(Не) пара для вампира

— Не больнее, чем знать, что невеста предпочла тебе обращённого.

Вот он, мой шанс: использовав короткую вспышку гнева против оппонента, нанёс серию стремительных ударов, последний из которых разорвал рубашку и плоть герцога на рёбрах.

Бессмертный поморщился и бросился на меня через обманную смену направления.

Разгадав манёвр, успел убрать торс, но и раненым Орэ превосходил меня в скорости. Со зловещим свистом шпага рассекла воздух и верх моего живота под грудью. Лезвие прошло куда глубже, чем на спине, вырвав из груди воздух, из головы — концентрацию.

Не теряя времени, герцог рассёк клинком подколенную связку, заставив зашипеть и упасть на здоровое колено. Удар эфесом в челюсть оглушил и повалил на землю.

Игры кончились — это я понял по тому, с каким зверским выражением лица чистокровный пнул меня под рёбра сапогом, чтобы перевернуть на спину, и наступил подошвой на рану под грудью.

Сдавленный стон смешался с рычанием зверя.

— Ты ничего не знаешь о боли, Кросс, — процедил Орэ, наклонившись ко мне. — Пока что.

Я не мог уточнить, что герцог имел в виду, но скоро понял: когда острие вонзилось в тело, заставив поперхнуться собственной кровью.

Как оказалось, противник знал две вещи: толк в извращениях и расположение внутренних органов. Их бессмертный обходил стороной, видимо, чтобы не убить меня сразу, хотел помучить.

Когда шпага вошла в плоть во второй раз, крик ярости и страдания уже не представлялось возможным сдержать.

Сделав вид, что готов отключиться, сжал рукоять и рубанул наотмашь, поскольку кровь затмевала взор. Ранил герцогу бедро, но по касательной: той же ногой мерзавец выбил оружие из ослабевших пальцев и прокрутил в ране серебро.

В солнечном сплетении будто и правда вспыхнуло солнце, выжигая болью.

Тяжело дыша и понимая, что вот-вот вырублюсь от яда серебра и потери крови, обхватил лезвие кулаком в отчаянной попытке вытащить его из своего тела. Перчатка порвалась, ладонь опалило и по запястью потекла кровь, но соперник дрогнул.

Видимо, впечатлился моей отбитостью.

Собрав остаток воли и самообладания, свободной рукой ударил в болевую точку на запястье, заставив Орэ выронить клинок.

— В кого ты такой выносливый! — рыкнул герцог, потянувшись к кинжалу в сапоге.

Кажется, дуэль вышла за рамки правил и приличий, даже если не учитывать, что она незаконна сама по себе.

«В мамку твою», — захотелось ответить мне, совсем не как аристократу, но сил, чтобы огрызаться, не осталось.

Может, Элиот на самом деле не простил меня за Равию?

Что-то слуга не спешит на выручку, а уже пора бы по всем признакам.

Де Эвиль, наконец, выудил оружие из голенища и замахнулся. Серебро сверкнуло над головой, а мне меланхолично подумалось, что новый удар я могу и не пережить.

— Остановитесь, герцог!

Громкий, поставленный мужской голос заставил нас обоих вздрогнуть, как нашкодивших мальчишек. В отличие от меня, Орэ статного незнакомца узнал, и его правильное лицо перекосило гневом. Не сразу справившись с эмоциями, высокородный поднялся и убрал руку с кинжалом за спину.

— Лорд Эрген, — выплюнул он без особого почтения и поклонился.

Последнее, что я сумел сделать, это улыбнуться окровавленными губами.

Сдаётся мне, я исчерпал свой запас прочности, потому что боль с новой силой вгрызлась в израненное тело. Голова закружилась, мир покачнулся, дрогнул, и всё перед глазами заволокла спасительная тьма.

За короткую поездку от поместья Сен Клэр до резиденции де Эвилей Орэ не проронил ни слова и ни разу не посмотрел на неё, но на уровне инстинктов зверя Николь чувствовала, что жених в бешенстве.

О чём бы он ни хотел поговорить с Марком, беседа пошла по незапланированному сценарию, и, зная возлюбленного, маркиза не удивилась.

Кросс обладал абсурдной смелостью и несгибаемостью характера, продавить свой интерес против его воли было задачей почти невыполнимой.

Мужчина умел справляться со страхами, а вот она нет: вампиресса боялась до дрожи, что герцог не ограничится жёстким предупреждением и задумает зло против соперника.

В роскошном особняке хмурый и задумчивый вампир сдал её на попечение слуг и уехал в императорский дворец на встречу с Советом Старейшин. По его приказу все в новом доме сдували с неё пылинки и каждые полчаса интересовались, не требуется ли будущей хозяйке что-либо, отчего Николь в конце концов озверела.

Девушка чувствовала, что за ней следят, присматриваются, прислушиваются.

Её никто не ограничивал в перемещениях, но даже в стенах здания за ней неотступно следовал один из охранников Орэ, не говоря о двух вездесущих служанках, имен которых она не запомнила.

Когда Нора привезла вещи, бессмертную ждал неприятный сюрприз: распоряжение де Эвиля не позволило верной девушке остаться, и служанку в вежливых выражениях выпроводили из поместья.

«Вот тебе и свобода посещений», — невесело подумала Николь.

Чтобы занять руки, маркиза Бертье выпроводила чужих служанок и разложила одежду, среди которой, едва не обжегшись, обнаружила серебряный кинжал.

Улыбнулась при мысли, что и в разлуке Марк не оставил её без защиты, и тут же погрустнела, вспомнив их скомканное прощание. Поцелуй, конечно, был головокружительный, но пара колких реплик, которыми они успели обменяться, ничего не прояснили, а только сильнее всё запутали.

Целоваться у них пока получалось лучше, чем говорить.

Как можно вместить в короткий последний взгляд все те чувства и слова, которые она хотела бы ему сказать?

Тем более, что Кросс не пожелал понять её и отвернулся. Как бы она ни старалась балансировать на острие ножа, чтобы никто не пострадал, и любимый мужчина, и навязанный жених оба злились на неё.

Маркиза достала из шкафа и надела пару шёлковых перчаток, чтобы вытащить из выреза декольте спрятанный между нижним и верхним платьем кулон-меч и не пораниться о серебро.

Глупость, наверное, но она так и не смогла отдать его Марку. Подвеска напоминала о Ларе, о Дьерском мосте, о том, кем он перестал являться по её вине.

А кроме того, Николь страшно хотелось иметь при себе частичку любимого мужчины. Повторив контур миниатюрного меча кончиками пальцев, бессмертная вспомнила волнующие прикосновения его рук, разгонявшие по телу волны жара.