее в парке возле Александровского дворца, желание увидеться с ней наедине, поговорить целиком завладело его помыслами. Но стоило им встретиться, и все стало во сто крат хуже. Катя, поначалу не совладав с желанием, что владело ей так же, как и князем Елецким, уступила ему, но после, чувствуя за собой вину, твердо решила держаться от него подальше. Умом Николай понимал, что это решение единственно верное, но принять его отчего-то был не в силах. Как он сможет, находясь в непосредственной близости от нее, демонстрировать свое полное равнодушие? Он уже смирился с тем, что, возможно, никогда не увидит ее более, но судьбе было угодно сыграть злую шутку, вернув ее, вновь заставить его терзаться несбыточными желаниями и надеждами. А ведь еще был сын, о котором он так и не поговорил с ней, сведя весь разговор к словесной пикировке, что причиняла боль им обоим. И как же некстати оказалась эта сегодняшняя встреча с княжной Белозерской! Вряд ли теперь удастся избежать огласки, даже если Катерина и сумеет правдоподобно объяснить Мари их встречу в столь неурочный утренний час и в столь неподходящем месте.

Глава 17

Вернувшись домой, Николай разыскал Никифора и велел тому к завтрашнему утру подготовить все к отъезду. Настало время вернуться на службу. Его короткий отпуск подошел к концу, пора было возвращаться в Царскую Славянку. Вспомнилась случайная встреча с сыном в парке Александровского дворца. Николай улыбнулся своим мыслям. Подрос, вытянулся, ничем уже не напоминая того карапуза, которого он когда-то держал в своих руках в имении Гурьевых. Многое он бы отдал, чтобы иметь возможность вновь увидеть его, коснуться, провести ладонью по мягким кудрям, а более всего - назвать своим. А что, если Алешка Станислава отцом считает?
– кольнула прямо в сердце невесть откуда взявшаяся мысль.

Пройдя в кабинет отца, Николай налил бренди на дно стакана. С громким стуком поставив на стол графин, он обернулся, услышав голос Сергея Васильевича.

– Что-то я не припоминаю, чтобы в нашей семье заведено было по утрам что-то крепче чая пить, - недовольно заметил Елецкий-старший.

– Ваше здоровье, папенька, - ухмыльнулся Ник, поднимая бокал.

– И что, есть причина?
– кивнул на графин Сергей Васильевич.

– Как будто бы и нет, - ответил Николай, поставив на стол пустой стакан.
– Считайте, что у меня еще одна дурная привычка появилась.

– Снова, поди, в Романцево наведывался? Пока ты за ее юбкой бегаешь, я тут подумал кое о чем, - присаживаясь в кресло, доверительно произнес отец.
– Будь я на месте графа Войницкого, я бы от бастарда постарался избавиться. Вы сейчас служите вместе, и ты вполне можешь договориться с ним о передаче моего внука под мою опеку. Ты сейчас по службе занят, и Наталье я его не доверю.

– Помнится, папенька, Вы и сами были уверены, и меня убедили, что мальчик никакого отношения ко мне не имеет, - едва сдерживаясь, ответил Николай.

– Ошибался, с кем не бывает, - миролюбиво заметил Серей Васильевич, не сводя внимательного взгляда с сына.

Ник отошел к окну и отвернулся. Глубоко вздохнув, чтобы унять бушующий в душе гнев, он распахнул оконную раму, - не хватало воздуха.

– Что же Вы, папенька, всех по себе судите?
– обернулся он.
– Будь я на месте Войницкого, я бы даже слушать не стал, если бы мне кто предложил от ребенка любимой жены избавиться. У меня нет причин графа любить, но подлецом и негодяем я его никогда не считал.

– Такой уж прямо и любимой?
– усмехнулся Сергей Васильевич.
– Слышал я, будто не без твоей помощи сей союз свершился.

Ник скрипнул зубами, припоминая подробности того вечера, когда застал Войницкого с Катрин в музыкальном салоне.

– Выбросите эту мысль из головы и оставьте Катерину в покое! Будто мало на ее долю испытаний выпало благодаря нашему семейству. А о Наталье Вы подумали!?

– Наталья не твоя печаль, с ней я сам разберусь, - продолжал гнуть свою линию Сергей Васильевич.

– То, что наследника у тебя нет - это ее вина.

– Побойтесь Бога, папенька! Да нет здесь ее вины!
– взорвался Ник.
– Видит Бог, ни в чем она не виновата - ни передо мной, ни перед Вами! Я! Я один во всем виноват! У меня не хватило духу Катерину сразу под венец повести, вопреки воле Вашей.

– Не смей голос на меня повышать!
– поднялся с кресла Елецкий-старший и сделал шаг по направлению к Николаю.

– А не то что?! В очередной раз наследства меня лишите?!
– усмехнулся Николай.

– Щенок! Забыл, с кем разговариваешь?!
– князь Сергей наотмашь ударил сына по лицу и замахнулся второй раз, но Ник, отступив на шаг, перехватил руку отца. Из уголка разбитой губы сочилась кровь. Прищуренные глаза выдавали владевшую им ярость.

– Спасибо, что напомнили, папенька. Век буду помнить Вашу науку. Пора бы нам с Натали и честь знать - загостились мы у Вас.

Отпустив запястье Сергея Васильевича, он резко развернулся и направился к двери.

– Николай, вернись!
– повысил голос князь Сергей, потирая онемевшее запястье после железной хватки сына.

Громко хлопнула дверь. Схватившись за грудь, Сергей Васильевич медленно осел в кресло.

Мальчишка, сопляк! Кабы был Дмитрий жив... Расстегнув высокий ворот мундира, Елецкий протянул руку к графину с бренди и трясущейся рукой налил его в оставленный сыном на столе стакан. Несколько капель расплескались и застыли на полированной поверхности. Он ведь только ради него старается! Ничего, сам приползет, когда прижмет: привык жить на широкую ногу, а на жалованье флигель-адъютанта не больно-то пошикуешь. Есть, конечно, еще Дубровка, что Василий Егорович этому паршивцу отписал, но едва ли ему доходов от имения хватит, чтобы концы с концами свести.

Рывком распахнув дверь в покои жены, Ник вошел в комнату и застыл посередине. Анна Петровна и Наталья вместе с маленькой Аннушкой пили чай. Увидев перепачканное вареньем личико дочери, Ник подхватил девочку на руки и повернулся к супруге.

– Натали, велите упаковать багаж, Вы и Анечка поедете со мной.

– С Вами?
– удивленно переспросила Наталья.

– Что Вас так удивляет? Вы жаловались, что мы редко видимся - отныне Вы будете видеть меня каждый день.

– Хорошо. Как скажете, ma cherie, - Наташа не посмела возразить или расспрашивать его о чем-либо, прекрасно видя, в каком он состоянии, и вышла за дверь, догадавшись, что Николаю необходимо переговорить с матерью наедине.

– Ники, к чему все это?
– вздохнула Анна Петровна, поднимаясь с кресла и подходя к сыну. Приподнявшись на носочки она вытерла кровь из разбитой губы уголком белоснежного платка.

– Мы с папенькой вновь не смогли найти общий язык. С этого дня я со своей семьей буду жить отдельно. Сейчас я забираю Наталью и Анечку в Царскую Славянку, а потом мы переедем на мою квартиру в Петербурге. Вы сможете навещать нас, - грустно улыбнулся Николай и тут же скривился от боли в разбитой губе.

– Помилуй, дорогой! К чему такие сложности?
– огорченно спросила Анна Петровна.
– Ты же знаешь папеньку. Я уверена, что Сергей Васильевич остынет вскорости и переменит свое решение, сменит гнев на милость.

– Это мое решение, мама, - тихо произнес Николай.
– И я его не изменю.

– Ники... Вы с отцом разбиваете мне сердце.

– Простите меня, маменька, но я не в силах оставаться здесь. Мне давно нужно было это сделать и жить собственной жизнью.

Наутро молодая чета Елецких вместе с дочерью и нянькой Анечки покинула Отрадное. Конечно, размышлял Ник, на съемных апартаментах будет тесновато, но скоро начнется столичный сезон, и они переберутся в его бывшую холостяцкую квартиру. Там места вполне достаточно, а из гостевой спальни можно будет сделать детскую комнату.