Не отдавай меня ему

А по ночам, как по будильнику, просыпался каждый час, чтобы удостовериться: то, что я видел с закрытыми глазами, просто сон. Плохой сон, который никогда не сбудется.

Я осторожно встал, оделся и тихо вышел в комнату. Щелкнул кнопкой чайника и пошел умываться, зная, что Маша проснется через пятнадцать минут.

— Что, морда? — спросил у подскочившего Снежка. — Гулять?

Пес замотал хвостом и побежал к двери, нетерпеливо перебирая лапами, а я накинул куртку и открыл дверь.

Пока Снежок делал свои собачьи дела, курил у подъезда. С ней даже пес ожил.

Когда я забирал его из дома матери, он был напуганной забитой псиной. Теперь это наглая морда, которая обожала Машу. Как только она входила в дом, пес только что не писался на пол от радости и лужицей растекался у ее ног, в надежде, что Маша еще немного его погладит.

Она — любовь. Концентрированная. Я не понимал, как в одном человеке, пережившем столько дерьма, могло это сохраниться, пока не встретил Машу. Ее хватало на всех. Она дарила любовь, не требуя ничего взамен. Это было в ее природе, на уровне ДНК, млять.

Докурил, щелчком выбросил сигарету в сторону и приказал:

— Домой.

Снежок посмотрел на меня и побежал к дереву.

— Сука, Машу ты слушаешься, — покачал я головой и гаркнул: — Быстро!

Пес подбежал ко мне и замотал хвостом. Он быстро понял, что обижать его больше никто не будет, а своей хозяйкой назначил Машу.

— Охреневший ты тип, — я сел на корточки и потрепал его за уши, — оба сдохнем, если она уйдет, да?

Снежок высунул язык и наклонил голову вбок.

— Пошли, — я поднялся на ноги и открыл подъездную дверь, впуская Снежка.

Открыл дверь в нашу комнату, и этот придурочный сразу же забыл, что недавно нагло меня не слушался. Подбежал к Маше, ткнулся носом ей в колени и присел на задних лапах.

— Зря я его взял, — вешая куртку на вешалку, признался я.

— Почему? — с улыбкой ответила Маша.

— Никак не могу да него донести, что ты моя женщина, — уголком губ улыбнулся я, подходя к Маше.

— Я твоя женщина, — мягко пропела она, кладя ладони на мои плечи.

— Ему скажи, — хмыкнул я, кивая на собаку.

— И немножко его. Марат, он прелесть, не рычи на Снежка. У меня никогда не было домашних животных, я даже не представляла, насколько это здорово.

— Ладно, живи, шерстяной, — я притворился суровым и показательно надулся.

Маша рассмеялась, притянула меня к себе и обняла, крепко прижимаясь. Уткнулась носом в шею и замерла. Она любила так делать. Мы могли подолгу просто стоять в обнимку и думать каждый о своем.

Казалось, ей это было нужно. Маша черпала во мне силы и уверенность, пока я пытался не утратить того, что было ей нужно.

Нервы сдавали. От страха, недостатка сна, неизвестности и невозможности заработать денег.

Всеволод больше не звонил, а в своей автомастерской я много не заработаю. Я сам ему позвонил два дня назад, но абонент оказался недоступен.

И мне все чаще приходила в голову мысль, что мы зря тогда не взяли деньги… Уходила и снова возвращалась.

Казалось, что выхода нет совсем. Что бы я ни пытался сделать, вариант всегда оставался только один — ждать конца.

— Ты сегодня дома? — спросил у Маши.

Мне хотелось услышать ее голос. Только он успокаивал бурю внутри.

— Да, сегодня с Агатой сидит Вадим, он поменял график и теперь работает два через два. Ругается, что денег стал меньше зарабатывать.

— Это его проблемы, — отрезал я и замялся.

— Что? — Маша напряглась.

Я осторожно выпустил ее из своих рук и потянул за собой на диван. Сел, взял ее ладони в свои и пристально посмотрел в глаза:

— Мама.

— Что с ней? Я вчера у нее была, твоя мама выздоравливает.

— Именно, — согласился я, — и я… В общем, я хотел ее к себе забрать.

— Так. И что? Я мешаю? Я могу вернуться к себе.

— Маша, блядь! Не можешь ты никуда вернуться, тут будешь.

— Я не понимаю тогда, в чем проблема. Марат, забирай свою маму сюда, мы с ней нашли общий язык, я присмотрю и не дам ей снова начать пить. Тем более что ты много времени проводишь на работе.

— Точно? — с надеждой спросил я.

— Я присмотрю за ней, она за мной, — улыбнулась Маша, — нам не будет скучно, обещаю. Когда ее выписывают?

— Завтра.

Я облегченно выдохнул, притянул Машу за шею к себе и поцеловал, не найдя других способов выразить свои эмоции.

Она потянулась ко мне, доверчиво, мягко, так, как умела только она, и я улетел, на несколько коротких сладких мгновений забывая обо всем.

С трудом оторвался от ее губ, возвращаясь в гребаную реальность, и сообщил:

— Я на работу.

— Подожди, я тебе обед вчера собрала, — вскинулась Маша.

Достала из холодильника пластиковые контейнеры, сложила в пакет и протянула мне.

— Давай поженимся? — неожиданно для себя брякнул я.

— Давай, — так же быстро выпалила она.

Мы замялись и смотрели друг на друга, осознавая то, что только что сказали.

— Значит, завтра подадим заявление, — решил я, — паспорт у тебя с собой?

— Да.

Улыбка на губах появилась сама собой, а я вспомнил, что такое смущаться.

Взял пакет из ее рук, быстро поцеловал Машу и вылетел на улицу. Почистил тачку от снега, дождался, пока она прогреется, и поехал на работу.

До вечера ни на что не отвлекался и получил свои заслуженные гроши в конце рабочей смены.

Посмотрел на две купюры и выругался. Жениться собрался, млять, придурок.

Сел в тачку и поехал в клуб, где собирались пацаны. Вошел внутрь, не обращая внимания ни на кого, нашел своих пацанов и сел за столик.

— Рат, это ты? — насмешливо пропел Гафаров. — Мы уж думали, что все, потеряли тебя. Выпьешь?

— Нет. Дело есть, — отрезал я.

— Говори.

— Есть тема заработать денег? Много и быстро.