Не надо оборачиваться

— Молодцы! — одобрил Нежный. — В том же духе и продолжайте. Вечером обязательно доложите результат.

— С какой стати я вдруг должен вам докладывать?

— Разве я говорил, что докладывать нужно мне?

— А кому?

— Сами должны знать! Небось, не ребёнок уже. Кстати, мы уже приехали. Поможете мне отнести чемоданы, и приступайте.

— К чему?

— Как это «к чему»? Конечно же, к защите мирных граждан от террористов и экстремистов.

* * *

Сколько Нежный себя помнил, он старался не смешивать службу и личную жизнь. Иногда, очень редко, не получалось. Иногда, чаще, это приводило к скандалам с женой. Самый большой из них произошёл, когда майор отправился в командировку на черноморское побережье, вполне мог взять с собой жену, но не взял. Теперь, когда сорвался отдых на другом курорте, Нежная вдруг возжелала если и не поучаствовать в расследовании, так хотя бы посмотреть на него с первого ряда.

Майор допустить этого никак не мог. Дело было не только в его принципах. Обе банды, и Ван Хельсинги, и Чудовища, явно не стеснялись пускать в ход оружие, и посторонним вовсе незачем шастать поблизости, рискуя получить шальную пулю. Но супруга настаивала, никакие уговоры на неё не действовали, и ему пришлось прибегнуть к ласкам. Из дому он вышёл только через час, оставив жену удовлетворённо улыбаться во сне.

Из машины он позвонил шефу, доложил, что досрочно прибыл из отпуска, и спросил, есть ли необходимость явиться на службу. Оказалось, такая необходимость есть, нужно срочно помочь разобраться федералам в деле с перестрелкой между татуированными террористами и теми, на кого они охотились. Нежный затребовал в подчинение троих оперативников, но получил только двоих — Бардина и Сорокину.

— Сорокина — это та новенькая дамочка, которая отстреливает начальству члены? — уточнил майор.

— Она, она, — подтвердил шеф. — Но ты не бойся. Если к ней не приставать, она ведёт себя более-менее нормально.

— Дело срочное?

— Ещё как срочное! Этот твой приятель, подполковник…

— Тамбовский волк ему приятель!

— Это уж сами разбирайтесь, кто там кому из вас тамбовский волк. А подполковник намекнул, что если мы будем медленно работать, то все сядем. У них на нас столько материала, что на три пожизненных хватит.

— И на Сорокину?

— Он фамилий не называл, но, думаю, и на неё тоже что-нибудь найдётся.

— Понятно, товарищ полковник. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы Сорокина позвонила в несколько ломбардов и узнала, почём они принимают серебряный лом. И сколько готовы отвалить за патроны к «Макарову» с серебряными пулями. Как только выяснит, пусть немедленно доложит мне.

— Я тебе что, секретарша? — возмутился шеф.

— Никак нет, — вздохнул Нежный. — Ладно, попрошу, чтобы мой приказ ей передали федералы.

— Зачем их вмешивать в наши дела? Я тебе продиктую номер её мобильного, звони, сколько хочешь!

— Я за рулём, дорога скользкая, а я ещё утром загорал под жарким солнцем.

— Не дави на жалость!

— Слушаюсь, товарищ полковник. Так и быть, надавлю на жалость федералам. Они жалостливые? Или нет?

— Хорошо, передам ей, — сквозь зубы процедил шеф. — Ещё что-нибудь?

— Так точно. Двое патрульных, которые обнаружили убитых. Их допрашивали? Я не видел протоколов. Только их рапорта.

— Прямо сейчас с ними работает твой дружок Бардин. Он что угодно готов делать, лишь бы не оформлять документы по супермаркету. Кстати, это он слил федералам, где ты прячешься.

— С такими друзьями враги без надобности.

— А зачем ты ему говорил?

— Ничего я никому не говорил. Даже жена узнала, только когда мы уже приехали. Но он всё-таки догадался, сволочь. Что он пытается узнать у патрульных?

— Они сообщили нам об убийстве через семнадцать минут после того, как вошли в ту квартиру. Что они там делали?

— Воровали, конечно же.

— Нет. Я их лично обыскал. Ничего не украли. Вот я и поручил Бардину разобраться.

— Правильно, — одобрил Нежный. — Обязательно нужно выяснить, чем занимаются патрульные полицейские, когда не воруют, не грабят и никого не крышуют.

* * *

В своём кабинете Нежный увидел женщину, сидящую за столом, прижимая к уху трубку допотопного служебного телефонного аппарата. С задумчивым лицом она кивала невидимому собеседнику, время от времени произнося «да, да» и «понятно».

— Кто ты такая и почему расселась за моим столом? — мрачно поинтересовался Нежный, как только снял пальто и шапку.

— Я - капитан Сорокина, товарищ майор, — представилась она. — Шеф сказал, что ваш стол — вон тот.

— И тот — мой, и этот — тоже. Это мой кабинет. Я с огромным трудом выпихал отсюда Бардина, и не собираюсь делить его со снайпершей по гениталиям.

Нежный был уверен, что новая сослуживица продержится тут недолго, поэтому заводить и поддерживать с ней хорошие отношения вовсе необязательно. Особенно в плохом настроении. А из-за прерванного отпуска настроение у него было понятно какое.

— Уверена, шеф вскоре предоставит мне другое рабочее место, — робко улыбнулась Сорокина. — А пока он этого не сделал, пожалуйста, потерпите моё общество. Тем более, что вы руководите расследованием, в котором и я участвую.

— Ах, да, расследование. Тройное убийство, насколько помнится. Так что там у нас с ценами на серебро? Называй в долларах, я за три дня успел отвыкнуть от местной валюты.

— В ломбардах серебро принимают, сейчас посчитаю, примерно по двадцать центов за грамм. Пуля к «Макарову» весит пять с половиной грамм, но это свинцовая, серебро чуть легче, значит, пуля потянет где-то пять грамм. Значит, её можно сдать в ломбард за доллар, может, чуть больше. Полная обойма — девять патронов, с тем, что в стволе, а значит, серебра в ней долларов на десять.

— Мелочь какая-то, — искренне расстроился Нежный. — ради этого не стоит даже руки марать.

— Не совсем так, товарищ майор. Я заодно поспрашивала, не покупал ли у них кто-нибудь крупные партии серебра за последние пару месяцев. Ведь пули, скорее всего, делали здесь. Так вот, один ювелир купил триста грамм, причём скупщику похвастался, что сделает серебряные пули, вставит в патроны, и продаст по пятнадцать долларов. По словам скупщика, очень радовался. А это уже сто двадцать долларов за обойму.

— Другое дело, — теперь Нежный обрадовался. — Ты, Сорокина, это… сиди тут и дальше. Ты пользу людям приносишь, а это в наше время большая редкость.

— Это каким людям?

— Мне, например. Что тебе этот ювелир сказал?

— Что ничего не помнит, а если буду наезжать, мне придётся иметь дело с таким крутым человеком, что он меня по стенке размажет, и даже не заметит. У вас тут есть настолько крутые люди?

— Есть, как же без них? Вот сейчас одному такому позвоню, пусть разбирается, — Нежный набрал номер. — Здравствуйте, товарищ Федералов! Вы не соскучились? Да ладно, признайтесь, ведь соскучились, да? Конечно, по делу. Есть у нас один ювелир, предполагаю, что это он сотворил патроны для охоты на нечисть. Вы же не забыли, что в старика стреляли серебряной пулей? Вот я и хочу узнать, кто был его заказчиком. Нет, сам не могу. У ювелира серьёзная крыша, мне она не по зубам, а для вас она — тьфу, плюнуть и растереть. Пусть ваши люди его допросят, но так, чтобы он не стал калекой. Потом с его помощью будете ловить следующих Вань из Хельсинки. Вы же не думаете, что эти были последние? Спасибо, товарищ Федералов, сейчас мой сотрудник сбросит вам эсэмэской его фамилию и номер телефона, а я жду вашего звонка.