(Не)пара
Шрифт:
Мы стоим в нашей квартире, на пальцах обручальные кольца, а в душе нереальная любовь. Егор обнимает меня, а между нами в тепле дремлет крошечный котёнок, который обязательно станет членом нашей семьи.
Счастлива ли я? Больше всех на свете.
* * *
Лиза
Улыбка сквозь слёзы за счастье подруги. Мы болтали по телефону с ней около двух часов, пока она собирала вещи для переезда, а я рисовала, удобно устроившись в кресле. Прислала фотку колец с подписью «официально Колосовы» и моя челюсть упала до пола. Удивил, Колосов, очень удивил. Не ожидала я такого, но рада неистово. За Алису
Ухо болит от долгих разговоров, на глазах слёзы, а на губах улыбка. Вожу стилусом по планшету после окончания разговора, тщательно прорисовывая ресницы, а потом отдаляю рисунок, и…
Я нарисовала Савельева.
Бездумно, по памяти, не глядя на фотки и вообще не собираясь его рисовать. За два часа родила портрет, пока разговаривала с Алисой, потому что Савельев этот из головы моей вообще не выходит. И это тому доказательство. Вообще не могу отвлечься и перестать думать о нем, даже когда поглощена разговором с подругой.
Откладываю планшет и иду на кухню за спасительной дозой кофеина. А ещё за спасительной дозой бутербродов.
За столом сидят родители, уплетая очень поздний ужин, и я выдавливаю из себя улыбку, чтобы пожелать им приятного аппетита.
— Кто обидел мою дочь? — говорит папа, и я тут же зажмуриваюсь. Черт.
Папа не в курсе всего происходящего в моей жизни. Он очень много работает, днём часто отсыпается после ночных смен, поэтому восемьдесят процентов времени мы проводим с мамой вдвоем. Такие вечера, когда вся семья в сборе — редкость. И Савельеву очень повезло, что за все те дни, когда он забирал меня на машине, дома не было папы.
Мой отец — два метра мышц, совести и любви к своим девочкам. Мама такая же крошка, как и я. Правду говорят, что девушки влюбляются в парней, похожих на своих отцов. Я что одного, что другого, не увижу в лицо, пока на стул не встану.
— Никто не обидел, пап, лето хочется, ты же знаешь, что я не переношу холода, вот и грущу, — жму кнопку на кофемашине, надеясь, что безжизненная железяка сделает мне напиток максимально быстро. Нет желания обсуждать с папой тему, кто меня обижает, иначе все может закончиться тем, что мы все дружно поедем разбираться к Савельеву. Кому оно надо?
— То есть не тот высокий Артём, к которому ты уже месяц бегаешь ночевать, делая вид, что остаёшься у Алисы, да? — выдаёт папа, и я поворачиваюсь к нему с отпавшей челюстью.
Что?!
— Не волнуйся, детка, я рассказала папе, что вы очень похожи на нас с ним в молодости, и он не против ваших отношений, — улыбается мама.
Отношений. Угу. Точно. Дружеских если только.
Снова улыбаюсь через силу и радуюсь, что кофе наконец-то готов. Хватаю чашку и буквально сбегаю из кухни, потому что обсуждать «отношения» со своим «парнем» с папой я точно не готова.
Надеюсь, папа не оторвёт Тёме голову, если узнает, что мы не встречаемся, а ночевать я ездила к нему в качестве друга.
Падаю в кресло, принимаю любимую позу и хватаю в руки планшет, чтобы порисовать, но снова натыкаюсь взглядом на портрет Савельева.
Черт…
Красиво вышло, собой я
довольна, но вот смотреть на него как-то особенно больно. Закрываю документ, называя тот банально «Савельев», и открываю соцсеть, чтобы посмотреть, никому ли из клиентов не задолжала рисунок.Длинный: Гаврюш, а эскиз-то нарисуешь?
Сообщение приходит сразу же, и я хлопаю себя по лбу. Точно! Это он же вчера прислал мне сообщение, что хочет набить кота, даже фотку татуировки скинул, какого примерно нужно, а я вся в грустных мыслях забыла, что он вообще мне что-то писал.
Лиза: Конечно. А почему кота?
Длинный: Ну я же котик;)
Котик, точно. С длинным хвостом.
Закатываю глаза, не удивляюсь самолюбию Артёма, и открываю фотку, которую он присылал ещё вчера. Ну… красиво. И Тёму вполне отражает. Вроде и кот, а клыки такие, что до мяса прокусит. И стиль прикольный.
Закрываю глаза, представляя, как будет смотреться рисунок на красивой руке Савельева и закусываю губу: красиво. На самом деле на нем хоть что нарисуй, красиво будет.
Лиза: Через час пришлю рисунок)
Савельев: Куда деньги переводить? Сколько?
Бесит. Для друга, вообще-то, могу и бесплатно сделать, не разорюсь. В конце концов, мы же друзья. Дружим вот, да.
Лиза: Натурой отдашь: D
Смеюсь и краснею, отправляя сообщение, но знаю, что Артёму понравится. Он любит пошлые шутки, они, кажется, занимают процентов шестьдесят от всей речи Артёма.
Савельев: Это мои приколы! Офигела, коротышка?
Лиза: Имею право) жди, через час кину рисунок.
Смеюсь и принимаюсь за работу, рисуя нужного Савельеву кота. Чуть меняю эскиз, добавляя детали, стараюсь найти что-то, что больше подходило бы самому Артёму, и через час усердной работы, когда глаза уже закрываются, любуюсь тем, что получилось.
Красиво!
Я молодец, думаю, Тёме тоже понравится.
Открываю диалог, но Артёма уже полчаса нет в сети, возможно, он уже давно сладко спит и видит пятый сон, пока я тут сижу с его эскизами.
Веки тяжелеют, сон настойчиво тянет меня в свои объятия, и я открываю папку «для клиентов», выбираю файл с фамилией Артёма, бросаю его в переписку и быстро укладываюсь спать, потому что сил хоть на ещё одно малейшее движение просто не осталось.
Глава 22. Птенчики
Артём
Ладно, самое сложное в работе с детьми — это тренировки с молодняком, которые проходят в шесть утра. Этим лбам, с которыми мы увидимся сегодня, по шестнадцать, и так, как перед мелочью, я не волнуюсь, но сука, подъем в пять утра… Я даже уснул пораньше специально, чтобы встать без проблем, но чтобы проснуться нормально в такую рань, ложиться надо было позавчера.
Собираюсь на автомате, и если бы снимали фильм про зомби в России, я был бы главным претендентом на роль. Ещё и лежал до последнего, а теперь бегаю по квартире как в задницу ужаленный, пытаясь все успеть.
Сука, ещё и холодно так утром… Понимаю Гаврилову, желание укутаться во все шмотки, что есть в шкафу, как никогда сильное. С трудом отыскиваю телефон в недрах одеяла и бегу на парковку, потому что и так уже на грани опоздания, а тренеру задерживаться не хорошо, особенно на первую встречу со старшими.