(не)любимый препод

Провожаю его глазами, позади мне сигналят, я трогаюсь.

Так и до психушки недалеко. До рассказов в стиле "меня пасут ФСБшники, только т-с-с".

На парковке возле издательства сталкиваюсь с Антоном. Одновременно хлопаем дверями и идем ко входу.

— Сань, — он тянет руку. — Прикатил подопечных контролить?

— Зачем ты их из института дернул? — мимоходом киваю охранникам.

— Сам же просил работу им найти.

— Антон, у них сессия вот-вот, — заходим в лифт. Смотрю на часы. — Ты бы пока не нагружал, а после нового года…

— Шеф, меня все эти разговоры в пользу бедных не касаются, — перебивает он. — У нас производство. Ты сказал — я сделал. Кстати, — он первым выходит на этаже, оборачивается. — Что там за тема с ограблением? Блондинка эта, как её, Николь, наболтала. Правда, Егор твой уголовник?

— Не пори херню, — чешу переносицу. — А Кристина где?

— Ты про то хамло малолетнее? — Антон перегибается через стойку секретаря и что-то ищет. — Девушка фотографу ассистирует.

Смотрю на его гладковыбритый профиль. Он идеально сочетается с блестящей светлой столешницей, так и тянет приложить щекой и возить, пока не научится вежливости.

— Антон, фильтруй базар, — сую руки в карманы пальто, от греха. — Не путай сотрудников с девками своими.

— Сам-то давно разницу выучил? — намекает на мою резкость с подчиненными. Выпрямляется, прихватив какой-то список. — Или к ней требуется особое отношение? За особые заслуги, — подмигивает.

Не успеваю ответить, меня толкают в бок, и над ухом басит Егор:

— Пап, салам. А я твоё предложение рассмотрел, вот, опыта набираюсь.

Сын пьет кока-колу. Антон машет файлом:

— Друзья, я в кабинете.

— Егор, мы с тобой все выяснили, — портится настроение, и я позорно сбегаю, иду мимо столов. — Живи, как хочешь, ради бога. Но дружкам своим передай: если так и будут возле меня шоркаться, по этапу поедете, всей компанией.

— Кто возле тебя шоркается? Маразм крепчал, Александр Александрович, — говорит мне вслед.

Останавливаюсь, возвращаюсь, подхожу к нему вплотную. Мой взгляд, мой подбородок, зачесанные волосы, кусок тату на шее у воротничка белой рубашки — моё продолжение. Брызжет в меня злобой.

— Это ты был весной? — решаюсь на вопрос. И полгода не прошло. Ни разу ещё смелости не нашлось прямо спросить, но терять, вроде как, уже и нечего, мой мир канул в жопу.

— Да ладно, — Егор хмыкает. — Ты мне сам приговор вынес и слушать не стал. Опомнился, — он встряхивает бутылку с газировкой и кривится. — Кристиночка твоя идёт, — кивает мне за спину. — П-с, у худреда кабинет свободен.

Вот так, я его не сейчас потерял, а в мае, но дошло только что. И от этого как-то никак. Банально не верю, видимо.

— Привет, — Кристина сжимает мой зад. Ныряет у меня под рукой. Смотрит в спину удаляющегося по коридору Егора, на меня. — Проблемы?

— Нет.

— А честно? — она хмурится. — Он из-за нас?

— Сами разберемся, не волнуйся, — наклоняюсь и целую в щеку. — У тебя как дела? Есть минутка внизу в кафе со мной посидеть?

— Пойдём, — она тянет меня за руку. Живая, энергичная, захлестывает своими импульсами, и я переключаюсь. Две минуты рядом с ней и ты божество на Олимпе. — Саш, как считаешь, для чего ставить в ассистенты к фотографу двух человек? Чашку с чаем ему вдвоём носить?

— Антон запряг? — усмехаюсь.

— Ага.

— Я с ним поговорю.

— Ты не думай, я не ябедничаю, — торопливо заверяет. — Просто нам даже круг обязанностей не обозначили. Вчера материал собирать для статьи вчетвером ездили. Сегодня второй час с опахалом возле моделей стоим на пару с Николь.

— А тебе чего бы хотелось?

— В рубрику "Скандал недели".

— У нас нет такой рубрики.

— Антон Геннадьевич решил, что со следующего выпуска будет.

Однако. И давно у Антона Геннадьевича решалка выросла?

В кафе на цокольном этаже заказываю Кристине сок и мороженое, себе ром. Сажусь на диван напротив. Она двигает ближе вазочку и тычет ложкой в шоколадный шарик. Ест.

Вокруг темно, как в ночном баре, негромко играет радио, но рабочий день, и мы почти одни. Подношу стакан к губам и смотрю на неё. Она усердно ковыряется в залитой сиропом горке. Отправляет в рот мороженое. На верхней губе остаются разводы от пломбира. Появляется кончик розового языка. Она облизывается.

Ром во рту становится сладким.

Встречаемся взглядами и она хватает салфетку, прижимает к губам.

— Чего прячешься? — улыбаюсь, отвожу её ладонь. — Ты очень красивая.

— Ну-ну, Саш, — она хихикает. Ест мороженое, а я ем её.

Сейчас, когда она напротив сидит, то, что вчера между нами было дымом зволокло, нереально. Я испытываю нечто светлое, но по привычке сделал все быстро и грязно. И мне вкатывало брать её до конца на том подоконнике, и совесть моя не спит, знаю, что так нельзя, но не могу себя заставить жалеть о случившемся, слишком остро память режет фрагменты и толкает мне под нос, её голые бедра в мурашках, сползшие чулки, скатанную на пояснице вишневую юбку, я все вижу в деталях, я смотрю этот фильм на повторе, и та часть меня, что в трусах, рвётся на вторую серию, но жанр я сменю. Наравне с возбуждением растёт нежность.

— Мне надо к Антону заскочить, — смотрю на часы. — Потом можем до торгового центра съездить. По магазинам. Или куда ты хочешь?

— На флешмоб, — она встряхивает волосами. Запивает мороженое ледяным соком. Поворачивает мою руку и всматривается в циферблат. — О, уже шесть. Ты не в курсе? — замечает мою поднятую бровь. — В соцсетях черте что творится. Все думают, что новое ограбление планируется. В этот раз ещё больше толпа соберется.

Кристина самозабвенно болтает, я пью ром.

Егор совсем башки лишился.

Какой к дьяволу флешмоб.

Его же посадят.

— Пошли в редакцию, — резко встаю из-за стола.

Лифт сломался. Идём по лестнице. Набираю сыну, он не берет трубу. На входе у секретаря спрашиваю, где Егор.

Она говорит, что он десять минут назад уехал.

Глава 17

Облокачиваюсь на стойку секретаря, смотрю телевизор и жду, когда Алекс выйдет от Антона.

Из коридора, под ручку, выруливают Николь с Ваней. Равняются со мной, и Ваня подмигивает: