Не пей, козленочком станешь

– Опять с любовью пристает? – улыбнулся Матвей.

– Да забодал он меня уже со своей любовью, – смачно сплюнула бабуля.

А тут Иван Иваныч, как будто слышал, вышел на дорогу с букетом цветов и направился в нашу сторону.

– О, смотри какой веник тащит и ведь сам поди нарвал, – кивнула она на деда.

– Бабуль, ты б шанс дедуле дала, а?! – тихо проговорила я.

Вечер протекал спокойно. Мы, вчетвером устроились на территории Зарецких, где и был приготовлен... Какаша.

– Жалко петуха, а! – протянула бабуля, попивая морсик в то время, как мы с Матвеем баловались настойкой.

– Ба, а давай нового купим, а?! – предложила я.

Договорились, что петуха поедем выбирать уже завтра на рынок в город.

Ближе к одиннадцати разбрелись по домам. А если быть точнее, то бабуля направилась к себе, а Иван Иванович решил проводить старушку. Матвей же хитро посмотрел на меня, как только пенсионеры переступили порог калитки.

– Зарецкий, даже не вздумай, -пригрозила я, едва сдерживая улыбку.

– Тут кровать нормальная и даже не скрипит, – улыбнулся он, а глазки хитренько так задержались на моей груди, – Хотя я бы вспомнил ту штучку, что ты в душе сделала, когда пьяная меня молоком облила.

Моё лицо вмиг вспыхнуло, потому что тогда порог скромности у меня упал до отметки, примерно, в тридцать процентов. Да-да, оставшиеся я припасла на всякий случай…а случаи бывают разные, жизнь-то длинная. Будем надеяться.

– Я пойду Дусю проверю и закрою, а ты пока в дом иди, прохладно уже, – предложил он, направляясь в сторону сарайки, где находилась коза Дульсинея.

Да-да, эту козу, что даёт потрясающее молоко, зовут Дульсинея. Было бы странно, если б в этой деревне, где кроликов называли именами героев из «Санта-Барбары», а коров именовали не иначе, как Маркиза, Екатерина Вторая, Королева, а одного хряка вообще назвали Сигизмундом Великим ( в простонародии – Мудя), козу звали просто Дуся. Не-а, она у нас Дульсинея.

– Я страдаю, я бледнею,

Умоляю, будь моею!

Дульсинея, Дульсинея,

Будь моею и только моей!

Напевал Матвей, а я потопала в дом.

Убрала всё лишнее и даже выключила свет.

……

Пока закрывал сарайку, уловил посторонний звук и не успел сообразить, как на мою бедную голову опустилось что-то увесистое, и свет погас перед глазами.

В голове промелькнула только одна мысль:

– Радка!

А сарайку с Дусей я закрыть так и не успел.

……

Жду Матвея уже минут десять, а его всё нет. Слышу, как в дом зашёл.

– Матвей, я в комнате! – крикнула я ему, но что-то тут было явно не так.

И что, я поняла сразу, как только в комнату вошла фигура в той же самой куртке. Свет от телевизора освещал комнату, а я стояла не двигаясь и ждала её следующего шага. Даже бегло оглядела комнату в поисках хоть какого-нибудь оружия.

– Кто ты, черт тебя дери?! И где Матвей? Что ты, идиотка, сделала с ним?

И она одним движением скидывает капюшон, раскрыв себя.

– Машка, задница лося! Как ты…, -ругнулась я, но она оборвала меня.

– Заткнись уже, – гаркнула она, да так, что звон от её голоса отозвался у меня в ушах.

Та самая «кровь с молоком» Машка, которая, скромно приложившись ладошкой к его груди, томно смотрела ему в глаза, когда припёрлась я. Та самая Машка, которая с ревностью взглянула на меня, когда Матвей сказал:

– Привет, проходи.

Та самая, бл*ть, Машка, которая едва не свела с ума своими преследованиями моего парня. Моего! Звучит-то как красиво.

– Я тебя предупреждала, чтобы ты к нему не лезла? – начала она, сделав пару шагов в сторону, не выпускала меня из виду, а из-за спины показалось здоровая деревянная бита.

– Ты меня этой палкой до смерти забить собираешься? – спуску давать ей не хотелось, хотя было страшно до жути. Неизвестно, что в голове у этой ненормальной.

– До смерти? Нет, зачем, я лишь подправлю твоё личико, а если расскажешь полиции, вот тогда я приду за твоей головой. Оставь Матвейку в покое. Он же мой. Уже давно мой, – гримаса боли. Было даже странно видеть это. Какая-то больная и однобокая любовь.

– Да с чего ты взяла, что он тебя любит-то?!

– Я знаю это! – крикнула она, рванув на меня.

Эх, а я так хотела узнать все её секреты. Вывести её на чистую воду. Но не получилось.

Она занесла руку с битой для удара и пришлось бы это полено прям мне по голове, если бы я не увернулась, зато досталось ровнёхонько на плечо. Взвизгнув от боли, с силой оттолкнула Машку от себя.

– Чертова курица! – крикнула я и схватила кочергу у печки, как раз в тот момент, когда она снова замахнулась.

Отбив удар, ловко увернувшись, зацепила кочергой девчонку за щиколотку и с силой дернула на себя. Не удержавшись на ногах, она кулем рухнула на пол, я же взобралась на неё сверху и придавила руки к полу:

– Никогда не смей угрожать мне и моим близким! Матвей тебя не любит и никогда не любил. И спешу тебя огорчить, у него теперь есть я, а я за любимого человека оторву тебе твою поганую голову! – я даже не ожидала, что мой голос приобретет такие ядовитые и злобные нотки.

Девчонка вырывалась, но я вновь и вновь упирала её руки в пол.

– Да он только трахает тебя и всё, а меня любит! – выплюнула она мне в лицо.

Не выдержала и с размаху съездила ей по носу. Она вскрикнула от боли.