Не ходите в рестораны
Шрифт:
Каждый приличный попаданец должен соблазнить принцессу, стать королём или князем, спеть песни Высоцкого, смертельно отомстить всем врагам. Это всё может быть когда-нибудь и будет, а пока я еду в монастырь и стану там послушником, то есть младшим монахом, почти батраком. Что касается мести, то я думаю так. Граф Монте-Кристо, герой Дюма, говорил: «Месть – это блюдо, которое подают холодным!» А мне больше нравится другая поговорка: «Месть – это двигатель внутреннего сгорания!» Это в том смысле, что сгоришь изнутри. Я не собираюсь свою жизнь посвящать мести. Будет возможность, отомщу. А сейчас я собираюсь просто жить, желательно хорошо и долго. Для начала мне нужно просто выжить и вжиться в этот мир, всё-таки моё мировосприятие чуждо феодальному обществу.
Кажется, доехали. Горы.
Ну, вот, я приехал в монастырь. Новый этап в моей жизни.
Глава 2. Монастырь
Как только сопровождающие меня люди герцога уехали, я пошёл в здание, где размещалось управление монастыря. Отдал в руки пожилого монаха письмо от матушки. Он оказался настоятелем монастыря. Не знаю, что она написала, надеюсь, не с целью разжалобить, а просто уменьшить количество непонимания, я ведь сам ничего объяснить не могу. Конечно, я уже немного могу изъясняться. Симбионт помогает всё запомнить и проанализировать, выделить речевые конструкции, произносимые в тех или иных ситуациях. Вроде бы монахи всё восприняли правильно. Ко мне прикрепили молодого монаха или послушника, почти мальчишку. Он меня везде сопровождал и много говорил, а я слушал и «мотал на ус». Мне дали имя Молчун. Ещё мне назначили наставника, который должен готовить из меня боевого монаха.
Он устроил мне кучу испытаний: проверка на силу, на выносливость, рукопашный бой, бой с ножом, с шестом, с посохом. В последних я был полный «ноль». Видимо, этому меня будут учить в первую очередь.
Здесь был жёсткий распорядок дня, четырёхразовое питание, на сон отведено семь часов. Много работ и тренировок. Может быть, мой предшественник и чурался бы этих работ, но для меня, землянина, не было проблемы порубить или расколоть дрова, принести воду, используя коромысло, вскопать пару грядок или прополоть их, поэтому я легко вписался в ритм жизни этой обители.
В течение месяца, кроме этих работ и изнурительных тренировок, меня учили словам и разговорной речи. После этого, я за неделю выучился читать, и мне дали возможность три – четыре часа в день читать книги. Кстати, о неделе и остальном календаре. В этом мире недели включают десять дней. Предпоследний день – это короткий рабочий день, потом выходной. В месяце три недели, а в году четырнадцать месяцев. День и ночь одинаковой длительности что зимой, что летом. Здешняя зима – это три месяца достаточно дождливой и прохладной погоды. Средний месяц зимы самый холодный, даже заморозки бывают, но снег в нашем королевстве не ложится, если только на севере королевства, в горах.
В здешней библиотеке были книги о воинском искусстве, о сельском хозяйстве и о географии. Религиозно-философские книги мне пока не давали. И ещё я учился писать. Специального учителя у меня не было, и я писал упрощенным шрифтом, которым пишут книги. Книги тут все рукописные, поэтому весьма дороги. Слова, которые не понимал, я запоминал, а потом спрашивал у сопровождающего или у наставника. Через полгода я спокойно разговаривал на любую тему. Ещё мне поручили переписывать несколько книг с религиозным содержанием. В этом мире все поклоняются богу солнца – Светлому. В учебных заведениях в королевствах людей заучивают молитвы, а в этом монастыре считают, что со Светлым можно говорить, как с уважаемым мудрым наставником. Ещё я усиленно тренировался в боевых искусствах. Бой на ножах, бой с шестом мне было с кем отрабатывать, а вот со шпагой я мог сражаться только с собственной тенью, тренера у меня нет. На одной из тренировок наставник ранил меня, и у меня возникло ощущение, что он это сделал нарочно.
Теперь у меня шрам через всё лицо, а я стал с недоверием относиться к этому монаху. Жду от него какой-нибудь подлости.Так в трудах и тренировках шло время. Скоро исполнится год, как я попал сюда. Моё тело стало более сухим, но жилистым и выносливым.
Однажды наставник повёл меня на вершину высокой горы. Это была священная гора, но место считалось опасным, просто так туда никто не ходил. Завершал гору острый пик, называемый Серым Зубом. В дождливую погоду он был укрыт облаками, там сверкали молнии, и гремел гром. Путь туда был сложен и труден. Последние метров двести подъёма шли по вырубленным ступенькам, но они были пологие, и если их смочить, то они станут скользкими. Поэтому мы шли после обеда, с утра эти ступени были сырые, и подъём был бы непреодолим.
Наставник предложил мне посмотреть на наш монастырь отсюда с высоты. Этот тот наставник, который нанёс мне шрам на лицо. Я ему не доверяю. Он указал на что-то вдали, а потом толкнул меня в пропасть, но я ожидал от него какой-нибудь гадости и был настороже, ведь он ни слова не сказал, зачем мы сюда идём. Я извернулся и вцепился в его рукав, потянул его за собой. Он смог удержаться на краю пропасти и, тем самым, и меня удержал. Я обошёл наставника, сел на камни, и молча сидел довольно долго, поскольку не понимал, почему он желает моей смерти. Только что была неприкрытая попытка меня убить. Но если он такое повторит, я готов дать ему бой, у меня с собой есть кинжалы. Наконец он заговорил.
– Мне очень хочется тебя убить, пришелец из другого мира. Назови мне причину, почему я не должен этого сделать?
Интересно, он один догадался, что я пришелец, или настоятель монастыря тоже знает об этом?
– А зачем? Чем я вам помешал?
– В твоей душе живёт жажда мести!
– Одна богатая развратная женщина захотела, чтобы ей подчинился молодой парень. А он не захотел подчиняться, и его за это убили. Я попал в его тело. Как, почему и зачем, я не знаю. Я готов принять мать этого парня как свою родную. Те люди принесли ей много горя, а меня первого просто убили! Почему я, второй, не должен им отомстить?
– Месть порождает новую месть!
– Наверное. Но это ведь не потому, что я из другого мира, а потому, что мир несовершенен.
Наставник встал и ушёл, оставив меня на вершине. Почти сразу же подул сырой ветер, и вся скала стала мокрой и скользкой. Он это предвидел и специально тянул время. Понимал, что сразу за ним я не пойду, а если задержусь, то уже не смогу спуститься, ведь идти тем же путём, каким мы пришли, стало невозможно, я бы поскользнулся и разбился. Укрывшись от ветра за выступом скалы, я сидел и не знал, что делать. Потом началась гроза. От прямых струй дождя меня закрывал козырёк выступа, но брызги от падающих капель летели во все стороны, и скоро моя одежда вся стала мокрой. А потом молния ударила в вершину горы, в тот камень, под выступом которого я сидел. Яркая вспышка, и наступила темнота, я даже грохота уже не слышал.
Очнулся, ощущая боль и жжение на ногах. Под одеждой я носил два кинжала, пристёгнутые ремнями к моим бёдрам. Выхватить их можно было через прорези вместо боковых карманов. Металл эти кинжалов был настолько раскалённым, что они жгли мне ноги сквозь ножны. Раскалённые ножи я бросил в лужицу и вода там зашипела. Потом я снял штаны, отстегнул ремни крепления ножей. На бёдрах были покраснения, явные ожоги. Я сидел под дождём, мокрый, замёрзший, руками гладил обожжённые места и мечтал, чтобы они зажили и не болели. Через какое-то время я понял, что ноги не болят, и покраснения исчезли. Чудеса? Я подумал: «Вариантов три: боженька передо мной извинился за свою молнию; ожоги мне привиделись, показалось, что они серьёзные, а на самом деле это были пустяки; и самое невероятное: у меня магия появилась, как у тех целителей, что мне кости восстанавливали». Поднял из лужи кинжалы, клинки у них стали с синими разводами, ножны слегка подгорели, но кинжалы удерживали. Закрепил ножны с кинжалами на старое место, но уже поверх штанов, оделся и решил спускаться: через два часа темнеть начнёт, а ночь мне здесь не пережить, замёрзну в мокрой одежде насмерть.