(Не)идеальная девочка

Уже полтора часа мы ходим от картины к картине. Должанский уверенно рассказывает то об одной, то о другой. Слушаю его в пол уха.

Телефон в сумке отдаётся короткой вибрацией, и сердце подпрыгивает в груди. Не решаюсь прочитать сообщение при Кире. Знаю, что это может быть Вика, но внутреннее чутьё подсказывает, что это не она.

Мы ведём светские разговоры с многочисленными знакомыми. От натянутой улыбки у меня скоро рожа треснет.

Мобильный снова коротко жужжит.

Игнорирую.

Опять вибрация. А потом ещё и ещё.

— Я вас ненадолго покину. — извиняюсь и быстрым шагом захожу в туалет.

Щёлкаю замок и дрожащими пальцами достаю телефон. Пять сообщений в мессенджере.

Заносчивый засранец: Малыш, я скучаю. Пиздец меня на ошмётки рвёт.

Перечитываю несколько раз и смеюсь. Вспоминаю третью неделю в академии, когда в моей жизни появился Северов. С первой же встречи он меня так выбесил, что я не задумываясь подписала его так, как он себя повёл.

Начинается лекция, и преподаватель спускается к трибуне, но вместо того, чтобы начать занятие, ошарашивает всех словами:

— Группа, у нас новенький. Подойди сюда. — глазами указывает на место рядом с собой.

Высокий парень с белыми волосами, явно старше нас на несколько лет, вальяжной походкой спускается вниз и обводит аудиторию презрительным взглядом.

— Новенький на третьей неделе?

— Ого, какой красавчик.

— А взгляд-то какой.

— Я бы ему прям сейчас дала. — разносится со всех сторон вовсе не тихий шёпот.

А я вдруг ни с того ни с сего начинаю закипать.

— Представься, пожалуйста. — просит препод.

— Артём Северов. Для красоток просто Артём. — подмигивает, и вся женская половина начинает зачарованно вздыхать.

А меня бесит. До трясучки. Впервые в жизни один вид человека, его манера держаться, говорить и даже смотреть выбивают меня из равновесия.

— Расскажешь что-то о себе? — выбивает Иван Владиславович.

— На хрена? — лениво обрубает этот заносчивый засранец.

— Тогда садитесь, молодой человек, и впредь будьте сдержаннее в словах. — качает головой Соболев. — И ещё: оставь свой номер Насте Мироновой. Она — староста и добавит тебя во все необходимые группы. — указывает головой в моём направлении, а мне отчего-то хочется провалиться под землю.

Этот наглец подходит ко мне с кривой умешкой и, нависая над столом, толкает:

— Ну, привет, красотка.

— Номер давай. — буркаю, отводя взгляд от нереального цвета глаз.

— Только ты обязательно мне позвони.

— Не дождёшься! — рявкаю, загораясь злостью.

— Значит, ты — злюка. — сипит, понижая голос. — Люблю таких.

— Пошёл ты!

Он смеётся, диктуя номер, который я забиваю в телефон.

Мне впервые за восемнадцать лет жизни хочется вцепиться человеку в глотку.

— И не забудь, идеальная девочка — Артём Северов. — обрубает и, подмигнув, уходит вверх по лестнице.

— Не забуду, не сомневайся! — шиплю, записывая в телефонную книгу "Заносчивый засранец".

Только в следующем году, когда нас разделили по специальностям, я смогла спокойно выдохнуть. Впрочем, не надолго.

Быстро захожу в список контактов и меняю имя. Только после этого читаю остальные сообщения.

Артём Северов: Насть, когда освободишься?

Артём Северов: Увидеть тебя хочу, аж ломает.

Артём Севров: Хочу обнять. Пиздец до трясучки.

Улыбаюсь, стараясь унять работающее на разрыв сердце. Дыхание сбивается с ритма и становится тяжёлым и рваным, когда читаю последнее сообщение.

Артём Севров: Ты же не хочешь там быть. С ним, блядь, не хочешь! Давай я за тобой приеду. Прямо сейчас. Заберу тебя. Только скажи, маленькая. Ты же хочешь со мной сейчас быть. Ведь хочешь?

Пальцы зависают над экраном, когда собираюсь ответить.

Ну вот откуда он всё это знает?

Ладно, на моём лице часто можно прочитать очевидное, но Артём же не видит меня сейчас.

Взвизгиваю и роняю телефон на мраморный пол, когда он начинает звонить. Делаю глубокий вдох и поднимаю гаджет с разбитым экраном.

— Зашибись, блин, и суток не прошло! — сокрушаюсь над покалеченным гаджетом.

На треснувшем экране виднеется фотография Северова, и я поднимаю трубку.

— Я из-за тебя телефон разбила! — первое, что выдаю. Надо же хоть кого-то виноватым сделать.

— Из-за меня? — раздаётся на том конце удивлённый голос.

— А из-за кого же ещё? Я только тебе ответить собиралась, а тут ты звонить начал. Я испугалась.

— Слишком долго собиралась. — рычит Север.

— Что? — произношу с каким-то торможением.

— Отвечала долго. Я не выдержал. Видел же, что сообщения прочитала и молчишь. — доносится возмущённый голос. — А мобилу я тебе новую куплю, раз уж и в этот раз виноват!

— Сама куплю! — рычу обиженно.

— Не спорь, Насть! Прошлую я об стену разнёс, так что за мной должок. — убеждает, не давая мне снова отказаться. — И ты так и не ответила!

— На что?

— Ты хочешь быть там? Хочешь остаться с ним?

— Артём, — выдавливаю шёпотом, — я не могу уехать.

— Я не об этом спросил! — обрубает холодно. — Ты хочешь быть на этой выставке со своим женишком? Скажи, что нет, твою мать, Настя, не добивай. Меня и так весь день таскает от того, что я, блядь, даже прикоснуться к тебе не могу! А как думаю, что ты там с этим… Что он целует тебя, касается… Сука! На куски порвать готов. Нихуя с собой сделать не могу! Знаю, что ты просила не торопить, но никуда это дерьмо не уходит! Со вчерашней ночи его топлю, но, блядь, не выходит.

Сердечная мышца, проламывая рёбра, рвётся к нему. Волна жгучей радости расползается по телу, согревая и сжигая. Его слова, сбивчивое дыхание, хриплый голос заставляют меня снова взлететь.

Он не просто ревнует. Это больше. Гораздо больше. Как и у меня, возможно.

Решение принимаю мгновенно.

— Тём, знаешь картинную галерею на Потёмкина?

— Когда? — выдыхает облегчённо одно единственное слово, а у меня по коже опять скачут мурашки.

— Давай минут через тридцать. Сможешь?