Не падающий

Я наградил её улыбкой, совмещающую в себе нужное количество признательности и смирения, поблагодарив небеса, что на протяжении столетий я научиться рисовать. Подойдя к ней ближе, чем я когда-либо решался раньше, я сказал:

– Я думаю, что это самый хороший отзыв, который я когда-либо получал.

Я старался не вдыхать слишком заметно, но находясь так близко это не было необходимо. Она не могла смотреть мне в глаза, а вместо этого посмотрела на мой рот. В мой рот. На стальной пирсинг на моем языке.

Никки Беккет, загипнотизирована моим языком. Это было чувство, которое я никогда не забуду. Я улыбнулся, выхватывая ее из задумчивости. Ее щеки стали вкусного розового оттенка, и она отвернулась.

В первый раз, с тех пор как я познакомился с ней, я подумал, что у меня есть шанс.

Такой большой для эпической любви.

Сейчас.

Возвращение в Парк Сити. Спальня Никки.

За окном, комната Никки казалось темнее, чем обычно. Возможно, это объясняется тем, что Луна уже скрылась за горами, а звезды, казалось, не светили так ярко.

Я пообещал себе, что не увижу ее снова, пока не найду способ существования без нее, но Дельфинианцы вынудили меня на этот визит. Я толкнул окно и поднялся.

Пока я смотрел, как она спит, я вспомнил, как она была пленена моим пирсингом в языке один весенним днем так много месяцев назад. Кто бы мог подумать, что сейчас я собирался отметить ее младшего брата во всемирное потребление Бессмертных?

— Что случилось с нами, Ник? — прошептал я так тихо, что это походило на ветер даже для моих собственных ушей.

Никки не шевелилась.

Я держал руку около её лба, отчаянно желая прикоснуться к ней. Но я сопротивлялся.

Она беспокойно перевернулась и сдвинулась на другую сторону ее кровати. Как будто она освобождала место для кого-то.

Я сделал вид, на мгновение, и только на мгновение, что я был тем человеком, для которого она освобождала место. Что рука, которую она подняла, потянулась ко мне. Что сердце в её груди билось для меня и только для меня. Я позволил себе эту долю секунды слабости.

И затем я повернулся к ней спиной, подошел к полке над ее столом, и схватил изображение, которое я видел миллион раз.

Не оглядываясь, я влез в окно.

Никки никогда не просыпалась.

ГЛАВА 8

Сейчас.

Возвращение в Лондон, с напоминанием о Томми в руке.

Макс остался в Лондоне, когда я вернулся в Парк Сити, чтобы заполучить напоминание о Томми. Теперь, когда я был готов заключить сделку с Дельфинианцами, Макс не хотел быть частью этого. Было слишком опасно. Так я оказался в Зале Знаний один, с фотографией Томми, смятой в руке.

Хор голосов ждал меня.

– Есть ли у тебя напоминание о мальчике, который будет отмечен?

Я кивнул.

– Да.

Небольшая платформа выросла из пола. Я поместил изображение на вершину. Мне очень понравилось это фото. Никки и Томми, сестра и брат глядели друг на друга и смеялись, не обращая внимания на то, что кто-то снимал их.

Даже если я не могу сопереживать, я уже давно утратил эту способность, я мог оценить эту невинность. Ощущение, что не имеет значения, вращается этот мир или нет… все, что имело значение, было лицо, на которое вы смотрели.

Я чувствовал это. Один раз. Давно.

— Положи руку в желоб, — сказал хор, вырвав меня из моих мыслей.

Я положил правую руку в желоб, расположенный вдоль стены. Предсказатели прочитают всю мою жизнь, все, что я узнал за свои семьсот лет, каждую часть мудрости, которую я собрал, в то время как ученые поглотят информацию. Нет возможности пройти это без того, чтобы отдать что-то взамен. Я был уверен, что не было ничего нового в моей голове, чего бы они ещё не знали.

Как только моя рука вступила в контакт с холодной поверхностью металла, я почувствовал напряжение внутри. Я слышал об этом прежде, странное ощущение от людей, которые пришли к Предсказателям за помощью.

Мне не понравилось ощущение.

— Когда я получу свои ответы, — разочарованно сказал я.

— Ответ на этот вопрос, который ты ищешь…Морфеус.

Морфеус? Желоб вздрогнул и начал закрываться. Я выдернул руку как раз вовремя. Окно вдоль другой стены начало разрушаться, когда верхняя и нижняя части сдвинулись.

— Подождите! — закричал я. — Что это значит?

Не было никакого ответа.

— Этого не может быть. Этого мало!

Платформа, которая держала изображение Томми и Никки, начала тонуть. Я не знаю, что стало причиной моего следующего действия. Может быть, это было полное разочарование по поводу такого загадочного ответа. Может быть, это было… раскаяние. Как бы там ни было, как раз перед тем, как пьедестал исчез под землей полностью, я схватил фотографию. И побежал.

Я был таким измотанным.

Каменные шипы вырвались из пола и потолка. Я увернулся от них на пять-шесть шагов, прежде чем один упал с потолка, соскользнув с моего плеча. На долю секунды я потерял равновесие. И затем я почувствовал удар по затылку.

Я упал на землю с глухим стуком. Прежде чем тьма сомкнулись вокруг моего зрения, я поймал мелькание фотографии в моей руке.

Потом я плавал в море черного.

— Коул?

Пальцы мягкие, как перья погладили мой лоб, затем щеку. Она тихонько ударила. Не совсем, но удар был сильнее, чем прикосновение. Он не сделал ничего, чтобы рассеять темноту.

— Мне очень жаль, Ник, — пробормотал я, хотя на данный момент я не мог вспомнить, чего мне было жаль.

— Что случилось? — спросила она, в её восхитительном голосе слышалось беспокойство. — Что случилось с тобой?

Я открыл глаза, смотря на деревянные стропила на потолке со свисающими украшениями. Рождественские Танцы. Те, где я набрал гигантское дыхание от Никки и от разбитого сердца Джека и задул им всю толпу.

Ещё одно нарушенное правило.

Я отвернулся.

– Я не хочу говорить об этом.

Она повернула мою голову обратно к ней. Сколько раз я стремился к этому? Конечно, не совсем в этом контексте.

– Ты не отделаешься так легко, — сказала она.

Я чуть не рассмеялся. С кем она шутит? Ничего с Никки никогда не было легким.

– Скажи мне, что произошло, — сказала она.

Я посмотрел ей в глаза. Она несколько раз моргнула, и вдруг ее лицо стало искажаться. Ее глаза медленно опустились вниз.

— Никки?