Не грусти, Калифорния!

После беглого осмотра общей картины глаза юноши встретились с тушей животного, и от этого вида сразу кольнуло в самое сердце. Он подошел, нагнулся медленно, опустил руку и провел вдоль хребта своей серой кобылы Белки, стараясь не смотреть на морду и глаза. Его рыжие спутницы медленно подошли и остановились сзади, держась за руки.

— Что загрустили, леди? — К их группе подошел крепкий мужчина в светлой рубашке и штанах, впереди похожих на комбинезон. Его прямые волосы были совсем седые, а лицо чисто выбрито.

— Лошадку жалко, герр Рудольф, сэр… — ответила младшая, Дарина.

Этого мужчину год назад выбрали старшим поселения. Рудольф Кох одним из первых из своих мест в Германии подумал и отправился в Америку. Человек активный, трудолюбивый, думающий, он быстро стал лидером среди переселенцев, приехавших из Вюртемберга после нескольких неурожаев винограда подряд. Прибывшие с ним в Америку быстро поняли, что только крепкой группой можно было противостоять многочисленным мошенникам, старающихся наживаться на переселенцах всеми доступными способами.

После высадки в Новом Орлеане власти направили их группу верх по Миссисипи. Оказавшись в Сент-Луисе и немного осмотревшись, они решили создать свое, новое поселение рядом с Джефферсон-Сити, этим молодым развивающимся городком, стоящим на одном из путей переселенцев в Орегон и Калифорнию.

Официально старший в поселении одновременно являлся помощником мэра Джефферсон-Сити.

— Понимаю вас, фрейлейн…, - Рудольф смотрел на парня, склонившегося у своей кобылы, и энергично потер глаза, словно пытаясь удалить из них мусор.

— Пойдемте, я нашел для вас небольшую работу. Надо помочь женщинам перебрать оставшиеся вещи.

Айвен продолжал гладить холку мертвой кобылы и не говорил ни слова больше, как бы на время выпав из окружающего пространства. Мужчина, повидавший многое, просто стоял за его спиной и молчал.

Молчание нарушил рыжий пес, ростом со среднюю овчарку, который тихо подошел сзади и ткнулся носом в руку Айвена, лежащую на холке кобылы.

Лис! — парень повернулся и с удовольствием потрепал собаку по густой рыжей и короткой шерсти, а тот радостно оскалился, принимая ласку от своего хозяина и друга. Посмотрел в глаза хозяину, потом посмотрел на кобылу и тихо заскулил.

Пес отвлек и вернул Айвена к действительности. А тут еще солнце стало хорошо припекать, и нос стал различать запахи пожара, свежего навоза, а еще запекшейся крови и пота его мертвой кобылы.

Еще раз более внимательно пробежав взглядом вокруг, Айвен увидел, что больше трупов животных не было. С этого места хорошо видно, что открытые загоны и конюшня пусты.

— Пойдем. Пока люди тушат последние очаги пожара, все тебе покажу и расскажу, что знаю. Сразу скажу, что твои японцы вместе со старым Джо побежали искать следы, но обещали быстро вернуться. Когда вернутся — будем думать, что делать…

Старый Джо, в родителях которого был белый отец, а мать из племени шайеннов, зачавшая его после интима за ром, сам любил выпить. Несмотря на это его ценили за умение обращаться с животными и держали в поселке в качестве пастуха стада. Суровая физиономия его была вся в морщинах и складках как скала из песчаника.

— Как не думать, сэр? Если всех лошадей и волов, приготовленных для похода, что были на общей ферме, увели напавшие. — Айвен сейчас был очень зол и расстроен, говорил напрягая губы и крылья носа.

— Хорошо еще, что не всех увели. Часть животных, что находится в домах поселка, осталась с нами, слава богу…

— Хорошо, да ничего хорошего, сэр…, ведь это ставит всю нашу затею под угрозу…

— Согласен с тобой. Давай подождем твоих старших и Джо, потом сядем и будем думать, как нам спасти положение. Не хотелось бы покупать новых животных, каждый цент на счету…

— Генрих! — крикнул староста своему товарищу и помощнику, оружейному мастеру, также прибывшему с ним из Германии в одной партии переселенцев.

— Проси всех женщин возвращаться по домам! И мужчин тоже, но позже, пока не останется ни одного тлеющего очага на конюшне. Дела в поселке не ждут… — Рудольф увидел приближающихся поисковиков и сразу принял решение отправить лишних, в первую очередь женщин, отсюда подальше.

Пространство в этом месте хорошо просматривалось, так что видно было все до берега реки, и возвращавшуюся группу Айвен с его зоркими глазами заметил раньше Рудольфа, но промолчал. Парень сейчас был в отвратительном настроении. Впереди маленького отряда шел короткими шагами, с сосредоточенным лицом, невысокий японец с черными прямыми волосами, схваченными сзади.

Это возвращалась поисковая группа.

Вскоре оба японца и Джо подошли вплотную к Рудольфу и Айвену, стоящим у трупа лошади, и молча опустились на землю, дав ногам отдых. Все молчали, никто не хотел говорить первым. Рудольф, по праву старшего, только хотел начать, но не успел, потому что младший японец, который двигался в группе вторым, Джеро, вытер со лба пот, шумно выдохнул и сказал:

— Бандитов всего восемь или десять, точнее сейчас нельзя сказать. Как это было? Они сначала убили Тома. И это хорошо. А то мы сначала подумали про него плохо, когда не увидели здесь… В том смысле, что он наводчик банды и ушел с ними… Но его труп лежит недалеко, прямо на тропе, а вокруг следы лошадей…

— Мы осмотрели то место, подумали, как это происходило, и решили, что он выскочил навстречу бандитам, когда они погнали перед собой волов, — поспешил добавить к своему рассказу Джеро.

— Его убили одним выстрелом. В голову. Очень глупо… — Сэтору, второй японец, добавил размеренно и невозмутимо.

— Да, глупо… Лучше бы сбежал, как их увидел, и нам все рассказал. Воину иногда лучше отступить, чтобы потом победить… Но он не воин, хотя поступил храбро. — Джеро тут же дополнил оценку товарища.

Чернокожий Том был одинок и жил в маленькой пристройке из досок сзади конюшни. Этот еще не старый негр очень любил животных, чувствовал и понимал их. Сколько ему было лет, примерно сорок или больше, он и сам толком не знал. Сколько ему не предлагали перебраться в поселок, он всегда отвечал отказом. Ему было хорошо на природе и вдали от людской суеты. Тем более хорошо, что раз или два в неделю к нему приходила Сарра, чернокожая женщина тридцати лет приятной наружности, работающая прислугой в доме Генриха-оружейника. Она помогала Тому — стирала вещи, иногда готовила. И почти всегда оставалась переночевать — «чтобы не тащиться вечером уставшей в поселок».