Не пара

— Есть люди, которым доставляет удовольствие приносить боль другим, Дэйзи.

— Да, точно. Это больные ублюдки, у которых что-то там внутри отсутствует, например, эмоции.

— Именно эмоции могут стать тем, что побуждает людей причинять боль или калечить... или даже пойти на убийство.

— Возможно. Но я не понимаю таких людей и рада этому.

— Тебе бы не хотелось причинить боль своему бывшему за то, что он с тобой сделал?

— Это другое. Это было бы местью. А то, что делал бывший владелец с Риском — это не месть.

— Ты права, это не было местью. Но ты хотела бы отомстить своему бывшему?

Выдохнув, я качаю головой. — Нет. Не пойми меня неправильно, но когда это только случилось, я провела много времени, придумывая способы причинения ему боли. Но я быстро миновала это, когда поняла, что от этого ничего не изменится. Доставить боль Джейсону – не изменит того, что произошло. Да, возможно, я почувствовала бы себя лучше на минуту или две. Но когда бы эта минута прошла, я все еще была бы в том же положении, на том же месте. Месть – это не для меня. Все, о чем я забочусь, – это будущее и как вернуть то, что я потеряла.

— Джесса.

— Да. Он – это все, что сейчас имеет значение. И я не сделаю ничего, что поставит под угрозу его возвращение.

— Ты лучший человек, чем большинство.

— Я так не думаю. Я просто человек, разыгрывающий ту партию, которую предоставила мне жизнь. Это все, что может делать большинство из нас.

Кас затих на долгое время. Вместо того, чтобы направиться в лес, он лавирует вдоль задней части загонов и вокруг, двигаясь к конюшням.

— А Ириска была спасенной лошадью? — я прохожусь пальцами по ее гриве.

— Нет. Моя мама купила ее жеребенком, когда мы только сюда переехали. Мама тренировала ее.

— Так это лошадь твоей матери?

— Да.

— А она не будет возражать против того, что я катаюсь на ней?

— Нет. Она была бы рада, что Ириска тренируется.

— Когда твои родители возвращаются из Греции? — выстреливаю я.

Он удивленно смотрит на меня, потому что знает, что никогда не говорил мне о том, где они находятся.

— Купер упоминал о том, что они были в Греции, — добавляю я.

Он отводит взгляд. — Они пробудут там еще несколько месяцев.

— Бьюсь об заклад, ты скучаешь по ним, когда они в отъезде.

Он поднимает плечо в ответ. — Я привык к их отсутствию.

— Твои родители родились в Греции?

Его взгляд снова возвращается к моему. Какое-то мгновение мне кажется, что он решил снова вернуться к Придур-Касу и запретить мне задавать вопросы, но он удивляет меня ответом. — Моя мама англичанка. Она родилась в Лондоне. А отец из Греции – Фессалоники. — Он произносит название города с акцентом.

Звук скользит по моему позвоночнику самым восхитительным образом.

— Я никогда не слышала о Фесса... прости. — Я смеюсь. — Понятия не имею, как произнести это.

Кас хихикает. — Фес-са-ло-ни-ки. — Он растягивает слово для меня.

— Фесс-а-лоники. — Бездарно повторяю я.

— Близко. — Он ласково улыбается.

— Ладно, я никогда о нем не слышала. Боюсь, мои географические познания о Греции ограничиваются Афинами и Родосом.

Он мягко смеется. — Как и у большинства людей. Вообще Фессалоники является вторым по величине городом Греции, веришь или нет. Это потрясающе красивое место.

— Тогда стыдно большинству людей не знать о нем.

Он согласно кивает.

— Ты много провел там времени?

— Много в детстве. Не так много, когда я вырос.

— Почему?

Его ответом стало легкое пожимание плечами.

— Ну, если бы я была тобой, я бы проводила там все время, подальше от дождливой Англии.

— Сегодня отличная погода. — Комментирует он.

Я поднимаю взгляд на безоблачное небо. — Правда. Ты свободно говоришь на греческом? — спрашиваю я, снова возвращая свой взгляд к Касу.

Наши взгляды встречаются. — Да.

Я подумываю попросить его сказать мне что-нибудь на греческом. Но мне кажется, что Кас не выпендрежник, так что я придерживаю свой язык.

Мы подъезжаем с другой стороны от стойл, ближе к конюшням.

Риск набирает скорость, направляясь вместе с Ириской к конюшне.

Я скрываю разочарование окончанием нашей прогулки. Я наслаждалась ею. И я точно наслаждалась общением с Касом. Больше, чем когда-либо могла себе представить.

Мы так и не перешли на рысь, но я это не комментирую.

Кас останавливает Риска перед конюшнями и спрыгивает с него.

Я продолжаю сидеть на Ириске, не уверенная в том, как мне спуститься.

Я смотрю, как Кас избавляет Риска от седла и снимает с него поводья. Риск бредет в конюшню. Кас закрывает перед ним низкую дверь и запирает ее на засов.

Он поворачивается и смотрит на меня.

— Собираешься остаться там на целый день? На его губах определенно играет улыбка.

Я поджимаю губы.

— Я не знаю, как спуститься.

Все еще улыбаясь, он подходит ко мне.

— Вытащи ноги из стремян.

Моя правая нога выскользнула с легкостью, но левая слегка застряла. Я трясу ею, но это не помогает.

— Давай. Кас хватается за мою ногу и оттягивает от нее стремя.

Между его рукой и моей ногой слой ткани и резины, но я все равно чувствую его касание, как будто он дотрагивается до обнаженной кожи.

Меня бросает в жар.

— Держись за седло и перебрасывай правую ногу.

Он убрал руку от моей ноги. Я неуверенно смотрю на него.

— Я поймаю тебя. — Мягко говорит он.

Держась за седло, я медленно наклоняюсь и перекидываю правую ногу через Ириску, стараясь не ударить ее зад.

Я чувствую руки Каса, обернутые вокруг моей талии, помогающие мне спуститься на землю.

— Спасибо. — Шепчу я. Шепот — это все, что я могу из себя выдавить, чувствуя его руки на себе.

Он ничего не отвечает, но и не убирает рук.

Я чувствую, что он подвинулся ближе. Его грудь касается моей спины.

Мое сердце устраивает гонку с моим пульсом.

Я могу чувствовать его нежное дыхание на своей шее.