Не хотите ли чашечку чая? Английские будни русских жён

Основанный в 1894 году, Национальный фонд приобрёл свою первую собственность в 1895 и долгое время расширялся в основном за счёт подарков со стороны аристократов. Под подарками подразумеваются целые здания с гектарами земли вокруг. Количество подаренной и купленной недвижимости значительно увеличилось после первой и второй мировых войн, когда содержание подобных поместий стало не по карману владельцам и их наследникам. Для начала продав землю, аристократы со временем забросили усадьбы, переселившись в более скромные по размерам дома, а потом и вовсе перебрались в фешенебельные столичные квартиры. Необходимость находить средства на содержание подобных исполинов – одна из ключевых тем популярного сериала «Аббатство Даунтон». Владельцы «заглавного» поместья несколько раз за свою жизнь рисковали потерять родовое гнездо как раз ввиду непомерных расходов и неумелого управления, но в итоге находили выход благодаря удачному браку или случайному наследству.

Да и по сей день многие люди, унаследовавшие аристократическую усадьбу с землями, не видят другого выхода, кроме передачи его в Национальный фонд, потому что одни счета на электричество и отопление превышают годовой доход наследников. Национальный фонд приводит запущенное поместье в порядок, ремонтирует крышу, реставрирует мебель, картины и гобелены, восстанавливает фонтаны, заполняет клумбами сады, подгоняет инфраструктуру под определённый стандарт и добавляет его к своему списку, в котором уже находится порядка пятисот объектов. За кулисами этого исторического шоу работают сотни редких специалистов – мастера-реставраторы старинной мебели и предметов искусства, дизайнеры ландшафта, хранители антикварных книг и золотошвейки. Но история страны аристократическими усадьбами не ограничивается, поэтому во владения Национального фонда включены и текстильные фабрики, ставшие «локомотивами» индустриальной революции, и приземистые коттеджи для рабочих, которые эти фабрики обслуживали, и ветряные мельницы, и золотые рудники, в которых ещё римляне добывали золото, и чистейшие ручьи, полные форели – удовольствие поймать такую рыбку стоит огромных денег. Помимо аристократических усадеб, в настоящее время фонд контролирует относительно незатронутые хозяйственной деятельностью участки английского побережья (например, острова Браунси и Линдисфарн) и четверть Озёрного края на севере Англии.

Став членом данной организации, я присоединилась к шести миллионам британцев (а это, на всякий случай, 10% населения страны), которые тоже предпочитают покупать ежегодный абонемент, нежели оплачивать недешёвые билеты при посещении очередного объекта. К примеру, вход в одно из самых популярных поместий – Уоддестон (Waddesdon Manor), бывшую резиденцию банкиров Ротшильдов, стоит двадцать шесть фунтов, в то время как годовое членство шестьдесят фунтов. Посчитав, что нам нужно посещать всего лишь три объекта в год, чтобы оправдать стоимость годового абонемента, мы влились в круги организованных почитателей британской культуры и истории.

Традиционно за покупкой подобной недвижимости и управлением ею стоят представители британского среднего класса, они же являются постоянными посетителями объектов Национального фонда. Такого количества типично английских фамилий в списке региональных директоров я не видела ни в какой другой организации. Выходцы из английского рабочего класса и представители этнических меньшинств обычно приобретают абонемент в случае, если одна из достопримечательностей находится недалеко от их дома, и они готовы туда ездить регулярно.

В некоторых поместьях до сих пор живут владельцы, они занимают определённое крыло здания, открывая посетителям двери в другие части дома. Такой компромисс позволяет им остаться в родовом гнезде. Другие дома выкуплены под загородные гостиницы, в которых можно очень дорого и красиво поужинать или посетить традиционную церемонию послеобеденного чая (afternoon tea). Многие здания стали культовыми благодаря фильмам и сериалам, в которых они были запечатлены. Сериалы про старую добрую Англию, вроде «Пуаро Агаты Кристи», «Мисс Марпл», «Дживс и Вустер», «Чисто английское убийство», «Аббатство Даунтон», состоялись как раз благодаря тому, что подобные здания находятся под эгидой Национального фонда. Конечно, если резиденция пользуется устойчивым спросом со стороны киношников и посетителей, как, например, Хайклер Кастл, Highclere Castle (то самое Аббатство Даунтон), хозяева могут продолжать там жить, открывая свой дом несколько раз в году для публики и получать прибыль от продажи билетов без помощи Национального фонда.

Национальный фонд считается одной из самых крупных благотворительных организаций, патронируется принцем Чарльзом, большим любителем садов и исторических памятников. Фонд существует главным образом за счёт членских взносов, продажи билетов, доходов от кафе и сувенирных магазинов (не только магнитики и безделушки, но также одежда и продукты местного производства, например, джем, мёд и сыр) и пожертвований. Многие англичане настолько радеют о сохранении национальной культуры и истории, что совершают многомиллионные пожертвования или оставляют фонду в наследство своё состояние. Обслуживать огромное количество зданий и садов помогают тысячи добровольцев, без их помощи подобная инициатива была бы просто невозможна. Например, в одном из самых посещаемых поместий Аттингем Парк (Attingham Park) задействовано пятьсот волонтёров. Что движет людьми, которые в своё свободное время водят туристов по комнатам дворцов и замков? Большинство волонтёров – пенсионеры, иногда это бывшие слуги, которые провели годы, обслуживая владельцев поместья, а теперь живут по соседству. Они ищут общения, хотят быть вовлечёнными в активную социальную жизнь и приносить пользу людям. Людей влечёт на это поприще трепетное отношение к британскому культурному и историческому наследию, их искренний энтузиазм уже более сотни лет не позволяет проекту затухнуть.

По сути, объекты Национального фонда – это последняя возможность повернуть время вспять и посетить Британскую империю эпохи её расцвета.

Часть 3 Наши новые европейские реалии

Карантин страшнее вируса

Уроки локдауна

Я пригласила подругу встретиться в ближайшем парке – с первого июня как раз начались послабления карантина. И в ответ получила статью, серьёзное научное исследование о том, насколько быстро распространяется вирус, если рядом с вами кто-то чихнул или кашлянул. И двухметровая дистанция этому не помеха, так что бережёного бог бережёт. Поскольку подруга может себе позволить продолжать сидеть в доме с садом, работая из дома, и заказывать продукты по Интернету, я пришла к выводу, что локдаун её не сильно напрягает, по крайней мере, не так сильно, как угроза заболеть. Но поскольку я принадлежу к той категории людей, которая не очень подвержена риску умереть от коронавируса, для меня всё как раз наоборот.

На данном этапе жизни я тоже могу себе позволить сидеть дома круглосуточно, потому как нахожусь в отпуске по уходу за ребёнком. Собственно, локдаун никак не повлиял на моё профессиональное или финансовое положение, и у меня тоже организована онлайн-доставка продуктов. На самом деле, он не сильно снизил и мою социальную активность по сравнению с первыми месяцами декретного отпуска, но как раз в связи с декретным в какой-то момент я почувствовала, что моя самоизоляция началась на полгода раньше, чем у других людей, и до сих пор не закончилась. Ещё в начале марта, когда европейские страны стали призывать своих граждан оставаться дома, преподаватель курса по детскому массажу отметила, что предстоящий локдаун грозит обострением психических заболеваний. И я тогда удивилась, что она больше тревожится о психическом, нежели о физическом здоровье людей.

Под психическим нездоровьем она подразумевала обострение приступов тревоги и паники, депрессии, суицидальные настроения, которые всё набирают обороты в современном британском обществе. Но даже те, у кого в анамнезе не было психических заболеваний, вдруг прочувствовали «кабинную лихорадку» в полной мере. Причём, семейные люди столкнулись с возросшим уровнем конфликтов в семье и обнаружили, как мало у них общего, а одинокие ещё больше ощутили своё одиночество. Люди, которые привыкли проводить вечера в фитнесс-клубах, потеряли возможность выплескивать негативную энергию социально приемлемым и даже одобряемым способом, а те, кто проводил выходные на тусовках и вечеринках, осознали, что им невыносимо скучно в собственном обществе.

Психологические проблемы, с которыми столкнулись люди, оказались не менее серьёзными, чем проблемы финансовые. Когда я опросила ряд знакомых и родственников о том, как им сидится дома, поняла, что в подавляющем большинстве они восприняли локдаун тяжелее, чем пандемию.

Я никоим образом не умаляю угрозы, связанной с коронавирусом. Тем, кто заразился и попал в больницу, не повезло. И тем, у кого коронавирус унёс родных и близких, конечно, пришлось нелегко. Но таких около 0,5% (официально зарегистрированных заболевших на момент написания статьи – 306 тысяч и умерших – 43 тысячи на 66-миллионное население). А вот остальные 99,5% пострадали гораздо больше от карантина, чем от вируса. Причём разные категории людей пострадали по-разному.

Например, старшее поколение в большинстве своём от локдауна почти не пострадало, если не считать существенного сокращения социальной активности. Несколько улиц в нашем районе, к примеру, засели в больших домах с садами. Работу они не потеряли, потому как пенсионеры. Доход их не уменьшился – пенсии всё равно будут платить исправно. Для онлайн-доставок продуктов они в приоритете как самая уязвимая категория. В общем, если исключить риск заражения, то главная печаль – нельзя повидаться с детьми и внуками. Хотя я не удивлюсь, если многие больше по партнёрам по гольфу скучают.