Не отдавай меня ему

Пес подставлял под мою ладонь то одно ухо, то другое и повизгивал от радости, а когда я поднялась, тоже подскочил и всем видом показывал, что он хочет на улицу. Встал у двери и нетерпеливо затопал передними лапами.

Я присмотрелась, поняла, что не ошиблась и это кобель, закусила губу и зачем-то спросила у него:

— У тебя поводок есть?

Осмотрелась по сторонам, ничего похожего не нашла и снова засомневалась:

— Обещаешь меня слушаться? Я не хочу будить Марата, пусть спит.

Развернулась, заглянула в холодильник, нашла там только сухие остатки хлеба и четыре яйца, покачала головой и приказала псу сидеть тихо.

Вошла в спальню, еще несколько мгновений полюбовалась спящим Маратом, который перевернулся на живот, обнял подушку и сладко спал. Взяла свои вещи и снова вышла.

Быстро оделась и соображала, стоит ли его предупредить, что я вышла ненадолго погулять с собакой и сходить в магазин.

Мысленно я окрестила нового жильца Снежок. Взгляд сам остановился на ящике, в котором Марат хранил альбом и карандаши. На секунду возникло искушение посмотреть на тот портрет, что он нарисовал позавчера, но я себя одернула.

Посмотрю через год, в тот же день, как он и сказал. Я смогу, постараюсь. Буду держаться за эту жизнь зубами и когтями, ради себя, ради Марата, который так старался, ради белого пса и Агаты, которой я нужна.

В груди заныло, когда я вспомнила племянницу. Я скучала по малышке, но впервые меня не мучило чувство вины перед Милой и Вадимом. Может, это опухоль так на меня действовала, отключая участки мозга, но мне впервые в жизни не хотелось позвонить и извиниться.

Раньше при любой ссоре я первая шла на примирение, сглаживала все острые углы в семье. Первая шла на диалог.

А сейчас… Марат был прав. Вторые сутки мне никто не звонил, никого не интересовало, где я живу, куда пропала и все ли со мной в порядке. Вадим и Мила жили своей жизнью. Или не жили, а, как обычно, поругались, и Милана уехала к Эрике. В любом случае меня никто не собирался в это посвящать. И моя помощь им стала не нужна.

А может, я просто перестала быть удобной? Впервые в жизни не Милана, а я устроила демарш.

За упадническими мыслями не заметила, как оделась. На чем написать Марату записку, я не нашла, заглядывать в ящик с альбомом не решилась, а писать сообщение побоялась. Я берегла его сон.

Оделась, предупредила Снежка, чтобы слушался, взяла ключи от комнаты и отправилась на улицу.

Моя любимая погода, когда идет крупный снег, хлопьями падая на землю, а ветер не дует. Тихо и очень красиво. Снежок побежал по своим собачьим делам, а я подняла голову, ловя ртом снежинки. Расставила руки в стороны и закружилась на месте, наплевав на мнение тех, кто мог бы меня увидеть.

Я жива, я встретила еще один день с самым замечательным мужчиной.

Спасибо, боже, за это. За новый день! Еще один.

Поймав игривое настроение, я позвала Снежка и с ним прыгнула в сугроб. Псу очень понравилась наша новая игра, он носился вокруг меня, пока я шла в сторону магазина, загребая снег сапогами.

Нашла палку, и мы со Снежком перетягивали ее друг у друга. Я смеялась, а пес вилял хвостом так, что, мне казалось, он взлетит.

Мы дошли до магазина, где уставшая, злая продавщица обслуживала меня, разговаривая сквозь зубы и не понимая причину моей улыбки.

Она не поймет. Никто не поймет, что счастье — просыпаться по утрам, готовить завтрак любимому мужчине, гулять с собакой. Просто жить. Без чувства вины, без оглядки на прошлое и страха будущего. Сегодня. Здесь и сейчас. Моментом. Находить в каждой секунде свой кусочек счастья, а не гнаться за ним в надежде, что завтра станет лучше.

Не станет, я знаю.

Накупив целый пакет провизии, я вышла и сразу же нашла взглядом Снежка. Он ждал меня, с надеждой глядя на дверь магазина. Словно не верил, что я вернусь.

— Пойдем домой? — предложила я. — Я для тебя корм купила.

На обратном пути я снова шла по сугробам, ногой подкидывая в воздух снежинки, которые Снежок с радостью ловил, по самую морду утопая в сугробах.

Довольная, мысленно потирая ладони, я зашла в комнату Марата, стараясь не шуметь и шикая на Снежка. Заперла дверь, обернулась и вздрогнула, а потом не смогла сдержать счастливой улыбки.

Марат стоял в одних боксерах, сложив руки на груди и тоже улыбался:

— Нагулялась?

— Угу, — кивнула я, отставляя пакеты, — в магазин ходила.

— Я видел, — согласился Марат. — Боже, Маша, ты как ребенок, все сапоги в снегу.

Он потрепал Снежка по холке, дернул плечами и пошел помогать мне раздеваться. Снял сапоги, высыпал из них снег прямо на пол и покачал головой.

— Штаны тоже снимай, они мокрые.

Я стянула куртку, шапку и штаны прямо там, в прихожей. Марат забрал их и повесил на батарею сушиться, а я, нисколько не стесняясь, понесла пакет к холодильнику.

— Снежок, сидеть, — попросила я, когда пес сунул нос в пакет.

— Снежок? — Марат удивленно обернулся.

— По-моему, ему идет, — пожала я плечами.

— Снежок так Снежок, — легко согласился Рат, — это пес моей мамы, я ночью съездил, забрал.

— А на меня ругался, что я мало сплю, — выговаривала я, вытаскивая покупки. — Может, отдохнешь еще немного, а я завтрак приготовлю?

— Не, мне на работу нужно.

— Тогда иди в душ, я приготовлю.

Я сама пошла к нему, обняла за талию и прижалась теснее, оказываясь в крепких объятиях. Сердце Марата билось очень быстро, но он никак не показал, что чем-то обеспокоен.

Он гладил меня по голове, уткнувшись носом в макушку, и никуда не торопился.

— Какие у тебя на сегодня планы? — нарушил он молчание.

— Нужно начать искать работу.

— У тебя отпуск, — отрезал Асманов.

— А деньги? Я не могу…

— Можешь. Я заработаю, а ты отдохнешь и отоспишься. Месяц. Потом будешь искать работу. Живешь ты у меня, на днях заберем твои вещи. Возражения есть? Возражений нет.

— Лихо ты все решил. Марат…

— Я в душ, а ты обещала завтрак.

Он взял меня за подбородок, поцеловал быстро, но так горячо, выдохнул и ушел в комнату.

А потом в душ, оставляя меня в растерянности осознавать то, что Марат уже все решил за нас.

И, судя по всему, возражений он не примет.

Глава 30

Глава 30

Маша

За Маратом закрылась дверь, а из меня словно кто-то невидимый вытянул всю радость. Взамен утренней эйфории снова пришла безнадега.

Что он делает? Зачем приносит себя в жертву, зная, чем все закончится? Меня не вылечить, даже если я найду где-то деньги. Только отсрочить неизбежное.