(Не) моя Кукла

— Настя?

— Девушка Игоря. Мы с ним жили вместе до ноября. Сейчас он живет с Настей.

— А ты себе соседа еще не нашел?

— Нашел! Тебя.

Покраснела, яростно на него посмотрела, чем снова вызвала смех:

— Бери печеньки и пошли!

Ира залезла в шкаф и достала какую-то смешную корзиночку со сладостями. Андрей и не знал, что у него такая есть. Вот же женщины! Нет, ему определенно нравилось.

***

Ближе к концу недели Андрей получил сообщение от Моти: «Зайди». Напрягся. Приглашение от владельца конторы просто так не получают. Конечно, в тот же день поехал к нему.

Мотя сидел в маленьком полуподвальном помещении, украшенном фотографиями с видами моря и Дерибасовской. Совершенно бесформенный, весь морщинистый, неопределенного возраста: ему можно было дать и шестьдесят пять, и девяносто. Мягкий светлый пушок волос совершенно не прикрывал страшных шрамов на темечке, а на громадных кистях рук гордо красовались навсегда стесанные костяшки. При этом при всем у Моти были прекрасные, живые, умные глаза. Глаза, в которых многие видели понимание, а некоторые даже и заботу. Бывало в них и кое-что другое, но те, кто видел это другое, вряд ли уже смогут об этом рассказать.

Одевался Мотя неизменно в костюм без пиджака. Брюки, рубашка, яркий платок, закрывавший морщинистую шею, расшитый шелковый жилет, украшенный старинными часами на цепочке. Именно на эти часы и смотрел Мотя, когда Андрей зашел в кабинет. Нет, не время проверял. Просто любовно разглядывал.

Андрюха поздоровался, сел на стул напротив хозяйского стола. Мотя долго молчал.

— А я за тебя хорошо думал, — выдал он в конце концов, скривившись. — Я таки считал, шо Андрей умеет работать не только нижней головой, но и верхней.

Одесский говорок у Моти почти исчез, но отдельные словечки еще проскакивали. И эта манера чуть растягивать звук «и», от которой сводило желудок и мурашки шли по коже. Тянет «и», значит, нервничает. Хорошего не жди.

— Что не так? — спросил напрямую Андрей.

— Это я таки вас имею спросить! — возмутился Мотя. — Мотя тихо и честно работает, продает в людей удовольствие и радость, и тут к Моте приходят Айратовские псы и спрашивают, где милая белокурая девочка, которую в ихнем клубе купил такой же милый белокурый мальчик?

— Айратовские? — Андрей напрягся.

Он ждал, что ее будет искать бык, но не владелец клуба.

— А ты шо думал?! — взмахнул бровями Мотя. — Обделили его друга, увели из клуба девочку! Можно сказать, личное оскорбление хозяину!

— И что теперь? — Андрей понимал, что если бы все пропало, то Мотя бы его не позвал.

— А теперь ты в том месте, где спина заканчивает свое благородное название!

Глава 10

Мотя сверкнул глазами, поморщился. — Псы тут сильно рычали. Девочка, видать, и впрямь хороша была, — бросил недвусмысленный взгляд на Андрея. — Хотя, раз ты за нее уцепился, по-другому не могло и быть, да? Или ты у меня мало заказов берешь, — Мотя похабно осклабился, продемонстрировав идеальные вставные зубы. — Где она?

— Не знаю.

— Таки не крути мне фаберже!

— Не знаю, — стоял на своем Андрей.

Мотя состроил скорбную гримасу. Воздел руки к потолку подвала, вздохнул.

— Как хочешь, — не поверил Андрею. — Я их убедил, шо ты просто ее купил. Купил, попользовал и оставил, — Мотя выделил последнее слово, выдержал вескую паузу. — Тебе таки сильно повезло, шо ты за нее заплатил деньгами, а не спасибом! Иначе сейчас бы Моте уже пришлось тратить кровные сбережения на объявление в газету!

Старик замолчал, Андрей его не торопил.

— Если вдруг ее встретишь, намекни девочке, шо ей бы лучше уехать. Месяц, а то и два, шобы она с нами по одной Москве не ходила. Айратов мужчина горячий. Он, конечно, так же быстро и остывает. Но сейчас ей лучше тут не отсвечивать. Совсем. И да, — Мотя укоризненно посмотрел на Андрея. — Не дай бог она попадет хоть на одну камеру. Айратову принесут ее фотографический фейс на блюдечке! А теперь напряги голову, не ту, которой думал, а верхнюю, и представь, шо будет, если ее заметят на возле твоего дома. Да ты не про себя думай! Ты думай про Мотю! Мотя же сказал важным людям, шо ты ни при чем! — Мотя сцепил руки, показывая, что он в одной с Андреем связке.

— Понял, — кивнул старику.

— Убери ее из города. Или спрячь так, чтобы нигде не засветилась, — тон у хозяина изменился. Стал сухой, твердый. Никаких больше игр в «верю — не верю».

— Спасибо, Мотя, — встал, чтобы уйти.

— Я таки еще не кончил, — старый еврей повысил голос. Андрей снова сел.

Мотя выдержал паузу, потом заговорщически посмотрел на Андрея:

— У нее шо, пизда поперек?

Андрей закрыл глаза, выругался. Задрал подбородок:

— Не знаю, не проверял, — ответил он с вызовом.

Мотя зашелся лающим смехом старого курильщика:

— Вот это я в тебе люблю! Мужик! Настоящий мужик! Тетки под тебя в очередь записываются!

— Могу идти?

— Объясни, зачем забрал.

Помолчал, прикидывая, что сказать хозяину. Как объяснить человеку, управляющему борделем, что девочка не хотела идти в приват?

— Мотя, она танцовщица. Не проститутка. А они ее продали. Как вещь.

Одессит хрипло кашлянул.

— Да… в нашем деле встречаются беспредельщики, — протянул он грустно. И тут же сменил тон на удивленно-веселый: — Хотя я таки не понимаю, зачем?! Создай вам нормальные условия, так вы с радостью впахиваете и мой процент мне сами приносите! Таки я прав?

Андрей криво улыбнулся:

— Прав. Но мы тут все добровольно, Мотя. А ее опустить насильно хотели.

— Я понял тебя, мальчик, — взмахнул рукой еврей. — Понял… Поц ты, конечно. Но я в твоем возрасте поступил бы так же. Если еще и хорошенькая, а надо думать, — хитро подмигнул Андрею, — хорошенькая.

Андрей не стал это комментировать, а Мотя откашлялся и добавил:

— Я посмотрю за Айратовым. Как успокоится — дам знать. Танцовщицей она, конечно, не скоро пойдет. Никто ее после такого шума не возьмет. Если возьмут, то только чтобы ему сдать. Но можно же работать и днем. Вон, хоть в вашем зале.

Все в конторе знали, что их любимый зал — одна из Мотиных инвестиций. Старик отвернулся от Андрея, махнул рукой, давая понять, что тот может идти. Андрюха встал:

— Спасибо, — постоял пару секунд. — За все спасибо!

— Иди, мальчик. Ты умеешь добро помнить. Я знаю.

Андрей кивнул и вышел на улицу.

Черт, все намного хуже, чем он думал. Хорошо, что ее симку сбросили. Выдохнул, выпустив большое облако пара. Как ей сказать, чтобы сидела и не дергалась? Нахмурился, пошел к метро. Сегодняшний вечер он проведет дома, попробует поговорить.