Не плачь, девчонка

– Тоби! Ты правда возьмёшь нас на море?

– Ну а что, поселимся на безлюдном пляже. Только ты, я и Северус. Будем целыми днями загорать, купаться, собирать ракушки и танцевать в ночных клубах.

– В ночных клубах? А куда мы денем Северуса?

– Ничто не мешает взять с собой Данко. Ну как? Едем?

– Едем! – я с визгом прыгаю ему на шею, беспорядочно целуя в щёки и губы. Потом всё же беру себя в руки и серьёзно смотрю ему в глаза.

– Что?

– Твоя чашка, Тоби… Разбилась.

Он хохочет, запрокинув голову, на шее выделяется кадык и, не удержавшись, и прикасаюсь к нему губами.

Перестав смеяться, он смотрит мне в глаза, и мы соприкасаемся лбами.

– Эль, я уже трижды применял к ней «Репаро». Она совершенно несчастливая. И если ты ещё не передумала, вам хватит часа на сборы. Я взял портключ, который сработает через семьдесят две минуты.

– Ещё поцелуй, – говорю я, – и побегу собираться!

– Ещё поцелуй, – ухмыляется Тоби, – и мы никуда не поедем.

Неохотно я сползаю с него на землю и бегу в дом, чтобы разбудить и обрадовать сына. Спотыкаюсь на пороге и открываю глаза.

Я по-прежнему сижу на крыльце. Н-да, мне бы романы писать! Я сердито наколдовала «Темпус». Шесть вечера! Я его жду уже два с половиной часа. Что могло так сильно задержать? Затекли уже все конечности. Из открытой двери дома послышался голос Северуса – проснулся уже. И Данко, наверное, его кормит.

Сынок появился на крыльце спустя пять минут и расширил глаза:

– Мам! А чего ты тут?

– Просто сижу, – потрепала его по лохматой голове. Волосы уже опять отросли. Подстричь бы. – А ты чего?

– Ничего, – и малыш вдруг забрался ко мне на колени, обвил тонкими ручками шею, прижался и уткнулся носом в шею. – Мам, а Дерек к нам когда приедет?

– Он же вчера был, – я обняла покрепче ребёнка и стала гладить по маленькой спине, чувствуя под руками косточки позвоночника. Всё-таки, он у нас слишком худенький. – Может, мы сами съездим к ним в гости?

– О, мам! Давай! А когда?

– Не знаю, Сев, мне ещё зелья доварить нужно. Завтра никак не получиться. Может, денька через два? И папу спросим.

– А где папа?

– Скоро придёт. А что ты в домик не бежишь? Надоел?

– Не-е, мам. Там хорошо. А ты расскажешь мне сказку?

– Сейчас, что ли?

– Ага.

Я вздохнула, глядя в сторону калитки поверх его плеча. – Ну слушай. Жили-были на свете три поросёнка. Три брата. Старшего звали Наф-Наф…

Северус уже давно убежал в своё царство на деревьях, утомившись сидеть на одном месте, а Тобиаса всё не было. Сначала я наколдовывала «Темпус» каждые двадцать минут, потом каждые десять. Ветер на самом деле дул прохладный, и я попросила Данко уговорить Северуса надеть курточку.

В половине девятого пришлось делать зарядку и даже побегать, чтобы размяться. Я уже мысленно представила себе все катастрофы, какие когда-то видела в фильмах. И дольше сходить с ума, сидя на одном месте, просто не было сил. Теперь я очень хорошо понимала Тоби, который за меня волновался. На душе было тягостно и тоскливо. Я даже перестала гадать, каким его увижу. Сколько можно, в конце концов? Данко снова уговаривал поесть, но мне просто не хотелось. Впрочем, от горячего чая с бергамотом отказываться не стала. В десять уже стало темнеть. Хорошо над крыльцом горел фонарь. Я попросила домовёнка принести мне книгу и сидела, укутанная уже в два пледа, разбирая премудрости древних рун.

В половине одиннадцатого я уговорила Северуса идти спать. Малыш капризничал и с трудом согласился на сказку от шушпанчика. Оказалось, Руни знает много интересных историй. Она теперь по вечерам улетала охотиться с черным приятелем, а днём отсыпалась.

Когда высоко в небе я увидела далёкий огонёк одинокой фары, «Темпус» показал без трёх минут двенадцать. Почти полночь.

Быстро позвав Данко, велела отнести пледы и подушку обратно в дом, да разогреть какой-нибудь еды. Сразу стало зябко, и я обхватила себя руками. Мотоцикл приземлился почти бесшумно, остановившись где-то за углом дома. Меня стала бить мелкая противная дрожь – наверное, от ночной прохлады.

С удивлением я услышала голос Тоби, что-то говорившего, и хотела уже побежать к нему навстречу, когда он вывернул из-за угла дома, заставив моё сердце неровно дёрнуться. А следом за ним показался мой братец. Тоби даже не сразу меня заметил, продолжая что-то говорить Джею. Я не разбирала слов из-за непонятного шума в ушах.

– О, привет, – он едва не налетел на меня и резко затормозил. – Ты чего не спишь? Поесть чего-нибудь осталось? Пошли, Джей, он у меня в кабинете. Но я думаю, тебе лучше остаться ночевать, куда ты на ночь поедешь?

– Привет, Эль, – улыбнулся мне брат, а муж уже бодро поднялся по ступенькам и заходил в дом.

– Тоби, – окликнула я, и он замер, полуобернувшись. – Я там твою чашку разбила. Извини.

– Да? – он недоумённо пожал плечом. – У нас что, мало чашек?

Не дожидаясь ответа, он скрылся в прихожей.

– Привет, – я улыбнулась брату через силу, чувствуя себя каким-то роботом. – Иди, Данко вас покормит.

– А ты?

Я покачала головой и махнула рукой, голос внезапно отказал, а в горле появился неприятный ком.

Джей с сомнением потоптался рядом и всё-таки ушёл следом за Тоби.

Я зажмурилась и сжала кулаки. Слёз не было. Просто я очень устала, такой длинный день! Внутри поднималась очень нехорошая волна. Надо было немедленно успокоиться. Я задышала открытым ртом, медленно считая. Пять секунд вдох, семь секунд выдох. Бездумно запрокинув голову, смотрела на яркие звёзды. Видимо, на небе совсем не было облаков. Постепенно сжатая внутри пружина распрямлялась, дыхание помогало. Я даже «Темпус» наколдовывать не стала. Какая уже разница, сколько я здесь торчу?

Хватит! Резко развернувшись, потопала в дом. Зашла в гостиную и увидела, что Тоби и Джей смеются какой-то шутке, сидя за длинным столом. Моей решительности хватило, чтобы сразу произнести:

– Тоби, нам надо поговорить!

Он, всё ещё улыбаясь, оглянулся на меня и поморщился:

– Эль, поздно уже. Давай завтра. – И обернулся к Джею. – Я бы на твоём месте не стал с ним даже разговаривать.

– Вообще-то, Тоб, клиент всегда прав, – усмехнулся брат.

Я заметила, что они уже почти поели, а Данко нет, и подошла к серванту. Надо же было налить им чаю, что ли. О чём они говорили, я больше не вслушивалась. Мне стало вдруг абсолютно всё равно. На меня обращали внимания меньше, чем на жареную картошку. Боже! Да Тоби даже не поцеловал меня при встрече! Просто обошёл. Наверное, я слишком сильно стиснула чашку, поверх которой стояла ещё одна, и та вдруг с тихим звоном пошатнулась, упала на пол, и разлетелась на три крупных осколка.