Не плачь, девчонка

– Эль, осторожней, – сказал Тоби в на миг установившейся тишине. – Нет, Джей, ты не прав…

Я оглянулась – они не смотрели в мою сторону, увлечённые важным разговором. Перевела взгляд на чашку в руке. Она показалась мне слишком маленькой. Да и вообще расхотелось наливать им чай. Обойдутся. Чашку поставила обратно, и посмотрела на высокую стопку тарелок. Красивый сервиз внезапно вызвал тошноту. Зачем нам столько? Гостей принимать?

Наверное, я просто перенервничала. И сошла с ума! Да. Я просто взяла всю эту стопку, донесла почти до стола и, подняв повыше, отпустила. Грохот бьющейся посуды музыкой звенел у меня в ушах. Вот так вот. Бить по одной тарелке – не наш метод!

Джей Ли вскочил, уронив стул, и с беспокойством уставился на меня. Тобиас замер на полуслове, продолжая сидеть. Взгляд был настороженным.

– Эль?

– Да, Тоби?

Наверное, тон у меня был не очень добрым, потому что Тоби зябко повёл плечами.

– Что ты делаешь? – неуверенно спросил он.

– Показалось, что у нас слишком много посуды, – доходчиво пояснила я. – А ты и дома-то не бываешь.

Благо сервант был близко, и там была ещё высокая стопка блюдец. Достав их в полной тишине, картинно подняла вверх, глядя Тоби в глаза, и отпустила. Блюдца разбивались ещё более музыкально. Под ногами хрустели осколки.

– А мне тут одной пить чай неинтересно, милый. Так что чашки нам тоже не нужны.

Чашечки пришлось выкидывать по одной. Когда кончились и они, я взяла большое блюдо.

– И знаешь, дорогой, скучно мне просто. Поговорить не с кем. – Блюдо полетело в камин. На каминной полке качнулась та сама ваза для цветов китайского фарфора, которая мне так нравилась. Я быстро шагнула, чтобы её удержать. Но посмотрев на мужа, который на удивление продолжал просто сидеть, настороженно за мной следя, вздохнула: – И нафига нам эта ваза, если цветов мне ни разу не дарили?

– Эль… – его голос потонул в звоне бьющегося стекла.

Зря я взглянула на Джея, его сочувственный взгляд мне был совершенно без надобности.

Я опёрлась о края стола, взглянув Тоби в глаза:

– Захочешь поговорить, Тобиас Алан Снейп, – медленно, чётко выговаривая каждое слово, произнесла я, – сообщи мне об этом заранее. А я ещё подумаю!

И уже собираясь выйти из комнаты, протопав к двери по хрустящим осколкам, я обернулась:

– Думаю, вы с комфортом разместитесь в гостевых спальнях на втором этаже, господа. Спокойной ночи!

Ответом мне было молчание.

И меня отпустило, сразу стало легче дышать. Да никто мне не нужен!

Поднявшись на третий этаж, я подошла к нашей спальне и остановилась. Заходить внутрь решительно не хотелось. Все эти воспоминания… Я уже хотела пойти в свой кабинет, когда приоткрылась дверь в комнату Северуса, и сынок выглянул в коридор.

– Мам? – его голос был испуганным.

– Да, родной? – я тут же оказалась возле него на коленях и крепко обняла. – Плохой сон?

Он шмыгнул носом:

– Да. Посиди со мной.

От такой жалобной просьбы у меня сердце сжалось.

– У меня есть идея получше, – бодро сказала я. – Давай, ты меня пригласишь в свой домик, там ведь есть две кровати.

Северус удивлённо открыл глаза и рот.

– Мы будем там спать? – уточнил он, прищурившись, прямо как отец.

– Да, и болтать обо всём.

– Давай! А как мы туда…

– Пойдём, Каталина у меня в спальне.

С сыном зайти в нашу спальню оказалось проще. Метла стояла в шкафу и нетерпеливо завибрировала при нашем приближении. Содрав с кровати одеяло, я завернула в него ребёнка, так что торчала только макушка и глаза. Каталина послушно позволила себя оседлать, а Северуса пристроить впереди меня. Окна распахнулись от простой «Алохоморы».

Мы вылетели в окно, в темноту и Северус счастливо засмеялся, беря с меня пример. Хорошо Люмос у меня получился достаточно мощный, а то в темноте найти эти домики в ветвях было просто нереально. Приземлившись возле палатки, я ссадила сына, и сама забралась внутрь вместе с метлой. Думала, что надо будет накладывать климатические чары, но в палатке было очень тепло. Видимо, это была дорогая модель со встроенным климат-контролем, прямо как мантии.

Оставалось только наложить щиты на выход и на все стенки – на всякий случай. Не хотелось, чтобы нас кто-то тревожил.

Северус уже деловито подкрутил какую-то палочку под потолком, забравшись на стол. И палатку залил мягкий тёплый свет. Я посмотрела на ровно застеленные кровати, чистый стол со стопочкой листов, чисто выметенный пол и наполненное наполовину мусорное ведро.

– Это я сам прибирался, – сразу сообщил Северус.

– Молодец, – я была восхищена, – а давай сдвинем кровати. Накроемся сначала каждый своим одеялом, а потом вот этим большим.

– Давай, – обрадовался малыш и принялся мне помогать.

Только когда мы уже легли на вполне удобные и мягкие кровати, а сын притулился у меня под боком, он сонно спросил:

– Мам, а папа?

– А у папы сегодня гости, – ответила я, – ему не до нас. Спи, моё солнышко. Спеть тебе колыбельную?

– Угу.

Я тихо запела ту колыбельную, что пел нам с сестрой отец в нашем счастливом детстве:

– Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

Тихо смотрит месяц ясный

В колыбель твою.

Стану сказывать я сказки,

Песенку спою;

Ты ж дремли, закрывши глазки,

Баюшки-баю.

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал;

Но отец твой старый воин,

Закален в бою:

Спи, малютка, будь спокоен,

Баюшки-баю.

Северус крепко спал уже на втором куплете. Я закрыла глаза, обнимая маленькое тельце и беззвучно зевнула, чувствуя полное умиротворение.

Спали мы слишком крепко и просыпаться не хотелось, несмотря на странный шум снаружи. Я нехотя открыла глаза, с удивлением оглядывая помещение. Рядом завозился малыш, и я сразу всё вспомнила.

Послышался стук снаружи, и, наверное, не первый. А потом я услышала голос Тобиаса:

– Эль, открой, пожалуйста!

Я промолчала. Всё равно эти щиты, что научила ставить Лиара, ему не снять.

– Эль! Ты меня слышишь?

Северус поднял встрёпанную голову и спросил шёпотом:

– Мам, это папа?

– Да, солнышко. Хочешь спать, или будем вставать?

– Я в туалет хочу.

Да, про это я не подумала. Недолго же мы тут продержались. Самой бы не помешали удобства.