Не отпускаю

Но моя агония только начинается. Оказалось, что я не умею медленно и драматично умирать, загибаясь от боли, рыдая на кровати, утирая слезы. Слез вообще не было, ни единой слезинки. Хотя я всегда была довольно впечатлительной, я могла плакать, смотря на красивый закат вдоль берега океана, или смотря сопливую мелодраму, а сейчас не могла. Я сошла с ума, и в этом сумасшествии вбежала на кухню. Схватила мусорный пакет и выбежала в гостиную, открыла комод и достала огромный свадебный альбом, семейный альбом до появления Кирилла, диск с записью нашей свадьбы, и остервенело запихала все в пакет. Поднялась наверх, раскрыла шкаф и вытащила свое свадебное платье, не понимая какого черта я его столько времени хранила. Открыла ящик и нервно выкинула из него дорогие моему сердцу безделушки, ища свадебную подвязку, запрещая себе вспоминать, как Вадик снимал ее с меня зубами, целуя мои ноги.

Вышла с пакетом во двор, кинула все посреди своего, почти, увядшего сада. Вошла в гараж, схватила бутылку с бензином и большие каминные спички. Подошла к пакету, вынула из него платье, бросила на землю и облила его бензином. Платье вспыхнуло мгновенно, почти опаляя мне лицо и волосы, но я вовремя отскочила назад. Вытащила из пакета подвязку, без жалости кидая ее в костер, в котором горела и корчилась от ожогов моя душа. Вынимаю чертовы альбомы, но не швыряю их целиком, а словно мазохистка, вынимаю фотографии и по одной рассматриваю их, вспоминая каждое наше мгновение, и кидаю в огонь. В какой-то момент картинки на снимках начали расплываться перед глазами, и я просто прекратила себя истязать, швырнув все фото разом вместе с пакетом. Упала на колени рядом с огнем, немного закашлялась от дыма, повеявшего в мою сторону, закрыла лицо руками. Семь лет — это так мало, а мне кажется я только что сожгла всю свою жизнь. Я всегда думала, что есть МЫ. Но был только ОН, а я в качестве его тени. Все это время он жил полной жизнью, ни в чем себе не отказывая. А я жила только ИМ. Боготворила его, дышала Вадимом, по сей день, смотря на него безумно влюбленным взглядом. А на самом деле я сама нарисовала у себя в голове образ моего идеального мужа и влюбилась.

— Полина? — слышу позади себя голос Риты, а сил обернуться и ответить нет. — Поля! — кричит подруга, открывая скрипучую калитку между нашими домами, которую мы сделали для того, чтобы спокойно ходить друг к другу в гости. — Полечка, ты что? Что случилось?! — обеспокоенно спрашивает подруга, хватая меня за плечи, пытаясь поднять с земли. — Вставай, пожалуйста, холодно, а ты в легком платье, босиком сидишь на земле, — я поднимаюсь и безвольно иду за подругой, слов которой уже не слышу. Замечаю, что она ведет меня в сторону моего дома.

— Нет, я не хочу туда идти! — кричу я, вырываясь из ее захвата.

— Полина, ты мне только скажи, все живы, здоровы?

— Да, — отвечаю я и киваю для убедительности.

— Не хочешь домой, не надо, — она снимает с себя куртку и накидывает ее мне на плечи, ведет к своему дому, как маленькую потерянную собачонку, подобранную на улице из жалости.

— Генка, неси свой коньяк! — кричит она, заводя меня в гостиную и усаживая на свой удобный диван. А я смотрю на свои руки и только сейчас замечаю, как сильно трясусь.

Глава 6

Полина

Вы никогда не замечали, что каждое утро в первые секунды пробуждения, вы дезориентированы и на секунды теряете память? Вот и я, просыпаясь сегодняшним утром, в первое мгновение ещё не помнила, как мне больно и что моя жизнь вчера рухнула. Огляделась по сторонам и поняла, что нахожусь у подруги. Подняла тяжелую голову с подушки и память услужливо начала подкидывать кадры вчерашнего дня. Мне уже не было больно, как вчера, мне не хотелось рвать и метать. Я даже не чувствовала злости. Я будто опустела. В душе полный штиль и непринятие произошедшего. Хочется снова лечь спать, а проснувшись понять, что всего этого не было.

Сажусь на диване, на котором спала, оглядываюсь по сторонам, кутаясь в мягкий, пушистый плед, чувствуя легкий озноб. Спускаю ноги на пол, рассматривая забавные теплые Ритины носки с зайчатами. Откидываюсь на спинку дивана в гостиной подруги, запрокидываю тяжелую голову на спинку, прикрываю глаза, собираясь с мыслями. Вчера подруга дала мне эти носки и укутала пледом, поскольку меня неконтролируемо трясло. Она заставила меня выпить немного коньяка, который я в принципе не пью. Подруга ничего не спрашивала, просто села рядом со мной, обняла за плечи и рассказала историю своих родителей. Историю о том, как ее отец имел практически вторую семью, а ее мать долгое время об этом не знала. Ее родители развелись и прожили порознь пять лет. Однажды ее отец попал в аварию и у него отказали ноги, и его новая жена почти сразу бросила его. Ей не нужен был мужик инвалид. А мать Риты ухаживала за ним, бегала по врачам и реабилитационным центрам, и подняла ее отца на ноги. На этом фоне они вновь сошлись и живут вместе по сей день. Я не знала, что ей на это сказать. Наверное, я должна была сделать какие-то выводы, задуматься. Но сейчас я не способна на это. Рита все поняла без моих разъяснений, и я была благодарна ей за то, что она не доставала меня расспросами. Я просто боялась произносить все что произошло вслух.

Я выпила всего рюмку коньяка, а чувствую себя словно с глубокого похмелья. Голова тяжелая, на виски давит тупая боль, слабость, будто из меня вытянули жизненные силы и почему-то ужасно холодно. Во рту сухость, пытаюсь сглотнуть, и чувствую дерущую боль в горле. Как бы ни старалась вчера Рита, я все же заболела. Поднимаю голову, резко оглядываюсь на часы, чувствуя, как в голове пульсирует. Цифры на электронных часах плывут, фокусирую взгляд и не могу поверить, что уже почти полдень. Я действительно простыла, только больная я могу проспать так долго. Поднимаюсь с дивана, иду в ванную на первом этаже, осматриваю себя в зеркале, замечая, что бледная и растрепанная. Расчесываю волосы, собирая их в хвост. Умываюсь теплой водой, ощущая, что к ознобу добавляется боль в мышцах.

Мне нужно домой, привести себя в порядок, выпить что-то от простуды и ехать за Кириллом. Хочется поскорее обнять сына, вдохнуть его сладкий детский запах и почувствовать тепло. О Вадиме я предпочла не думать вообще, иначе загнусь от боли и утону в собственных страданиях. Вышла из ванной, прошла на кухню, слыша, как Рита гремит посудой. Подруга варила кофе и нарезала помидоры для омлета.

— Рит, спасибо за все, я пойду, — сообщаю ей, слыша, как мой голос сел и охрип.

— Ты все-таки заболела, — голосом строгой мамочки сообщает она, хмуря брови.

— Ничего страшного, горло немного болит. Поеду за Кирюшей, заеду в аптеку, — стягиваю со своего слабого тела плед, складываю его, опуская на стул.

— Ну, нет! Сначала выпей чаю с медом. У меня есть свежий, натуральный, с пасеки, — настаивает Рита, начиная заваривать чай, добавляя в заварочный пресс какие-то травы из баночек.

— Хорошо, спасибо, — сажусь на стул, чувствуя, как из холода, меня резко бросает в жар. — Чай с медом действительно не помешает, — сжимаю тяжелую голову, пытаясь взять себя в руки.

— Ты когда-нибудь покупала электронный билет на самолет? Как это выглядит?

— Куда это ты собралась? Да еще и больная!

— Болезнь ерунда. К обеду я приду в себя. Ты же знаешь, что ангина у меня с детства хроническая. И я давно научилась с ней справляться. Хочу поехать домой, к родителям. Чем быстрее, тем лучше, — отвечаю я, принимая от подруги чашку горячего чая с медом.

— Ну и правильно, — садясь напротив меня, отпивая кофе, произносит подруга. — Отдохнешь, соберешься с мыслями, посоветуешься с мамой и вернешься сюда с новыми силами.

— Может я и не вернусь. Наверное, я не смогу больше жить в этом большом городе, где стерты и исковерканы все понятия о морали, любви и верности.

— Поля, даже не думай там оставаться. Что ты там будешь делать, в своей деревне? Сама говорила, что там невозможно развиваться. Не для этого ты здесь училась, чтобы возвращаться туда. А понятия о жизни везде одинаковые, город здесь ни при чем. Я так понимаю ты планируешь расстаться с Вадимом? — спрашивает она, а я отпиваю чай и закрываю глаза. Никогда не думала, что захочу расстаться с мужем. Я и сейчас не хочу, и отчаянно его люблю. Но я не смогу его простить.