Не пей, козленочком станешь

Теперь девушка спустилась ниже, стаскивая с меня трусы. Предвкушаю развязку событий. Она склоняется ещё сильнее и проводит языком по всей его длине. Шумно выдыхаю, из груди вырывается жалобный рык.

– Эй, брат! – услышал я тихое, и меня рывком выдернуло из сна.

– Да будь ты проклят, человек родившийся на два года раньше меня! – гаркнул я брату, врезав ему подушкой, которую рывком выдернул из-под головы, – Уйди отсюда, особь, носящая одну ДНК со мной...бл*ть, такой сон испоганил, а?! – застонал я, уткнувшись носом в матрац.

– Ты ненормальный. Никогда в этом не сомневался. Думал, ему сон страшный снится. Метался весь по кровати, постанывал, а тут на те, здрасьте...он трахается во сне, – брат не выдержал и захохотал во всё горло.

– Да чтоб тебя дедовы клопы покусали, а! – ругнулся я громко в подушку, пытаясь восстановить дыхание после ужасно реалистичного сна.

Теперь мне во что бы то ни стало нужно заполучить эту девчонку, иначе мой мозг...да и я сам, просто не выдержим...

...Казнить нельзя помиловать...

Ах, где же, где же поставить запятую?! М?

Итак, что мы имеем? Имеем двух Матвеев, один из которых Егор. Имеем холостую подругу, у которой бешенство матки. Нет, не так. Бешенство гормонов, феромонов и флюидов, а еще фонтан слюны в сторону Егора. Полный набор секс-сигналов, которые она пустит в ход сразу же, как увидит брата моего нового знакомого.

Вечером мы с Милкой проговорили допоздна.

Она расположилась на первом этаже, предупредив меня сразу, что останется здесь, пока я не соберусь обратно в город. И, кажется мне, что причиной её конечного решения стала не я, а появившийся внезапно на горизонте Егор. Хотя, я была рада её приезду. Управляться тут одной мне тяжковато, а даже если она будет просто присутствовать, то будет уже легче…морально.

Я ушла на второй этаж спать и, пока ворочалась в кровати, слышала, что подруга не спит.

– Сплю на новом месте, приснись жених невесте, – услышала я голос, и она затихла. А я улыбнулась её наивной шалости. Вроде бы, взрослая тётка двадцати семи лет, а всё, как маленькая, в сказки верит.

Вскоре успокоилась и я.

За обычными делами и редкими приветственными фразами прошла неделя, и я потихоньку готовилась к выписке бабули. Милка отдыхала душой и телом, сказав мне сотню раз, что ей здесь безумно нравится, и она готова остаться тут до конца жизни, а сама краем глаза поглядывала на Егора. Парень же время зря не терял и в ответ бросал на Милку многозначительные взгляды. Меня жутко веселили эти их «переглядки», и я в глубине души надеялась, что у них что-нибудь завяжется. Не зря же подруга приперла сюда огромный чемодан с одеждой, которую демонстрировала при любом удобном случае. С Матвеем мы лишь изредка перекидывались стандартными фразами, и ничего более. Парень был слишком занят: то сарайку чинит у деда, то дрова колет, то у тёти Вали курятник достраивает, то в машине ковыряется на пару с братом, который, как выяснила Милка, тоже приехал отдохнуть.

Два раза Матвей уезжал, оставляя брата присматривать за домом и Дусей. В первый раз уехал рано утром и вернулся лишь к ночи. Я услышала, как подъехала его машина, лежа в кровати, и даже выглянула в окно, чтобы утвердиться в своих догадках.

Во второй раз он уехал через два дня и вернулся только спустя сутки. А меня уже распирало от любопытства. Куда же он ездит? Может, работа? Или личная жизнь? Или родителей навещает?

Кстати, подруге про Матвея я всё рассказала, не забыв упомянуть и свой поход за молоком.

Собственно, с этого молока-то всё и началось…

Утром проснулась, как обычно, по будильнику. Осторожно, на носочках, спустилась вниз, чтобы не разбудить мирно сопящую подругу. Оделась и вышла на улицу. Сладко потянулась и зевнула, улыбнувшись солнышку.

– Ну и вонища, етить твою мать! – услышала я громкий голос тёти Вали и повела носом.

И правда, вонь стояла страшная. Этот запах словами было не описать, лишь глаза, полные слез от зловония, стали подтверждением слов тёти Вали.

– Навоз привезли на соседнюю улицу, куриный, – пояснила она, выглядывая на меня через забор, – А воняет, будто стадо кур прям тут обосрались, – выдохнула женщина, ничуть не стесняясь в выражениях.

– Ага, – кивнула ей в ответ. М-да, я до сих пор не привыкла к этому деревенскому сленгу, который порой вводит меня в лёгкий культурный шок.

– Доброе утро, Рада, – приветливо улыбнулась соседка. А я в который раз искренне удивилась тому, почему же бабуля её так не любит.

А дальше всё шло по сценарию, как и всю неделю: накормила куриц, собрала яйца, пнула петуха, слегка, и пошла готовить завтрак. Время десять часов, а Милка до сих пор спит. Решила не мешать, пусть остыпается. Тут, в деревне, воздух свежий, чистый. И правда, как говорят, дышишь и надышаться не можешь. Чуть прохладный утренний ветерок бодрил и приятно гладил кожу, не вызывая мурашек.

Нарезала легкий салатик, пожарила яйца с колбасой, пуская слюнки от запаха. Взяла банку и направилась к Зарецким.

Признаюсь, чувствовала себя неуютно. Мы, вроде, и не друзья, но и не просто знакомые. Что-то между нами, определенно, было, но что именно, я пока понять не могла, и меня это жутко злило. В идеале, мне бы с ним просто общаться, ровно так же, как я общаюсь с друзьями и коллегами на работе. От них же у меня не дрожат колени, не сводит челюсть и не вибрирует внизу живота. Так почему с этим Матвеем по-другому? Что, черт возьми, с этим парнем не так, а?!

За размышлениями, причем, очень глубоко в себе, я и зашла к ним на участок. Прошла к дому и столкнулась на пороге с Егором.

– О! – искренне удивился парень, – Гости с утра пораньше, – и улыбнулся, закидывая полотенце на плечо. А я стояла с банкой в руке, без лишнего стеснения разглядывая этого полуголого мачо, которого в таком обличии и так близко видела в первый раз.

Могучая грудь, чуть шире, чем у Матвея, интриговала легкой волосатостью на загорелой коже. Он точно выше брата, но, тем не менее, они очень похожи внешне, хоть Егор и был на несколько килограмм и сантиметров больше Матвея. Но нет, такие шкафы не в моём вкусе.