(Не)настоящий папа

Через час, когда народ стал потихонечку разбегаться, Марина упорхнула к себе, видимо, для того, чтобы переодеться к ужину. Хотя она и так выглядела очень привлекательно, но разве женщин можно в этом убедить?

Забеспокоился ровно тогда, когда не заметил маму рядом с Кирюшей и Надеждой Сергеевной. Оксана тоже играла не с ней, а со сверстниками. Неужели все-таки пошла к Марине на задушевную беседу?

Направился в сторону корпуса и почти сразу увидел, что на крыльцо выбежала моя мать. Она подлетела ко мне и схватилась ледяными дрожащими пальцами за мою ладонь. Глаза расширены и полны паники. От подобной картины тревога моментально ужалила меня в самую грудь. Я застыл на месте.

— Что стряслось?

— Володя, пойдем скорее! Там Мариночке плохо! Она упала в комнате в обморок и не приходит в себя…

49

Я пропал в тот самый момент, как увидел Марину, лежащую на полу посередине комнаты. Бледная, как изваяние, без единого признака жизни. Ее образ медленно впечатывался мне в сознание, до мельчайшей детали. Как тонкая изящная рука была вытянута над головой, как разметались по ковру темные длинные волосы, каким расслабленным и умиротворенным казалось ее лицо.

Этот образ разрушал меня изнутри. Медленно заставлял умирать. Вселяя в сердце острое жалящее беспокойство.

Я рухнул рядом с ней на колени. Тихо позвал ее. Затем громче. Марина не отвечала. Лишь когда я коснулся ее лба ладонью, заметил, как у меня трясутся руки. У нее был жар. Происходящее не укладывалось в голове. Она всегда была рядом, выглядела вполне здоровой. Как за полчаса нашей размолвки все изменилось? Меня колотило изнутри, но я ничего не чувствовал. Ее беспомощный вид вгонял меня в адскую бездну страха. Мама что-то лепетала, но я ни черта не слышал. В ушах стоял гул… Гул от громыхающего где-то в горле сердца. Схватил телефон и набрал номер Алексея. Я был не в состоянии вести машину, не в состоянии оперативно мыслить. Словно невиданная сила одним мощным рывком сбила меня с ног, и мне уже не подняться.

— Алексей, мне срочно нужно в больницу, — выдавил я, как только он ответил. — Пусть кто-то из твоих ждет у ворот лагеря. Я буду через минуту.

Едва справляясь с внутренней дрожью, я поднял Марину на руки и пошел в коридор.

— Вова, что происходит, дорогой? Что с Мариночкой? — Мама семенила следом.

— Я не знаю, — резче, чем следовало, ответил я. — Мама, будь рядом с детьми. Не пугай Надежду Сергеевну. Жди моего звонка.

— Но…

— Без НО! Сделай, как я прошу.

Мама застыла, пытаясь успокоиться. Я не ждал, выбежал на крыльцо, затем прямиком к воротам, игнорируя прохожих и не замечая ничего вокруг. Все будет хорошо, успокаивал сам себя. Я не мог допустить даже мысли, что Марина оставит меня или Кирилла. Нас обоих. Только не снова, только не навсегда.

Машина уже ждала. Я узнал в водителе Ярослава — одного из местных охранников. Тот не задавал вопросов, оперативно открыл заднюю дверь и помог мне уложить Марину на заднее сиденье. Я сел рядом, положил руку на ее грудь, чувствуя, как мелкое частое дыхание под моей ладонью помогает мне самому делать новый вдох…

В больнице мы оказались быстро. Марину увезли, толком ничего не сказав. А через некоторое время, определили в реанимацию отделения токсикологии. Отравление.

Нет. Нет! НЕТ! Холодные прутья страха ударили меня в самое сердце. Остро, резко, до сумасшествия больно. Наверное, именно в этот момент я по-настоящему понял, насколько для меня важна Марина. Всю глубину этих разрывающих душу чувств. Я не знаю когда, но живая искорка солнца незаметно прокралась в мое сердце. Разгораясь все ярче, пока полностью не завладела им, беспощадно вытеснив мою одержимую любовь к Насте в прошлое. Теплое, счастливое прошлое, которое навсегда останется со мной в воспоминаниях. И почему я только сейчас осознаю это?

— Владимир Александрович, мне позвонить кому-нибудь? — голос Ярослава прозвучал отдаленно и тихо.

Я не ответил. Оперся о холодную стену, выдыхая весь воздух из легких. Я не помнил, когда в последний раз плакал. Даже когда узнал о гибели жены и ребенка, слез не было. Была чистая смерть. А сейчас мне хотелось кричать во весь голос, дать волю эмоциям. Сжал кулаки и уверенно заявил себе — сейчас не тот случай. Сейчас все будет хорошо. Марина не оставит меня. Никогда.

— Владимир Александрович… — снова позвал меня парень.

— Алексей. Мне сейчас же нужен Алексей.

Начальник службы безопасности стоял рядом с окном и нервно на меня поглядывал. Да, в настоящий момент я готов был сорваться. Это его очередная гребаная ошибка! Сначала Катя, теперь Марина.

— Это не Громов, — повторил он уже в третий раз, потому что первые два я проигнорировал. — Я почти уверен.

— Почти?! — рявкнул я свое первое слово, да так, что его мощная фигура заметно вздрогнула. — Тогда объясни же мне, каким образом это произошло?

— Мы обязательно выясним это, — заверил он терпеливым успокаивающим тоном, который производил совершенно иной эффект и доводил меня до бешенства.

Я выругался и шарахнул кулаком по подоконнику, а Алексей продолжил говорить все тем же ровным, уверенным голосом. На самом деле он переживал, это читалось в его глазах. Никогда раньше он не подводил нашу семью, но события этого месяца основательно подрывали доверие к нему.

— В данный момент Громов пытается решить свои проблемы. Мы следим за каждым его шагом. Он ездил на встречу с главой банка, в котором у него открыты счета на крупные суммы. Вероятнее всего, пытается раздобыть деньги. Помимо этого, встретился с тремя адвокатами для человека, на которого были оформлены арестованные счета.

— Сам лично? — недоверчиво переспросил я.

— После случая с хищением средств Громов мало кому доверяет. Вполне вероятно, он будет вынужден снова обратиться к вам. Он это понимает, потому не стал бы сейчас делать столь необдуманные шаги. К тому же я считаю, что Громов просто не успел бы организовать покушение на Марину. Учитывая степень ее защиты.

Как бы зол в данный момент я ни был, но не признать логику его слов не мог. Так какого же черта происходит?

— Отравить Марину могли только внутри лагеря.

В этот момент из бокса вышел высокий светловолосый мужчина в овальных очках. Судя по одежде — врач. Он впился в меня сосредоточенным взглядом водянистых, почти прозрачных глаз и подошел ближе.

— Могу я узнать, кем вы приходитесь моей пациентке? — тихо спросил он.

Я кивнул и, не задумавшись, заявил:

— Я ее будущий муж.

Марина

Я открыла глаза. Какой плохой сон мне снился! И как же хорошо, что он закончился! Я лежала на просторной мягкой кровати, укрытая тонким одеялом. Над головой висел совсем незнакомый светильник-бра, а кровать казалась намного выше, чем в спальне лагеря. Приподнялась на локте и только сейчас заметила, что надо мной капельница, а под кожей — иголка. От этого зрелища потемнело в глазах.

— Ох, — тихо выдохнула я и снова упала на подушку.

Значит, это не кошмарный сон! И все эти мутные белые халаты, и процедуры, о которых даже стыдно вспоминать, — явь? Я услышала, как отворилась дверь, но снова открыть глаза не решилась. Грозная капельница еще никуда не делась.

— Она в порядке? — послышался тихий голос Владимира.

— К счастью, все осталось позади, — ответил другой, совершенно незнакомый мне голос. — Вы подоспели вовремя. Как я уже говорил, мы будем обязаны обратиться в полицию. Факт отравления налицо.