(Не) пара для вампира

— Думала, если он получит то, чего хотел, то вернется в Дракард и исчезнет из твоей жизни. Думала, что после смерти Камиллы ты не захочешь слышать обо мне и так будет лучше для всех. Но когда ты появился на берегу Мены той ночью…

По щекам девушки всё-таки потекли слёзы.

Слишком много невысказанной боли накопилось между нами. Я не посмел бы оттолкнуть её, но и простить не мог. Наверное, мне требовалось время. Время, чтобы прийти в себя, всё обдумать, разложить по полочкам бушующие эмоции.

Я и при жизни был импульсивным человеком, а после смерти чувства сплелись в такой тугой противоречивый клубок, что вечности не хватит его распутать.

— Ник, пожалуйста, хватит, — но вампиресса уже не могла остановиться.

Узкие плечики содрогнулись, и она зарыдала, давая выход отчаянию. Я мог лишь предполагать, что ей пришлось пережить со своей стороны, поэтому молча обнял подругу и прижал к груди, коснулся щекой шелковистых волос.

Так мы и стояли, не заботясь, что нас кто-то может увидеть. Что мы, похоже, полный мезальянс: она чистокровная вампиресса, маркиза Бертье, кем бы они ни являлись, а я жалкий смертный, обращенный в вампира, которые в её мире вне закона.

Что Николь по-прежнему не имеет ни малейшего понятия, кто она такая на самом деле, а я не представляю не только что стало с ней, но и кем стал сам.

Когда вампиресса успокоилась, по крайней мере, её перестало колотить, девушка отстранилась и взглянула в мои глаза взором, полным надежды:

— Ты сможешь меня простить? — спросила одними губами.

Я видел, как нелегко дался ей этот вопрос, но не хотел обманывать, поскольку ложь и так едва не похоронила то немногое, что оставалось от нас.

— Мне нужно время, Николь, — бессмертная всхлипнула и кивнула. — И сейчас, если ты не против, я хотел бы остаться один.

— Я найду Шарлотту и постараюсь выяснить у неё как можно больше о мире и моей семье. А ты набирайся сил, Марк, завтра они тебе понадобятся, — улыбнувшись через силу, она погладила меня по щеке в невесомой ласке. — Поговорим позже.

Я проводил подругу до конца галереи, где меня дожидался Элиот, а её — незнакомая служанка, и мы разошлись в разные стороны.

Не в первый раз и, наверное, не в последний.

Остаток ночи я провёл с пользой: Элиот устроил мне экскурсию по поместью графини, рассказывал и показывал, где находятся какие помещения, как организована жизнь в особняке, кто за что отвечает, как к кому обращаться и о чем я могу попросить.

По всему выходило, что госпожа Сен Клэр давала нам полную свободу в своих владениях, за время прогулки я не нашёл ни одного помещения, закрытого от глаз, где можно было бы припрятать скелетов и прочие грязные тайны.

Казалось, легкомысленной графине нечего скрывать, или же самоуверенная вампиресса просто ничего не стыдилась.

После хозяйки особняка и управляющего, через которого проходили все бытовые вопросы, мы с Николь превратились в самых почитаемых жильцов поместья.

Если с подругой вопросов не возникало, маркиза, как выяснилось, стояла выше по статусу, нежели графиня, то собственное положение меня удивило. Конечно, для большинства обитателей я являлся графом и послом, но леди Шарлотта же знала правду.

Не многовато ли почестей для «игрушки» маркизы?

Я старался не подавать виду, но слова рыжей вампирессы задевали. Да что там задевали, откровенно бесили! Я не привык ощущать себя вещью в чужих руках, но так всё и выглядело. Да, мне дали видимую независимость и уважение окружающих, но всё это было лишь блестящим фантиком.

Элиот оказался отличным рассказчиком, и благодаря его стараниям я начал ориентироваться в поместье. Единственное, что вызывало у парнишки трудности — это вопросы о нем и его жизни.

Как я понял, прислуживали вампирам исключительно люди. Самый нищий и бесполезный бессмертный в Дракарде считался свободным и не мог стать чьим-то слугой, даже если сам того хотел.

Вампиров могли нанять в ограниченный спектр работ. Чаще всего они становились личной охраной и воинами или ищейками и охотниками вроде Ханта, реже лекарями и учителями, иногда дегустаторами. Я удивился, зачем вампиру мог понадобиться дегустатор, но Элиот не стал вдаваться в тему, а я отвлёкся и забыл уточнить.

Что касалось мальчонки, он помнил только свое имя и то, что согласился служить леди Шарлотте по доброй воле.

Своих слуг вампиры выбирали и уводили из мира смертных. По желанию хозяина воспоминания о прошлой жизни человека стирались частично или полностью, чтобы ничто не держало того в прошлой жизни и не отвлекало от новых обязанностей.

Меня удивило, что многие люди просили стереть им память и начать жизнь в новом мире с чистого листа. Мне подобное казалось диким и неправильным. Мало того, что они, по сути, нескоропортящиеся сосуды для своих господ, так их ещё и лишали части личности.

Элиот улыбнулся, когда я поделился с ним некоторыми из своих мыслей.

— Вы добры к людям, милорд, — заметил он, поняв, что я не похож на остальных вампиров и ценю искренность. — Это редкость в нашем мире. Постарайтесь, чтобы вашу доброту не использовали против вас.

— Как тебе живется без воспоминаний о прежней жизни, Элиот? — поинтересовался, думая о Николь. Вот никак не желает хрупкая блондинка покинуть мои мысли! — Чувствуешь пустоту?

— В первые дни было странно, милорд, — признался слуга. — Потом я оброс новыми связями, делами, знаниями, воспоминаниями, и жизнь в родном мире начала казаться далёким сном.

— Надо же! — удивился я.

Сдаётся мне, зависит от человека. Я с Хантом сражался за каждый клочок своих воспоминаний, а кто-то готов отпустить целую жизнь без оглядки.

— Правда, порой мне кажется, что я оставил в той жизни нечто очень ценное, — поделился Элиот, озадачив меня ещё больше. — Иногда я испытываю тревожное чувство, что чего-то или кого-то не хватает. К счастью, оно быстро проходит.

Я не нашёл, что ответить. Циник и прагматик в воображении присвистнули, но комментировать не решились. Некоторое время мы шли молча.