Не на жизнь, а на смерть

– Ладно, Джон. – Флайт снова раскинул руки, на этот раз миролюбивым жестом. Ребус понял, что, увлекшись, заговорил слишком громко. – Не нервничайте, успокойтесь. Начнем с того, что, когда вы начинаете так болтать, я ни слова не могу разобрать, но мне кажется, я понял вашу мысль. Так что же нам делать?

– Обратиться за помощью к общественности. Нам необходима любая информация, которой располагают люди.

– К нам и так ежедневно поступают десятки телефонных звонков. Анонимные доброжелатели, психи, желающие излить душу; другие хотят настучать на соседа или на кого-то имеют зуб; возможно, у кого-то из них есть небезосновательные подозрения. У старшего суперинтенданта возьмут дюжину интервью в течение дня. Газеты, журналы, радио, телевидение… Мы сообщаем прессе все, что можем, а уж они несут наше слово в народ. У нас, черт возьми, самый лучший пресс-секретарь в стране, который работает не покладая рук, чтобы общественность знала, чем мы тут занимаемся.

В приотворенную дверь постучали, и в кабинет вошла женщина-констебль с подносом в руках. Она поставила поднос на стол Флайта и вышла.

– Разрешите за вами поухаживать? – спросил он, наливая чай в простые белые кружки.

– А как зовут вашего пресс-секретаря? – спросил Ребус. Он тоже знал одного пресс-секретаря, и она тоже была лучшей на своем месте; только не в Лондоне, разумеется, а там, в Эдинбурге…

– Кэт Фаррадэй, – отвечал Флайт, – инспектор Кэт Фаррадэй. – Он понюхал пакет с молоком, прежде чем налить себе в чашку. – Если вы побудете здесь еще какое-то время, то непременно с ней встретитесь. Она просто красотка, наша Кэт. Имейте в виду, если она услышит, что я так о ней говорю, она с меня голову снимет. – Флайт подавился смешком.

– …и на куски разрежет, – раздался чей-то голос из-за двери. Флайт вздрогнул и, пролив чай на рубашку, вскочил на ноги. Теперь дверь была открыта нараспашку и на пороге, опираясь на косяк, стояла платиновая блондинка со сложенными на груди руками и небрежно скрещенными ногами. Взгляд Ребуса был прикован к ее глазам, раскосым, как у кошки; из-за приподнятых уголков глаз лицо казалось уже, чем было на самом деле. У нее были тонкие губы, слегка тронутые ярко-красной помадой. Тяжелый металлический оттенок волос будто отражал внутреннюю суть этой женщины. Она была старше обоих присутствующих мужчин на несколько лет, и если не годы состарили ее, то, вероятно, злоупотребление косметикой. Ее лицо было морщинистым и одутловатым. Ребусу не нравились сильно накрашенные женщины, но большинство мужчин придерживалось иного мнения на этот счет.

– Привет, Кэт, – проговорил Флайт, пытаясь сохранить хотя бы видимость самообладания, – мы тут просто…

– …говорили обо мне. Понятно. – Она выпрямилась и прошла в комнату, протягивая Ребусу руку. – Вы, должно быть, инспектор Ребус, – сказала она, – я все о вас знаю.

– Неужели? – Ребус бросил вопросительный взгляд в сторону Флайта, однако тот не сводил глаз с Кэт Фаррадэй.

– Надеюсь, Джордж не слишком к вам придирается.

Ребус пожал плечами:

– Бывало и похуже.

Ее глаза сверкнули совсем уж по-кошачьи.

– Не сомневаюсь, – сказала она. А затем добавила, слегка понизив голос: – Будьте осторожны, инспектор. Далеко не все здесь так милы, как Джордж. А как бы вы себя чувствовали, если бы какой-нибудь лондонец начал совать нос в ваши дела, а?

– Кэт… – начал Джордж, – вовсе ни к чему…

Она подняла руку, призывая его к тишине:

– Это просто дружеский совет, Джордж. Как инспектор инспектору. Наши проблемы – это наши проблемы, не так ли? – Она взглянула на часы. – Я должна идти. У меня встреча с Пирсоном через пять минут. Было приятно познакомиться, инспектор. Пока, Джордж.

И она вышла из кабинета, не затворив за собой дверь и оставив в воздухе тяжелое облако духов. Несколько минут мужчины молчали. Ребус первым решился нарушить тишину:

– Если мне не изменяет память, вы сказали «красотка», Джордж? Напомните мне, чтобы отныне я никогда не позволял вам устраивать для меня свиданий вслепую.

Был самый разгар рабочего дня. Ребус сидел один в кабинете Флайта, глядя в блокнот, лежавший перед ним на столе. Держа ручку как барабанную палочку, он постукивал ею по краю стола, изучая имена, которые только что написал. Доктор Энтони Моррисон. Томми Уоткис.

Этих людей ему хотелось увидеть. Он провел жирную черту под каждым именем и написал еще два: Рона. Саманта. Их обеих ему тоже хотелось увидеть, но только по другой причине.

Флайт отбыл на нижний этаж, чтобы встретиться со старшим инспектором Лейном. Ребус на встречу приглашен не был. Он взял оставшийся кусочек сэндвича с салями, но после минутного размышления швырнул его в мусорное ведро. Слишком много соли. И вообще, из какого мяса делают эту самую салями? Ему захотелось еще чаю. Флайт вроде набирал один-восемь, чтобы заказать чай, но Ребус решил не рисковать, боясь невзначай выставить себя на посмешище. Будет здорово, если ему удастся пробиться к старшему суперинтенданту Пирсону.

Просто дружеский совет. От Ребуса не ускользнул смысл намека. Он скомкал свой список, бросил его в мусорное ведро следом за сэндвичем. Потом поднялся со стула и направился в главный офис. Он понимал, что должен действовать или хотя бы создавать видимость напряженной деятельности. Его заставили проехать четыреста миль в надежде, что он поможет в расследовании. Но чем? На данный момент он, хоть убей, не видел никаких пробелов в ходе расследования. Они делали все, что могли, но пока безрезультатно. Он был очередной соломинкой, за которую им пришло в голову ухватиться. Еще один шанс приблизить долгожданный Счастливый Случай.

Ребус изучал карту на стене, как вдруг кто-то окликнул его:

– Сэр?

Он обернулся и увидел одного из офицеров отдела.

– Да?

– К вам посетитель, сэр.

– Ко мне?

– Ну… Видите ли, вы сейчас единственный старший детектив в отделе, сэр.

Ребус немного подумал:

– Как его зовут?

Офицер заглянул в бумажку:

– Доктор Фрейзер, сэр.

Ребус еще немного подумал.

– Ладно, – сказал он наконец, направляясь в сторону своего крошечного офиса. – Можете впустить его через пару минут. – Он остановился. – Да, и принесите мне чаю, хорошо?

– Хорошо, – ответил офицер. Он подождал, пока Ребус не вышел из комнаты, потом повернулся к остальным, застывшим за своими столами с улыбками на лицах. – Этот Джок – просто придурок долбанутый, – во всеуслышание объявил он. – Напомните мне, чтобы я пописал в чайник перед тем, как подать ему.

Доктор Фрейзер оказалась женщиной. Более того, женщиной привлекательной. Когда она вошла в кабинет, Ребус даже привстал со своего места, приветствуя ее.

– Инспектор Ребус?

– Верно. А вы, должно быть, доктор Фрейзер?

– Да. – Она улыбнулась, обнажив ряд безупречных зубов, когда Ребус предложил ей присесть. – Но я должна кое-что объяснить.

Ребус кивнул. Он смотрел ей в глаза, опасаясь, что иначе его взгляд непроизвольно скользнет вниз, к ее изящным загорелым ногам – чулками она пренебрегала, – к краю кремовой юбки чуть выше колен, соблазнительно обтягивающей бедра. Одного взгляда было достаточно, чтобы по достоинству оценить ее гибкое тело. Высокая, почти с него ростом, с длинными голыми ногами. На ней был пиджак, подобранный в тон юбке, и простая белая блузка, оттененная ниткой жемчуга. На горле, прямо над жемчугом, был заметен небольшой тоненький шрам. Загорелое лицо, правильно очерченный рот, черные прямые волосы собраны сбоку и пышной волной падают на плечо. На коленях она держала небольшой изящный портфель из мягкой черной кожи и перебирала пальцами ручки, рассказывая Ребусу о себе.