(Не) любимая жена. Развод с оборотнем
Шрифт:
Но ведьме не пристало бежать в гости по первому же зову. А Всеслава опять через седмицу голубку прислала – дескать, не забудь, милая наставница, местечко для тебя в тереме сготовлено.
Ну что за умница!
Однако, следуя обычаю, Ягша дождалась третьей птицы и лишь потом откликнулась. Теперь можно дорогую ученицу навестить – огненногривые кони уже бьют копытами, готовые мчать по воздуху в терем юной знахарки.
– Горницы содержать в чистоте и порядке. Да воду из колодца каждый день пить, - велела Ягша провожавшим ее слугам.
Зверолюды дружно тявкнули. На их острых, как у мышей,
И для этого прежде всего зачаровала воду, чтобы не множились ее подданные так скоро и не дурели от тесноты в собственных селениях. Теперь девки приносили по одному детенышу в год, а то и в два. А мужики стали куда спокойнее, работой занялись.
Однако иных Ягша все ж таки в жертву приносила – самых дурных и злых. Моране безразлично, чью душу пить.
Поправив подол расшитого самоцветами платья, Ягша щелкнула пальцами, и кони взвились в воздух. Под их копытами замелькали леса, горы и синие ленты рек. Солнце мчалось вслед за возочком, силясь его обогнать. Получилось-таки!
Лишь на закате взмыленные кони опустились на лужайку перед теремом.
– Наставница милая!
?Радостный девичий крик медом окутал сердце. Ждала ее Всеславушка, ведьму черную… И Марьяна тут была, приветствовала, и дети ее, и сам князь, который выглядел хмуро. Медведь, что с него взять! Ягша улыбнулась, нарочно дразня сына Велеса. Мол, что ты мне сделаешь, князь, коли у твоей жены и дочери я в милости?
Дар едва слышно зарычал: говори ведьма, да не заговаривайся. Здесь тебе не Выжженные земли.
Что ж, это правда. У Семижильного хватит сил ее скрутить да в цепи запихнуть. Однако пусть между ними не завелось дружбы, однако сильной ненависти тоже. Так, терпели друг дружку, признавая, что худой мир лучше доброй ссоры.
Поэтому Ягша кивнула, и из возочка выпрыгнула ее любимая прислужница – мавка, которую однажды пленил Кощей. В руках у нее был толстобокий сундук.
– А я к вам с гостинцами, - возвестила Ягша. – Разбирайте. А мне отдохнуть охота.
Но рядом оказалась Искусница.
– Пойдем, бабушка-красавица, - засмеялась, протягивая руку. – Готова баня-то.
Ягша тоже хохотнула. Да, были времена – что тут скажешь.
– Ай удружила, доченька, - подыграла Искуснице. – Кости-то у меня стары…
– Зато на лицо – девица не старше двадцати весен.
Так, под беззлобные шутки, они и дошли до бани.
Ох, с каким же удовольствием Ягша прилегла на обитые шелками лавки! Искусница свое дело знала отменно. Еще в первый раз, когда только Марья-Марьяна пришла за цветком, Ягша и подумать не смела, что новая душа княгини окажется даровитой. Вынужденная прятать свой ведьмовской дар, она знала только, что грядут перемены и ей надо будет испытать пришлую. Ну вот и испытала… Кряхтит теперь от удовольствия, а в голове блаженная пустота. Век бы так лежала!
А Марьяна знай наминает ее, да рассказывает, как в Великовелесье дела. Блаженный Чертознай из похода вернулся - плавал за моря, искал вместе со Святозаром тайную горницу для чтения. Вынюхал, где в песках ее строили, а после забросили. Потом еще про детей своих, а про сына больше прочего. Никак не найдет Ратибор себе деву по
сердцу. Хочет непременно истинную, да видно Богам пока неугодно.Зато дочери радуют. Варвара, вон, второй раз в тягости. Ну, это Ягша и так знала – зеркальце вещее шепнуло.
– Внук будет, - обронила задумчиво. – Хороший воин вырастет, храбрый.
А Марьяна только вздохнула:
– Уж мне эти воины… Спокойно ведь все!
– Покамест спокойно. Однако кочевые племена завсегда границы тревожили. А власть Веселины уже не та…
Муж ее шибко сдал за последнюю весну. А все из-за того, что не смог удержать блудный нрав и прельстился юной наложницей. Девка непроста оказалась - отравила хана, да и была такова.
Вот теперь грозный воин в подушках лежит, через раз дышит. А сын Веселины ещё слишком мал, чтобы занять отцовское место. К тому же знать недовольна, что править ими станет помесок, и баламутят народ - уже несколько семей под другие знамёна встали.
Тяжкое время грядёт. И Марьяна это понимала. Вздохнула тихонечко.
– Ратибор к тётке просится, чтобы порядок наводить, - поделилась своими страхами.
Но Ягша мотнула головой.
– Нельзя. Только хуже сделает. Кочевники – народ вольный, их хитростью брать надо, не силой. Отправь лучше Святозара…
Поразмыслив, княгиня согласилась. А после, закончив разминать, пригласила в горницу перекусить. Отпираться Ягша не стала. Живот настойчиво требовал пищи. Однако кроме яств на столе стоял ларчик со свитками. А рядышком с ним толклась Всеслава.
– Ну наконец-то! – всплеснула руками. – Я уж не чаяла дождаться. Наставница милая, гляди, что Чертознай из южных песков приволок. Откопал-таки свою древнюю читальную горницу.
Ягша вмиг позабыла о голоде. Всегда она уважала премудрости так же пылко, как и драгоценности или злато. Любила разобрать стёршиеся от времени руны, а потом принести в жертву Моране редкие знания. За то богиня благоволила старшей дочери, да и Кощей всегда хвалил… Тварь подлая.
Утихшая было злость всколыхнулась, обжигая будто наново. Хоть и сдох он, псина черная, однако все равно радости сердцу нет.
Ещё ныло оно… помнило жаркие речи колдуна, хотело им верить. Вот глупости!
И Ягша поспешила раскрыть первый свиток.
– Древнее наречие? – присвистнула, касаясь поблекших от времени рун. – Занятно…
– Чертознай половину только разобрать смог, - молвила Всеслава. – Вот тут про каменное зелье вроде. И в других свитках про отвары.
Ну да, такое Гане без надобности. Он искал всякие необычности, кликал их механикой.
Ягша над этим только посмеивалась. Дурачок, что с него взять.
А пальцы уже касались второго свитка, бережно раскрывали ветхую кожу, которая держалась разве что на милости Богов. Взгляд пробежался по рунам. Один раз, другой… а потом руки вдруг задрожали и в груди сделалось маятно до дурноты.
– Быть не может, - шепнула, вчитываясь в знаки. – Это же…
И замолкла, глянула на стоявшую рядышком Всеславу. Неужто знала все?! Да, именно так… Поэтому и позвала на праздник - сама хотела драгоценный дар отдать! Ягша качнулась было обнять свою милую Всеславушку, однако сдержала порыв. Не к лицу черной ведьме нежничать!