Не могу забыть

– Если вы не любите пиццу, то можно заменить ее спагетти.

Она едва заметно покачала головой.

– Я люблю пиццу.

Следя за ее лицом, Брет невозмутимо произнес:

– Я вижу, вас предупреждали, что не следует соглашаться на приглашения незнакомых чудаков.

Ответом был легкий румянец, появившийся на се щеках.

Брет усмехнулся.

– Конечно, у меня есть свои странности, но к чудакам я не отношусь.

Тут в Моне проснулось озорство, и она ответила:

– Может быть, вы и не чудак, но я слишком мало знаю вас, чтобы судить.

– Это легко исправить.

– Боюсь, тогда будет слишком поздно.

– Разумно. В таком случае позвольте заверить, что намерения у меня самые серьезные, а заодно рассказать вам о моем семейном положении, привычках и видах на будущее. Я не претендую ни на ваш кошелек, ни на вашу персону. Я не женат и ни с кем не помолвлен. Рогов и хвоста у меня нет, и людей я не убиваю. Во всяком случае, без предварительного предупреждения. С другой стороны, если вы предпочитаете более серьезные рекомендации, то мы оба наполовину англичане, наполовину американцы и живем в одном доме. Иными словами, я ваш сосед…

– Не уверена, что последний довод может кого-то успокоить, - лукаво ответила Мона.
– Думаю, даже Бостонский душитель был чьим-то соседом.

Он притворился обиженным.

– Если вам не нравится моя внешность, то так и скажите. Я мог бы пойти и утопиться в Делавэре, но ведь вы при этом не испытаете ни малейшего угрызения совести…

Мона, довольная этим шутливым разговором, рассмеялась.

– Приятно слышать. Потому что на самом деле противиться угрызениям совести я не умею.

– А противиться дружеским уговорам умеете?

– Не очень, - призналась она.

– А если бы я сказал, что был бы счастлив угостить вас пиццей?

– Я могла бы проявить слабость.

– Слава Богу!
– с жаром воскликнул Брет, ~

Ну что, может, поднимемся и оставим покупки, пока мы не умерли с голоду? Вы на каком этаже живете?

– На самом верхнем, в задней части.

– Я тоже живу на верхнем, только в передней части. Так что мы действительно соседи.

– Странно, что мы до сих пор не встретились, - удивилась Мона.

Он покачал головой.

– Наоборот, странно, что все-таки встретились. Вы сказали, что живете здесь всего несколько дней. А я не был у себя намного дольше. В подобных домах люди живут дверь в дверь, но видятся только случайно… Вообще-то в такое время я дома не бываю, но клиент, с которым я должен был обедать, позвонил в последнюю минуту и сказал, что не сможет прийти. Я чувствовал себя дурак дураком, поэтому решил зайти домой, надеть что-нибудь попроще и сбегать перекусить.
– Он улыбнулся и добавил: - И вижу, что правильно сделал.

Первые недели влюбленности - а она влюбилась без памяти - были самым чудесным временем в ее жизни.

Брет был самим совершенством. Помимо физической красоты и обаяния, он был весел, умен, добр, чуток, обладал чувством юмора и неистощимой любовью к жизни.

Кроме того, он был трудоголиком: просиживал в своем офисе до девяти вечера и посвящал работе даже значительную часть выходных.

Однако загруженность Брета не мешала им видеться почти каждый день. Иногда по утрам

они гуляли в соседнем маленьком парке, иногда поздним вечером пили кофе - то у нее, то у него.

А в выходные, если у него было для этого время, вместе обедали и распинали бутылку вина.

Накануне запланированной заранее поездки за город Брет огорченно сказал:

– Извини, милая, но ничего не получится. У меня назначены деловые встречи и на субботу, и на воскресенье.

Предчувствуя еще один одинокий уик-энд, Мона взбунтовалась:

– Сколько можно?

– Бизнес, связанный с недвижимостью, требует жертв, - непринужденно ответил он.

– Но разве это нормально, если человек работает допоздна и по будням, и в выходные?

– Моя работа - это общение с людьми, а не просиживание за письменным столом. Перспективные клиенты считают, что я должен быть в их распоряжении двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
– Брет взял ее руку и слегка сжал.
– Обещаю, так будет не всегда. Но теперь у меня просто нет выбора.

Мона вздохнула, смирилась с неизбежным и сказала, проявив обычный для нее здравый смысл:

– Ладно, займусь хозяйством.

Но субботним утром Брет неожиданно позвонил ей в дверь и заявил ликующим тоном:

– Ты знаешь, у меня есть дела с твоим боссом?

Мона кивнула. Он действительно упоминал об этом, а однажды она сама заметила, как Брет заходит в кабинет Рика.

– Так вот, Хаббард наконец согласился выделить сумму, которой мне недоставало, чтобы начать широкую перестройку Глостер-стрит! Такое событие нужно отпраздновать. Едем!

– Но мне нужно переодеться и причесаться. Брет обвел взглядом ее платье в серо-белую

полоску, сандалии на плоской подошве, рассыпавшиеся по плечам шелковистые черные волосы и сказал:

– Наряд вполне подходящий. А распущенные волосы тебе к лицу.

– Куда?
– только и спросила Мона, когда Брет вихрем повлек ее по лестнице.

– Мы едем в Горгас-парк.

Изрядно обветшавший и напоминавший лишь тень прежнего пышного парка с аттракционами и ярмарочными кавалькадами, Горгас все еще мог произвести впечатление на новичка.

Что же касается неизбалованной Моны, то простые здешние развлечения и обилие отдыхающих привели ее в восторг.

Купив по хот-догу, пакету жареной картошки и баночке кока-колы, они с Бретом прогуливались и наслаждались ярким солнышком, музыкой и ароматом цветов.

Заметив ее сияющие глаза, Брет спросил:

– Что, напоминает детство?

– Нет. Я никогда не видела ничего подобного, - призналась она.

Черные брови Брета сошлись на переносице.

– Расскажи мне о себе. Я ведь про тебя почти ничего не знаю. Если не считать, что ты работаешь у Хаббарда, что твоя мать родом из Норфолка и что ты выросла в Англии.