Не надо, дядя Андрей!
Шрифт:
Я развел ее бедра в стороны, раздвинул ягодицы и аккуратно растянул двумя пальцами колечко мышц. Оно упруго сопротивлялось, но поддавалось легко, без усилий. Внутри Лиза была гладенькая и розовая, а когда я хлопнул ее по заду, вполне успешно сжала мой палец внутри. Все у нее было хорошо, она молодая и восстанавливалась стремительно. Разве что в будущем, если захочет, можно будет так еще поиграть, и эти игры будут легче и проще благодаря тому, как я разработал ее.
— Молодец, красавица, — я хлопнул ее еще раз, а потом привстал и, раздвинув попку еще раз, провел языком
— Лиза… — я всосал ее клитор и дождался томного вздоха.
Только после этого встал на колени и вогнал в нее член. В шелковую глубину, ждущую меня. Горячую, мокрую, хлюпающую в такт стонам моей Лизы.
Думал ли я о том, что происходящее ненормально?
Каждый день.
Снова звонил другу, но тот уверял, что долгосрочных последствий от наркотика не будет.
— Разве что, — ухмылялся он. — Есть некоторые вещества, которые меняют тебя напрочь после одного применения. Раньше я думал, что это только ЛСД и грибы. Но, сам понимаешь, такие исследования нечасто ведутся.
И я забил.
Забил на своих парней. Почти забил на работу.
Хоть и проводил приемы, но старался спихнуть все на ассистентов и стажеров.
И даже намеки своих работников пропускал мимо ушей. Не слушал сплетни.
Но когда в один день случилось сразу два неприятных события, пришлось все-таки задуматься о том, куда я качусь…
Первые звоночки прозвучали, когда партнеры один за другим стали намекать, что моя сауна наверняка вся высохла и растрескалась от неиспользования. Когда я отвечал, что занят, они понимающе кивали: «Дела семейные, да?»
«Да» — отвечал я и думал, что на этом вопрос закрыт.
Не понимая подтекста.
Когда я входил в магазины в нашем поселке и внезапно обрывались разговоры, я все еще не понимал, что происходит.
И даже когда Глеб с Олегом, с которыми мы снова начали потихоньку общаться, намекнули мне, что я слишком увлекся личной жизнью, я только поржал. И пошел к Лизе.
Все это сложилось в единую картину, когда новенький парнишка-курьер, который развозил заказанные рационы, выгрузив у моего порога Лизин «Элитный» и мой «Спортивный», сплюнул передо мной и спросил:
— Слышь, папаша, это ты тот ублюдок, что ебет свою племяшку? Если так, то я…
Договорить он не успел.
Я впечатал его зубы в глотку. Он потом собирал их переломанными пальцами в грязи, не в силах подняться, потому что его яйца были всмятку.
Лиза весь вечер вылизывала сбитые костяшки кулаков, а я любил ее всю ночь медленно, до дрожи.
Но дураком я тоже не был.
Все оговорки, молчание, намеки и случайно оброненные фразы сошлись наконец в единую картину.
О нас знали. И думали хуже, чем мы есть.
Я для них был уродом, который трахает то ли дочь, то ли племянницу, то ли еще какую родственницу. Неудивительно, я же не докладывал всем, какие отношения связывают нас с Лизой в подробностях. А когда
упоминал об этом, часто говорил и «дочь брата» и «названная падчерица» и просто «моя мелкая».Это было херово.
В полиции мои братаны, но не все братаны готовы закрывать глаза на педофилию и инцест. А они ребята дерзкие: когда захлебываешься кровью, объяснять некогда. Любой суд меня оправдает, кроме суда Линча.
Но я думал, у меня еще есть время.
Время на то, чтобы потихоньку восстановить бизнес-процессы и начать заново заглохшие переговоры о новом оборудовании, об аренде еще одной клиники в соседнем коттеджном поселке, уровнем пониже нашего. Ну так я и не сам там буду работать, а отправлю своих ассистентов и наберу персонала попроще.
Пора было снова приходить в себя.
Но как выяснилось, времени не было.
Оно стремительно утекло сквозь пальцы и я скреб по дну пересохшего колодца, отказываясь верить, пока не шарахнуло уже всерьез.
Возвращаясь с одной из серьезных встреч, где мне снова намекнули, что со мной было приятно сотрудничать, когда сделки закрывались торжественным банкетом с бассейном, элитным бухлом и отборными бабами, я получил сообщение от Лизы, что Луценко, с которым я уже почти ударил по рукам, прибыл почему-то на час раньше. Попросил ее предложить ему выпить и постарался поторопиться.
Хорошо, что постарался. Плохо, что не стал гнать на полную.
Войдя в калитку, я увидел то, что сразу уронило черную пелену перед моими глазами.
Этот жирный хряк, ворочаясь как жирный червяк, вжимал мою Лизу в плитку у бассейна. Она извивалась под ним, лежа на животе и в отчаянии хватаясь пальцами за траву, а он уже наполовину стянул с нее шорты, и его мерзкий розовый отросток тыкался между ягодиц моей девочки. Рожа у Луценко была опухшая и красная, пальцы одной руки елозили у нее между ног, а другой он засунул ей в рот.
Она не кричала, только отчаянно пыталась выбраться из-под этой туши, но в глазах у нее вместо света была знакомая тьма.
И тут меня сорвало.
ЛИЗА
Когда-то я мечтала влюбиться. В человека, который откроет мне целый мир. Будет умнее, щедрее, сильнее всех парней, которых я знала. Я поглядывала на друзей отчима, на мужчин на улицах. Но мои подружки с легкостью знакомились с серьзными и взрослыми мужчинами старше их лет на двадцать, а я таких почему-то не интересовала.
Не знаю, что со мной было не так. Может быть, я просто не того типа девушка.
Но я все равно мечтала влюбиться. В того, кто будет меня любить и защищать. В кого-то старше меня, потому что видела своих ровесников и не хотела быть с ними. Они ничего еще не умели, мне это было неинтересно. Но и продавать себя мне не хотелось, даже надолго.
Хотела влюбиться.
Когда мама погибла, я просто забыла эту мечту. Когда дядя Андрей вывернул меня наизнанку своим членом, изнасиловал такими способами, о которых я и подумать не могла, у меня умерли все мечты. Рассыпались, растворились в ядовитых слезах.