Не климат выбирали, а судьбу

Галь высвободил рот.

— Веруш, ну, согласись хотя бы в будущем на двоих…

Вера вновь рассмеялась.

— А не будешь хмуриться, когда я заговорю о поэзии и о встречах с людьми, с которыми меня связывают общие интересы?

— Знаешь жена, ты сегодня только, то и делаешь, как шантажируешь и провоцируешь мужа, но я тебе прощаю все твои изощрения и только замечу — могла бы хоть для вида и меня позвать с собой, ведь мои друзья, коллеги и родственники стали и твоими приятелями, а я у тебя, как инородное тело, видимо стесняешься…

— Дурачок! Какой ты у меня дурачок!

Слёзы брызнули из глаз Веры.

— Никогда, слышишь, никогда, не говори таких вещей, просто мои родственники не очень хорошо относятся ко мне самой и поэтому эту нелюбовь легко перенесли заодно и на тебя.

Среди студентов нашего университета у меня нет настоящих друзей, и я с ними никуда не отлучаюсь, потому что все эти годы была рядом с тобой, прости, что напоминаю.

А, что касается моего предстоящего визита на встречу поэтов, то я просто хочу пощадить твоё время, терпение и душу, понимая, насколько тебе там будет не интересно среди стопроцентного общения на русском языке.

Какой ты у меня глупенький, скажешь тоже, стесняюсь, чтобы ты знал, хозяйка этого салона, как и ты, находится в инвалидной коляске, и Олег сказал, что она ещё привязана к диализу.

От отпора Веры Галь оторопел и даже сразу не нашёл слов, что ей ответить.

Долго смотрел серьёзным взглядом на вытирающую ладонями слёзы жену, а затем, протянул в её сторону руку и она, не противясь, подошла к нему.

Он с улыбкой потянул к себе на колени Веру и губами начал снимать слёзы с её ресничек и щёк.

— Веруш, ты даже представить не можешь, как я тебя люблю!

Вера всхлипнула.

— И хочешь поцеловать меня даже после того, как я ела чеснок?

— И не только один раз, и не только в губы…

Загадай желание…

Только не в серьёз.

Разочарование —

Не причина слёз.

Что б надежды тайные,

Радость с юных лиц

Не сменить печальною

Россыпью с ресниц.

Загадай желание…

Улыбнись, пустяк.

Сбудется желанное,

Значит надо так.

Неудачи облачком

Проплывут пускай…

По теченью лодочку

К счастью запускай…

Глава 16

Утром тринадцатого января машина Галя затормозила на стоянке, прилегающей к невзрачному зданию на старой улице Тель-Авива.

Привычным уже движением он распахнул дверь автомобиля, опустил кнопкой на панели подъёмники съехал на своей коляске, служившей ему также водительским сиденьем, на площадку парковки.

Уложив кейс на колени, проверил в карманах ключи, документы и прочую мелочь, нажав на брелоке соответствующую кнопочку, затворил дверь машины и покатил к подъезду ведомства, ставшим ему с недавних пор любимым местом работы.

Миновав охрану, перекинувшись с молодым сотрудником несколькими ничего не значащими словами, на лифте поднялся на четвёртый последний этаж и поздоровался с симпатичной секретаршей, уже несколько дней работающей в его приёмной.

Он обменялся с девушкой доброжелательными улыбками, и, заехав в свой кабинет, занял привычное место за громоздким столом, на котором стояли телефонный аппарат, пресс-папье и в аккуратной рамочке фотография жены.

Сбоку на специально оборудованном столике находился компьютер, и парень уверенным движением нажал кнопку, оживив своего верного помощника.

Почти в тот же момент включился селектор:

— Командир, как всегда кофе?

— Да, Офира, но я был бы не против попить его вместе с тобой.

— Нет проблем, одна минутка.

Галь достал из кармана сигареты и зажигалку, выставил из внутренней полки стола наверх пепельницу и повернулся к экрану компьютера, надо было срочно проверить электронную почту.

Важных писем не обнаружил, удалил не нужные сообщения и повернулся на звук открываемой двери — девушка шустро приблизилась к столу и поставила на него поднос с двумя чашками дымящегося кофе и крекерами в вазочке:

— Начальник, может в будущем ещё что-нибудь надо подавать на завтрак?

— Присядь, пожалуйста, Офира, больше ничего не нужно.

Почему ты меня принципиально не зовёшь по имени?

— Не знаю, так для меня проще, я ведь только полгода, как завершила службу в армии и поэтому обращение командир мне привычнее.

— А в каких частях ты служила, сидела секретаршей возле кабинета командира?

Девушка задорно улыбнулась.

— Конечно, нет, в боевых, там была снайпером.

Галь внимательно всмотрелся в лицо своей секретарши, сидящей напротив него с чашкой кофе в руке и жующей с хрустом сухое печенье.

— На твоём счету есть поражённые враги?

Если не хочешь или не можешь, не отвечай.

— Почему не хочу, мне стесняться нечего — я произвела три ликвидации.

Глаза парня ещё более внимательно осмотрели ладную фигурку и симпатичное лицо девушки с рядом из трёх серёг в одном ухе.

— Как ты себя после этих ликвидаций чувствовала, не мучилась бессонницей, не плакала по всякому пустяку?

— Всяко было, особенно после первой, но со мной работали психологии нам положен был всегда двухнедельный отпуск на восстановление душевного равновесия.

— А почему такая боевая девушка и пошла в секретарши?

— Это допрос?

И Офира рассмеялась.

— Так я, прежде чем сюда попасть на работу, прошла серьёзное собеседование.