(Не)идеальная девочка

— Ты просто так увлечённо о чём-то мечтала, что аж покраснела. Вот я и не сдержалась. — опять заливается смехом, а вот мне совсем не смешно.

— Покраснела? — бубню, увлечённо рассматривая дырки на джинсах.

— Ну да! Всё лицо как помидорка было. Так о чём мечтала? — выдаёт с улыбкой. — Или о ком?

— Ни о ком я не мечтала, Вика! — отрубаю, не справляясь с нахлынувшими эмоциями.

— Да неужели? — тянет она.

— Я вон вообще менталистику изучаю. — трясу бумагами у неё перед носом.

— Значит, ты сейчас не о Северове думала? — понижает голос.

Блин, у меня, что неоновая вывеска на лбу висит: "Я МЕЧТАЮ О СЕВЕРОВЕ"?

— Есть и другие вещи, о которых я могу думать! И люди тоже! Вот чего ты ко мне с ним прицепилась? — снова срываюсь в попытке не выказывать истинных мыслей.

— Значит, у вас ничего не было вчера? — бурчит разочарованно. — Мне уехать со вписки пришлось. Чем вчера всё закончилось?

— Да ничем. Он на меня ноль внимания. — выдыхаю, радуясь возможности закрыть эту тему. — С Волчинской на диване отжигал.

Ну ладно, не совсем закрыть.

Пальцы сами сжимаются в кулаки при этом воспоминании.

"Карина сидит сверху на Артёме и двигает бёдрами. Облизывает шею".

Прячу ладони под бёдрами, чтобы не выказывать своей злости. Ни к чему Заболоцкой знать о моей ревности. И вообще обо всём, что произошло. Мне надо время самой во всём разобраться, прежде чем кого-то посвящать в свои приключения и терзания.

— Зашибись, блин! Вот же козлина. — вскипает подруга. — А ведь до этого весь вечер тебя глазами жрал. Вот что у этих мужиков в голове, спрашивается? Только членом думать и умеют.

— Хватит о нём, Вик. Я уже обо всём забыла. Может, оно и к лучшему, что всё так вышло? Пора выбросить его из головы. Благо, повод появился.

— Кого ЕГО? — раздаётся сбоку насмешливый голос, и вот тут я подрываюсь со скамейки, словно подо мной тысяча иголок вылезла.

Сердце тарабанит как оголтелое. Лёгкие перестраиваются с накачки кислородом на принятие запаха кофе, табака и корицы. Электрический разряд разгоняет по телу взрывные импульсы, когда я встречаюсь с бирюзовыми глазами Севера.

— Артём? — выдавливаю слабый писк.

— Привет. — с улыбкой отзывается тот.

— Привет. — вторю эхом.

Весь мир внезапно растворяется. Звуки глохнут. Окружающие нас люди расплываются и перестают существовать. Есть только мы и бешено гремящее сердце. Все страхи и сомнения тоже улетучиваются, когда смотрю на его спокойное лицо, лёгкую улыбку, искрящиеся глаза, выдающие в меня электрические потоки. Они же встречаются между нами молниями и разлетаются искрами.

— Как ты? — хрипит парень.

— Нормально. — отбиваю глухо, опуская глаза на его грудную клетку, потому что мне сейчас слишком тяжело даётся зрительный контакт.

— С предками порядок?

— Типа того. — бубню невнятно.

— Видели? — режет вопросом, который включает перед моими глазами фильм из вчерашних воспоминаний.

— Нет. — для пущего убеждения качаю головой.

— Извини за то, что устроил вчера. Совсем башню снесло. Забыл, где нахожусь. — давит с раскаянием.

— Всё норм, правда.

— Значит, продолжаем?

— Что продолжаем? — выдавливаю из себя, не уверенная в том, что готова получить ответ на заданный вопрос.

— То самое, Настя. То, что начали вчера… — обрывается на слове, когда я бью его ладонью по груди.

— Ты невыносимый, Северов! — выпаливаю ему в лицо и сбегаю.

Мир медленно возвращается в моё сознание, и я понимаю, что Заболоцкая и Арипов стали свидетелями этого странного разговора. Жар тут же бросается в лицо и окрашивает скулы в розовый. Ускоряю шаг, но до дверей академии добраться не успеваю. Уже знакомо влетаю спиной в стальное горячее тело. По коже с шумом разбегаются мурашки, когда Артём наклоняется к моему уху, обжигая тонкую кожу табачно-ментоловым дыханием, и шепчет:

— Опять сбегаешь, идеальная девочка? Ещё не надоело играть в догонялки?

— Вообще-то мы не одни! — стараюсь звучать как можно строже.

— Боишься, что кто-то доложит женишку? — вбивает в ухо вопрос вместе со сбивчивым выдохом.

Чувствую, как его пальцы стискивают ткань моей футболки на животе, сжимаясь в кулак.

Неужели он ревнует? — ошарашиваю себя догадкой.

— Да, боюсь, — шепчу, не в силах справиться со срывающимся голосом и бушующим сердцем, — и не только ему.

— Вчера это тебя не особо заботило. — отзывается хриплым шёпотом, разгоняя новую волну огненных мурашек.

— Вчера я была пьяна! — выпаливаю и тут же жалею об этом.

— Да неужели? — сипит в ответ. — Значит, уже успела пожалеть?

— Нет. Не успела. И не собираюсь этого делать.

Что за бессмысленный разговор?

— Вот как? Уверена?

Ну, что ему ответить? Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Не хочу, чтобы он снова исчезал из моей жизни.

— Да. — выдыхаю, выпуская короткое слово вместе с воздухом.

— Значит, продолжаем?

— Да!

Что я, мать вашу, творю?

Его ладонь перемещается с моего живота, касается пальцев, поднимается выше. Оглаживает плечо. Разжигает огонь, проходя по шее. Вызывает дрожь, зарываясь в волосы.

— Я тебя предупреждал. — всё так же дышит в ухо.

— О чём?

— Об этом. — отбивает, вытаскивая из пучка палочки. Волосы тут же растекаются по телу тяжёлыми волнами. — Вот так-то лучше.

С этими словами он убирает руки и уходит. А я всё так же продолжаю стоять на месте, не в силах пошевелить ослабевшими от его близости конечностями. Где-то на периферии зрения маячит Вика, забрасывая вопросами, но я слышу только гул крови и бешено тарахтящее сердце.

— Что это было? — врывается Викин крик в моё затуманенное сознание.

— Не спрашивай меня. — бубню, пряча за волосами пунцое лицо.

— Как не спрашивать? Ты сказала, что у вас ничего не было! Тогда что значит весь этом ваш странный диалог? Что должны были увидеть твои? — замолкает, переводя дыхание.

— Вик, пожалуйста… — с трудом выталкиваю слова, перебивая поток вопросов.

— Ну что "пожалуйста", Насть? Ты вообще с каких пор его по имени называешь? Не говоря уже о том, чтобы обжиматься перед сотнями студентов?