Не матом единым

На бамовской карте поселок Горемыка вы нигде не обнаружите. Такой раньше был. А потом ему дали другое название - Байкальск. Но старожилы по-прежнему называют свой поселок Горемыкой.

Мы зашли в дом, где в середине большой комнаты стоял накрытый стол. Все как полагается при встрече столичного гостя. Бутылочки с беленькой, закусочка. За столом сидел неопределенного возраста мужичок. С раскосыми глазами.

Знакомься, - сказали, показывая на мужичка, - это Сергей Романов.

"Брат" с трудом, но широко улыбался. Я оценил шутку своих друзей, тоже расплылся в улыбке и дружелюбно протянул руку:

– Сергей Романов. Очень приятно.

"Брат" тут же набулькал в стаканы и подняв свой произнес:

– Зэ-э-э мэндэ!

Лихо опрокинул огненную влагу в рот, сел на стул и, сложив руки перед собой на столе, опустил на них голову. Видимо у него в этот день, был уже не первый стакан.

– А правда, что в Москве теперь водку не пьют, а вводят в вену шприцем?
– спросил меня когда-то бывший секретарь комсомола.

– Зачем?
– не понял я.

– Ну как!
– подивился он моей безграмотности, - Все газеты об этом писали. Эффективность пьяного укола в семь раз выше в сравнении с употреблением спиртного посредством традиционного стакана.

Словно в доказательство своей теории бывший секретарь постучал вилкой по стакану, "брат", поняв постукивание за призыв к действию, тут же поднял голову и потянулся к бутылке.

– Зэ-э мэндэ!
– резко сказал он и, не дожидаясь остальных в два глотка оприходовал водку.

"Чем я ему не угодил? Зачем обзываться?" - подумал я, когда тезка-бурят снова опустил голову на руки и закрыл глаза.

– А правда, что в Москве изобрели "опохмелятор"?
– снова приступил к допросу бывший секретарь.

– Какой ещё опохмелятор?
– я постарался отбросить обиду и сконцентрироваться на вопросе.

– Как! Не знаешь? Все газеты об этом писали. Это такой прибор, с помощью которого можно делать "живую" воду. Вместо обычной нержавейки, из которой при "брожении воды" выделяется вредный для организма хром, применяется наконечник с графитом и титаном. Рукавчик от пожарного шланга с прикрепленным к нему донцем, куда заливается вода. Графит вставляется в рукавчик, рукавчик - в трехлитровую банку с водой. Все это нагревается до шестидесяти градусов и... в шланге получается "мертвая" вода, а в банке "живая". Бери опохмеляйся и никакой боли в голове.

– Первый раз слышу, - честно признался я.

Секретарь махнул рукой и, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Темнота!

"Брат" снова зашевелился. Его рука, искусно огибая тарелки с закусками, словно змея потянулась к бутылке.

– Ну, а что у вас здесь новенького?
– дабы опередить новый каверзный вопрос, я решил приступить к своим журналистским обязанностям.

– А ничего. Зарплату не выдают. Работы нет. Все пьют.

– На что?

– Это же другой вопрос. Вот у Микулиных мамаша Богу душу отдала. Они, как полагается, получили свидетельство о смерти и "похоронные деньги". На них и запили. Поминки плавно перешли в празднование Нового года. Потом рождество. Гроб с бабкой целый месяц в сенях простоял...

– Зээ мэндэ!
– снова произнес мой тезка, и опираясь, чтобы не упасть, опустил ладонь в тарелку с помидорным рассолом.

Выпив, он ласково посмотрел на меня и рухнул на стул.

– Какую-то грустную ты мне историю рассказал, - стараясь не глядеть на своего "брата" обратился я к бывшему секретарю.

– Могу и веселую. В соседнем поселке бабы своим мужикам от тела отлуп дали. Сказали, пока пить не прекратите - никакого секса.

– Как в кино!

– Ага. Через пару недель мужики и в самом деле ушли в завязку. Трезвенькие как стеклышки стали возвращаться домой. И тут бабы за примерное поведение решили их поощрить. А чем поощрить? Бутылочкой. Один раз премировали, другой - и все воспитание пошло насмарку.

Я видел, что мой тезка, Сережка Романов, подняться уже не мог. Но водку в своем стакане он, казалось, видел отчетливо. Словно бульдозер, раздвигая широкими скулами с пути тарелки с закусками он тянулся губами к стакану. Хриплый голос выдавливал буквы:

– Зээ мэ-э-эн-дэ...

– Чего это он все на меня матерится?
– наконец отважился спросить я у бывшего.

Секретать с удивлением посмотрел на меня:

– Да наш Сергунчик, мухи не обидит.

– А мандой зачем обзывает?

– Какой ещё мандой! "Зэ мэндэ" по-бурятски "За здоровье". Вот он весь вечер и пьет за твое здоровье. Здоровье тезки, брата, так сказать.

Я подвинул к "братишке" стакан поближе: не дай Бог опрокинет весь стол. Поднял свой стакан и громко произнес:

– Зэ мэндэ, Серега!

Горемыку я покидал на другой день. И вовсе это была не Горемыка. Байкальск!

1999 г.

ЧТО НЕ СДЕЛАЕШЬ РАДИ ЛЮБИМОГО?

Один российский прапорщик исполнял свой интернациональный долг. То ли в Афганистане, то ли Средней Азии, то ли вообще где-то на территории России, но в одной из мусульманских республик. Не в этом дело. А в том, что прапорщик по уши влюбился в мусульманочку. И что не вероятно - она его тоже полюбила. Прапорщик был парень что надо - рожа кирпичом, бицепсы, словно кислородные подушки, могучее тело. Одним словом - парень герой. И дивчина ему под стать - статна как газель, черноглаза, мастерица на все руки. А скромна-а-а! В России такую скромницу можно отыскать разве что в непроходимой тайге.

Но что ни говори, а в отличие от нашего героя-прапорщика, по его мнению не имевшего вообще никаких недостатков, у невесты было сразу два изъяна. И очень существенных. Во-первых, она была иной веры мусульманской. А во-вторых, звали её Кангмалингжанова Сирун. То, что девушка носила фамилию Кангмалингжанова - полбеды. При бракосочетании непременно возьмет фамилию мужа. А вот с таким именем - в России могут быть проблемы. Что поделаешь, ну у тех мусульман даже не то что есть такие имена, а очень даже распространены. Как у нас в России, Наташки, например.

Но у прапорщика-то - настоящая любовь. Плевать ему на иное вероисповедание и тем более на имя невесты. Он её с первого дня знакомства звал вовсе не Сирун, а Светочка.

В общем после исполнения своего интернационального долга привез прапорщик мусульманскую девку в район дислокации своей части, привел к своим родителям, которые к счастью, жили почти рядом и представил невесту:

– Знакомьтесь мама и папа, это - Сирун, невеста моя ненаглядная.

У папы с мамой челюсти отвисли, что за Сирун? Ни фига себе - Сирун! Значит на свадьбу наприглашают гостей и скажут: "А вот и наша Сирун!" То-то будет праздник! Да ещё мусульманка!

Папа с мамой с девушкой познакомились, а потом сына в тихую комнатку завели и высказали ему свое "фе". Словом, так сыночек, хочешь женись, но мы тебе своего родительского благословения дать не можем. Пока она мусульманка... Пока зовется Сирун...

Пригорюнился молодой прапорщик и в ту же ночь рассказал о родительском условии своей Сирун.

– Не горюнься, - молвила Сирун, - Я готова поменять вероисповедание. Завтра же пойдем в вашу церковь, и я приму христианство. И на счет имени не беспокойся. Зови как и раньше называл - Светкой. А при бракосочетании пусть мне и паспорт поменяют, где вместо Сирун будет Светлана.