(Не) люби меня

На ладонях катайца красовались метки рода Оберлинг.

– А кто его в род принимал? – ухмыльнулся Аяз. – Вот, получите. Ли, ты не знал?

– Про что?

– Брачные метки появляются на ладонях у магов после свадьбы.

– Я же не маг.

– Зато Лили маг, да еще какой. Поздравляю. Ты теперь Кьян Ли Оберлинг.

– Как Огненный Генерал? – задумчиво спросил Ли. – Это… это, пожалуй, забавно.

– Что ты задумал? – прищурился Максимилиан. – По глазам вижу, пакость какую-то!

– Да нет, ничего, – рассеянно ответил Ли, постукивая пальцами по столу. – Я – Оберлинг! Невероятно! А это тогда зачем?

Он подергал серебряный браслет на запястье.

Аяз отвел глаза, а старик с явным удовольствием пояснил:

– Артефакт рода Браенг. Теперь ты привязан к своей супруге. В прямом смысле. Отойдешь на сто метров – будет больно. На сто пятьдесят – смерть. Это была идея Кирьяна, не благодари.

Глаза у Ли расширились в возмущении. Что же это за бред – приковать его – к женщине! Он, в конце концов, мужчина, какой-никакой, а воин. Женщина должна сидеть дома, ждать мужа и растить детей. Он вдруг ясно представил, как берет заказ на устранение какого-нибудь разбойника и тащит за собой жену. Да разбойник сам от смеха умрет! Но спорить резона не было – лорд Браенг имел полное право на месть и, пожалуй, воспользовался им как нельзя более удачно. В чувстве юмора его «бывшему отцу» не откажешь.

Катаец потер лицо руками, поднимаясь, и широко зевнул.

– Иди спи, сын, – неожиданно мягко сказал Аяз. – У тебя был тяжелый день

– Сын? – переспросил Кьян Ли.

– Ты же сам сказал, что у тебя нет отца. Ты вошел в наш род. Значит, я теперь твой отец.

– Почему это ты? – сердито спросил Оберлинг. – Родовые знаки мои, а значит – это теперь мой сын. Ну или хотя бы внук.

– А вам мало внуков, да? – усмехнулся степняк. – Сколько уже?

– Девять, – довольно произнес Максимилиан. – Вместе с Ли – ровно десяток. И это еще не предел!

– Я вас перегоню, – прищурился степняк. – Точно говорю!

– Боюсь, я этого уже не увижу. Разве что с того света.

– Кто знает! Я заставлю вас прожить до сотни лет только для того, чтобы вы признали свое поражение!

Кьян Ли покачал головой, недоумевая, как он вообще попал в такую странную компанию, и молча ушел в свою спальню.

17. Фантасмагория

– У меня такое чувство, что вся моя жизнь – фантасмагория, – недовольно сказал канцлер Браенг осматривающему его Аязу. – Что вообще происходит? Сначала меня едва не прикончили, потом глупая девочка выходит замуж за убийцу, а потом ее отец меня лечит. Я, наверное, всё же умер. Или в бреду. Или у меня галлюцинации.

– Я не понимаю ваши заумные слова. Язык знаю недостаточно хорошо, – насмешливо отвечал лекарь, простукивая кончиками пальцев грудную клетку своего пациента. – Но уверяю вас – вы всё же живы.

– Почему ты не хочешь пойти ко мне придворным лекарем? Я дам тебе всё: титул, земли, деньги. Станешь заведующим кафедры медицины в Льенском университете.

– Зачем мне ваша кафедра, если у меня целая куча больниц? Зачем мне титул и земли, если мне принадлежит вся Степь?

– Да знаю я, – с досадой вздыхает Кирьян. – Просто… Ты второй раз спасаешь меня.

– Да бросьте. В прошлый раз вам мог помочь любой лекарь. Подумаешь, стыдная болезнь. Их уже лет двести, как научились лечить даже не целители. А вот сейчас да, сейчас ваш лекарь повел себя совершенно некомпетентно. Но опять же: ваша жена поступила очень разумно, она стала искать других врачей. А если уж вы непременно хотите меня облагодетельствовать, присмотрите за моими сыновьями.

– Сыновьями? – удивился Кирьян, натягивая рубашку. – Ты хочешь привезти сюда младших?

– Нет, я оставлю здесь Раиля учиться. А Ли нужна какая-то работа, не может же он всю жизнь сидеть на шее у лорда Оберлинга.

– Ли?

– Кьян Ли! Мы приняли его в род, мы за него отвечаем.

– Ты бесноватый, – убежденно заявил канцлер. – Всех не спасешь!

– Я врач. Моя задача – спасать всех, кого можно. А Ли – неплохой парень, только глупый. Но это не его вина, он таким родился. Он мне нравится на самом деле. Для взбалмошной Лилианы такой муж очень подходит. Он ее уравновесит.

– Я не знаю… Писарем его поставить? Во дворец не пущу, я не дурак. Да и вообще – катайца к документам? Хватит уже и того, что я его не придушил втайне. Я ведь его почти готов был сделать секретарем. Ты знаешь, сколько он всего уже может рассказать катайскому императору?

– Он воин, лорд Браенг. Обученный. Он убийца и погонщик драконов.

– Ну а где я ему возьму драконов? Здесь не Катай! Забирай его с собой в Степь и присматривай за ним сам.

– А что сейчас происходит в Катае? – полюбопытствовал Аяз. – Разве там не гражданская война?

– Может, и война.

– И вы совершенно не при чем?

– Я?

– Оружие, золото, поддержка этого как его…

– Цань Мо. Он обосновался в Янгуне. А Янгун – это ближайшая к Галлии провинция. Император не желает иметь с Галлией никакого дела, измучил своих людей непомерными налогами, родители продают детей в рабство, очень часто в публичные дома…

– А еще он при этом задрал цены на рис и шелк, да? – с насмешкой спросил степняк.

– И это тоже. Откуда знаешь?

– С Максимилианом полночи беседовал о политике. Узнал много интересного.

– Макс и политика? Серьезно?

– Более чем. А вы знаете, что мать Ли из рода Цань? А Макса до сих пор почитают в Янгуне как великого героя, почти божество? Послушайте, как звучит: Кьян Ли Оберлинг из рода Цань.

– Ты ведь лекарь, Аяз? Не степной хан?

– Я его сын. Не забывайте.

– Посадить Кьяна Ли на императорский трон в Катае? Такое даже мне не могло прийти в голову!

– Нет, на троне ему не удержаться. В нем нет ни честолюбия, ни равнодушия к людям. А вот сделать его наместником Янгуна…

– И дочери рода Браенг захватят весь мир? Заманчиво. Останется только Франкия, ну дак у тебя есть и вторая дочь.

– Почему сразу Браенг? – недовольно спросил Аяз. – Дочери Степи.

– Твоя Лили выходила замуж в венце Браенгов. В ней и наша кровь тоже. А вообще мне нравится твой план: Стефа в Славии, Виктория в Степи, Лилиана в Катае, Изабелла во Франкии…

– Изабелле три года. У вас есть своя внучка, ей и распоряжайтесь.

– Действительно, – оживился Кирьян. – Иванне уже восемь! Самое время для династических договоренностей. Боюсь только, Даромиру эта идея не понравится. Хотя почему он так против династических браков – не понимаю. Всё же хорошо сложилось!

Аяз с любопытством смотрел на канцлера Браенга. Он сейчас казался ему ребенком, заполучившим новую игрушку. Больше всего на свете Кирьян любил играть людскими судьбами. Так он, видимо, ощущал себя богом.