Не плачь, девчонка

Да, она была старше его почти на сорок лет, но никогда он не чувствовал этой разницы, Ванесса была восхитительна даже на пороге смерти. Себастиан Салини ни разу не пожалел, что исполнил в свои неполные двадцать лет волю отца, женившись на бесприданнице из старинного рода, да ещё и задержавшейся в девках непозволительно долго. Да — не красавица, да — уродливое существо в глазах многих, да — не оставила ему наследников, но сколько счастливых дней и ночей провели они вместе.

Маленькая карлица стала для него центром вселенной. Но и сделала затворником, что тоже не могло его расстроить. Себастиан не любил шумных сборищ, ему хватало общества трёх друзей, преданных ему чуть меньше века, внучатого племянника, которого звал кузеном, с выводком из пяти дочек, и конечно — его маленькой сеньоры, любимой жены. Друзья были искренне привязаны к остроумной сеньоре Салини, племянник благоговел перед её умом и добротой. Жена кузена, Жози, постоянно переписывалась с Ванессой, приглашая в гости под любым предлогом, например, чтобы помочь выбрать платье очередной дочурке, впервые выходящей в свет. Все пять девочек души не чаяли в своей Несси, присылая из многочисленных поездок милые сувениры, забрасывая письмами и делясь секретами.

Как-то они теперь? Все они. Без этого маленького ангела?

Грусть была светлой, Салини не обольщался, супруга и без того протянула гораздо дольше, чем пророчили целители. Шутка ли — сто тридцать лет даже для волшебницы. И ушла она так же легко, как жила. Упросила вынести в сад, в её любимый уголок, засаженный исключительно белоснежными цветами. Сидя в белом плетеном кресле, укутанная в белую шаль, Ванесса походила на ребёнка. Она светло ему улыбнулась, велела оставить одну буквально на полчаса. Он послушался, он никогда не мог ей ни в чём отказать. И выждав полчаса, вернулся, чтобы забрать в дом — собиралась гроза. Она так и лежала с легкой улыбкой на сморщенном лице, глаза были закрыты, казалось, что она заснула. Себастьян понял сразу, упал на колени, застонал, как раненый зверь, принялся целовать и судорожно сжимать крошечные ручки, еще не потерявшие свое тепло…

Её похоронили в семейной усыпальнице, такой же светлой, как всё, что она любила при жизни. Собралась вся семья, а кроме них, все, кто её любил. Такую странную, некрасивую и безумно прекрасную. Себастьян ничего не видел вокруг, стоя на коленях у маленького гроба, и только позже узнал от кузена, что по его прикидкам, попрощаться с маленькой синьорой собралась половина Парижских магов и чуть не треть магического общества Венеции. Что ж, ему легко было в это поверить, действуя часто за его спиной, Ванесса помогала и опекала многих, и он легко сносил это её самовольство и не считал недостатком, тайком переводя на её счет в банке кругленькие суммы.

Сейчас в загородном доме собралось изысканное общество, в свет выходила младшая дочь внучатого племянника, семнадцатилетняя Софи. Собралась вся родня, ближняя и дальняя, надеялись, видать, что глава рода наконец объявит имя наследника. Ему улыбались все — кто приветливо, кто испуганно, кто подобострастно. И Несс легко бы ему рассказала, что прячется за каждой улыбкой. Она никогда не говорила о людях плохо, даже недостатки указывая мягко, иносказательно, предостерегая его от ошибок. Сейчас ему не помешало бы её мнение, потому что её смерть прежде всего напомнила ему о собственной смертности, а значит, наследника придётся выбирать очень скоро. Но не сегодня, не сейчас, надо хорошо подумать. Кандидатов было несколько, и ни один ему не нравился. Сколько надежд было возложено на сына Рейнарда Салини, Грэма, но смерть рано настигла одарённого мальчишку, свернувшего шею в каких-то итальянских горах. Сам Рейнард, внук его покойного брата, был сквибом, и наследовать, увы, не мог. И не потому, что женат на маггле, а потому, что магия рода его не примет.

Завещание Несс вскрыли вчера, и он никак не мог избавиться от размышлений о странной просьбе, что она оставила ему в постскриптуме такого важного документа. А ведь составлен он был много лет назад, и адвокат заверил, что синьора Салини больше тридцати лет не прикасалась к завещанию. «Басти, — обращалась она к нему из-за грани, — подумай о сестре, мой родной».

И что, ради Мерлина, можно думать о давно почившей сестре, более полувека века назад сбежавшей в Туманный Альбион?

Тихо скрипнула дверь, негромко кашлянул дворецкий.

— Войди, Соччо. Что-то срочное?

— Не столько срочное, сколько странное, мой сеньор!

Старый слуга, прихрамывая, подошёл к столу, протягивая серебряный поднос Себастьяну.

На гладкой поверхности с выгравированным семейным знаком сдвоенной «S» лежало одинокое письмо. Буква «М» на конверте, украшенная вензелями, и окутанная язычками пламени. Знакомый герб удивил и озадачил. Никаких дел в последнее десятилетие семья Салини не вела с английскими Малфоями.

Вскрыв конверт, Себастьян удивился ещё больше. Красивый старинный медальон сверкнул вправленным в центр изумрудом. Дрогнули руки, когда пришло узнавание. Этот медальон был изображен в дневнике предка, жившего пару веков назад.

В записке же значилась только подпись: Абраксас Драконис Малфой.

Себастьян поднял взгляд на дворецкого:

— Вызови ближний круг на вечер. Завтра мы отправляемся в Англию, инкогнито. Подготовь всё.

Конец интерлюдии.

Глава 31

Проснулись мы оба рано. Ну как проснулись, я так не совсем, только приоткрыла один глаз и на ласковый вопрос мужа разрешила делать со мной, что угодно, только не требовать активного участия. Чем он, видимо и воспользовался, а я так просто посмотрела очень романтический сон, где неизвестный мужчина — лица разглядеть не удалось — вёз меня в карете, потом на лошади, потом вообще на ковре-самолете. И все было так чудесно, что я получила просто физическое удовольствие.

— Судя по твоим стонам, Эль, ты просто притворялась, что спишь, — несправедливо обвинил меня муж, укладываясь рядом.

— Вовсе нет, — буркнула я и с удовольствием потянулась. — Кстати, милый. Я тебе хотела про Пифию рассказать.

— Что? Где ты с ней встретилась?

Пришлось проснуться окончательно и обстоятельно передать ему разговор с прорицательницей. Заодно пришлось упомянуть Поттера, надо же было рассказать, зачем сигаретами Тома Харди воспользовалась. Ну тут и остальное у меня вытрясли. Тоби слушал всю эпопею с дедушкой Гарри Поттера как-то рассеяно, а в конце вообще впал в опасную задумчивость, разглядывая меня прищуренными глазами.

— Аврор, значит, — мягко проговорил он. И тут же сменил тему: — так Пифия хотела со мной поговорить?

— Да.

— И как ее найти?

— Очень просто — она просила прислать Данко за ней.

— Данко! — громко крикнул Тоби, и я быстро нырнула под одеяло, возмущенно взглянув на мужа.

Тот только хмыкнул и вскочил с кровати, как говорится, в чём мать родила. А тут и Данко возник.

— Я тут, хозяин, — сказал эльф, ничуть не смутившись видом Тобиаса.

— Друг мой Данко, — Тоби набросил на плечи халат, — тебе знакома Пифия?

— Да, хозяин.

— Навести её, будь добр, и скажи, что я готов с ней поговорить прямо сейчас. То есть, минут через пятнадцать.

Данко кивнул и испарился.

— Тоби, — ахнула я, наколдовав «Темпус», — сейчас только пять утра!

— Знаю! Я в душ, а ты спи.

Может быть у мужа такая сила магическая в приказах была, но я сразу опять заснула. А когда проснулась, за окном уже было совсем светло.

Вспомнив про Пифию, я очень быстро приняла душ, оделась и спустилась вниз — никого, только Данко у плиты колдует, а Северус, сидя за столом, с ладошки кормит нашего жуткого ворона кусочками сырого мяса. Причем Птиц, благосклонно блестя черным глазом, осторожно подхватывал каждый кусочек, позволяя малышу гладить пальчиками другой руки свои пёрышки.

— Доброе утро, ребятки, — сказала я, — а вы когда вернулись? Мы же с папой собирались к вам ехать.

— А я проснулся, а там все спят, — пожаловался Сев, — а Дерека нет, он не приехал, а Лиззи обзывается. И я Данко позвал — и сюда, завтракать. Тут мои друзья.

— Данко, а леди Анжелика, или хоть кто-нибудь, в курсе, что Северус дома?

— Ваш брат знает, — кивнул эльф.

— Привет, Ворон! — сказала я Птицу.

Ворон покосился на меня презрительно, как мне показалось, а Сев сразу воскликнул: