Не отдам тебя никому

– Ну как же, «Развитие», который нам от папы достался. Или ты его переименовал? – в серых глазах мелькает неподдельный живой интерес.

– Нам? – бурчу себе под нос, хотя сам терпеть не могу, когда говорят в полголоса. – Нет, не переименовал. А какие вопросы мам? И почему при посторонних?

Глазами в смазливого червяка стреляю, который одной рукой мою мать за плечи обнимает, а другой ковыряется в телефоне. Надеюсь, он этот навороченный девайс за свои деньги купил.

– Арчи не посторонний, – мать надувает обиженно губы, – и я хотела…

– Но к центру он никакого отношения не имеет, – обрываю бесцеремонно, – да и разве интересно будет фотографу про бизнес слушать?

Пытаюсь разрядить обстановку смехом, но выходит неправдоподобно, впрочем, меня это мало волнует. Важнее то, что этот хмырь изволит, наконец, поднять глаза, ловит мой взгляд и явно пугается.

– И правда, – встаёт, убирая в задний карман джинсов телефон, – Валюш, я подожду тебя наверху.

Нервно постукиваю пальцами по подлокотникам кресла, понимая, что Артур ещё и ночевать в нашем доме останется. Мысленно я уже разгромил гостиную, взывая к маминому здравомыслию, но в реальности только стискиваю челюсти и крепко сжимаю кулаки. Повезло сопляку, что я не хочу с матерью ссориться, а иначе катился бы он куда подальше.

– Сашенька, – елейный голос вырывает меня из приятных фантазий, в которых я бью Артуру морду, – я планирую завтра приехать в центр.

– Хорошо, – пожимаю плечами. А что такого, пусть приезжает, – ты там такая же хозяйка, в чём вопрос?

– Видишь ли, – она подаётся вперёд, сцепив руки в замок, – именно этот вопрос я и хочу обсудить.

– Кто хозяин? – догадываюсь без лишних намёков.

Теперь главное, как можно деликатнее напомнить матери о том, что это я пять лет назад встал у руля и вытащил центр из задницы. Никаких упрёков, я прекрасно понимаю мать, и сразу вошёл в её положение: она совершенно внезапно потеряла дорогого супруга и была убита горем. Но и я потерял отца и близкого друга, однако взял себя в руки, и, стиснув зубы, продолжил его дело. И теперь я не понимаю, чего мать от меня хочет.

– Ну, что ты так резко, – она старается смягчить накаляющуюся обстановку улыбкой, – просто я пришла в себя, и хочу заняться тем, чем давно должна была.

Отлично. Просто превосходно. Нет, я не против того, что центр принадлежит моей матери, и я фактически обладаю только небольшой долей, доставшейся от отца. Мне непонятно, с чего она вдруг решила отстранить меня от дел, неужели перестала доверять?

– Но я и так прекрасно занимаюсь всеми вопросами, ты можешь и дальше отдыхать, если хочешь.

– Сын, – она подходит ко мне и кладёт тёплую ладонь на плечо, – пойми, я выпала из жизни на пять лет, словно в тумане находилась всё это время, и теперь просто хочу почувствовать себя живой.

Подняв голову, смотрю в родные глаза, вокруг которых пляшут едва заметные паутинки морщинок. Как бы мать не старалась, а возраст всё равно медленно берёт своё.

– Артур этот по той же причине? – машу в сторону лестницы рукой.

Мама кивает, продолжая улыбаться и с теплотой смотреть в мои глаза. Как мне не хватало её доброго взгляда, её поддержки всё это время, но прошлого не воротишь. Всё сложилось так, как должно было.

– Он хороший, ты это поймёшь, если познакомишься с ним поближе.

Брезгливо передёргиваю плечами, представляя, как пытаюсь найти общий язык с сопливым щенком, прячущимся за юбкой взрослой женщины.

Мать уходит наверх, а я продолжаю сидеть в кресле и думать о том, что возможно теперь моя размеренная жизнь не будет прежней. И сейчас речь не о матери, которая неожиданно решила вернуться и заняться делами семьи – это как раз неплохо.

Но меня больше волнует странное чувство грядущих перемен, которое мучает в последние несколько дней. Говорят, у мужчин нет интуиции – возможно. Вот только меня не перестаёт покидать ощущение того, что будущее теперь не будет таким безоблачным, как мне этого хочется.

Глава 8

С самого утра в центре какой-то переполох: все бегают, суетятся, а Татьяна вообще злее обычного. Девочки говорят, что важная персона должна приехать, вроде бы родственница Александра Юрьевича.

Кажется, одна я спокойно занимаюсь уроками и во всеобщей панике участие не принимаю. В итоге время пролетает незаметно, и неминуемо приближается обед. Выходить из кабинета я не планирую, потому что хочу заняться заполнением журналов учёта посещаемости учеников.

Ну, это так, отмазка для окружающих, а на самом деле я просто не успела взять с собой перекус из дома, потому что всё утро провозилась со Стешкой. Малышка приболела, пришлось вызывать врача. Ничего серьёзного, банальная простуда, но я всё равно не нахожу себе места, особенно, из-за того, что вынуждена находиться на расстоянии от ребёнка. Брать больничный в первый же месяц трудоустройства не самая лучшая идея.

Можно, конечно, выйти и пообедать в каком-нибудь заведении рядом с центром, но тратить деньги желания нет. У меня сейчас каждая копейка на счету, я даже на работу пешком хожу, всё откладываю, чтобы собрать необходимую сумму на первоначальный взнос по ипотеке. Нам со Стешкой необходима своя квартира, разумеется, несъёмная.

Стук в дверь заставляет вздрогнуть – нечасто ко мне кто-то во время перерыва приходит.

– Тебя зовет Александр Юрьевич, – в дверном проёме мелькает голова Тони, и тут же исчезает.

По коже пробегает холодок. После того обморока я не виделась с боссом, да и сейчас особого желания встречаться с деспотичным начальством не испытываю. Но деваться некуда – придётся идти на ковёр к Красовскому. Надеюсь, на этот раз он меня не ради очередных разборок вызывает по какому-нибудь надуманному поводу.

Робко стучу в дверь, и после разрешения во всех смыслах высокого начальства, прохожу в кабинет.

– Добрый день!

– Добрый день, – отвечает босс, – присаживайтесь.

Он жестом указывает на стул, стоящий напротив его рабочего стола, и я неохотно принимаю приглашение. Внутри всё сжимается от неизвестности и ожидания чего-то неприятного, но внешне я стараюсь держаться стойким оловянным солдатиком.

– Скажите, Мальвина Анатольевна, как проходят ваши занятия, как контакт с учениками и родителями, удалось наладить?

Внимательно смотрю на Красовского, пытаясь понять, к чему он затеял этот допрос. Буквально вчера о том же самом меня спрашивали методист и директор. Неужели им что-то не понравилось, и они доложили об этом боссу?

– Хорошо, всё хорошо, – киваю, – я принесу документы, и вы сами убедитесь. Или можно открытый урок…

– Всё в порядке, я вам доверяю, – он отвечает довольно мягко, но я ещё сильнее напрягаюсь. С чего это босс таким доверчивым и добрым стал? – Вы можете идти, я вас от обеда отвлёк.

– Да нет, – машу рукой, – ничего страшного.

– Кстати, Мальвина, – окликает он, когда я уже собираюсь открыть дверь, – а вы уже пообедали?

Неохотно оборачиваюсь и сталкиваюсь с испытывающим взглядом босса. Как соврать, если не привыкла этого делать?