Не повод для знакомства

– Проходите, пожалуйста! – пригласила Наташа.

Мы прошли в квартиру. Прихожая была очень просторная, не то, что у меня дома, где один-то человек чувствовал себя скованно, а вдвоем там было вообще не развернуться.

Мы повесили куртки на вешалку, и Наташа провела нас в комнату.

– Садитесь. Хотите кофе или чаю? – мило улыбнувшись, предложила Наташа.

– Спасибо, Наташенька, чаю горячего выпьем с удовольствием. На улице так холодно!

– Вы посидите пока, а я сейчас все приготовлю.

Наташа ушла в кухню, а мы с Полиной разместились на широком, очень удобном диване. В комнате было тепло и уютно. Два мягких кресла. Черная шикарная стенка. На полках очень много книг. У окна стояла видеодвойка на большой тумбочке со стеклянными дверцами. Через них было видно множество видеокассет, размещенных на полочках тумбочки.

Вскоре пришла Наташа. Она катила маленький раскладной столик на колесиках. На нем стояли три чашки горячего чаю, сахарница, тарелка с печеньем и три розеточки с абрикосовым вареньем.

– Угощайтесь, пожалуйста, – сказала Наташа.

Сама она придвинула кресло поближе к дивану и села в него напротив нас.

– Вы просто решили зайти в гости? – спросила она.

– Да нет, ты знаешь, не совсем, – размешивая сахар мельхиоровой ложечкой, вздохнула я. – Мы хотели с тобой поговорить насчет этого… вчерашнего происшествия.

– Какого происшествия? – Наташа удивленно подняла брови.

– Ну… Насчет Андрея Геннадьевича.

– А что с ним такое? – встревожилась девушка.

Мыс Полиной переглянулись.

– А ты разве не знаешь? – осторожно спросила я.

– Нет, – ответила Наташа. – Я вчера ночевала у под-

ружки. От нее и поехала в институт. Сейчас только вернулась.

– И мама с папой тебе ничего не рассказывали?

– Так я их еще и не видела. Папа с утра ушел на работу, а мама не знаю где. Может быть, в парикмахерскую пошла… Она часто туда ходит.

– Понятно, – вздохнула я. – Очень жаль, очень жаль.

– А что все-таки случилось?

– Понимаешь, Наташа, вчера вечером кто-то ударил Андрея Геннадьевича по голове. Очень сильно. Он сейчас в больнице, в реанимации.

– Да вы что? – поразилась Наташа. – Какой ужас! А во сколько?

– Ну, мы приехали около девяти. Его ударили за несколько минут до этого.

– Так вам нужно поговорить с соседями, может быть, они что видели?

– Мы так и собирались сделать. И начали с тебя. Да вот, выходит, напрасно.

– Мне так жаль! – искренне огорчилась Наташа. – Послушайте, а может быть вам поговорить с моим папой? Он как раз около девяти возвращается домой с работы. Вдруг он что-нибудь видел?

– Хорошо, Наташенька, с твоим папой мы обязательно поговорим. Можно нам прийти вечером?

– Конечно, ради бога!

– А на работу к нему нам нельзя съездить? – спросила вдруг Полина.

Я в который раз подивилась про себя ее нахальству и незаметно пнула ногой под столом. Ответом мне был удар, превышающий мой в несколько раз.

– Вы знаете, дело в том, что его очень трудно застать на месте! – улыбнулась Наташа. – Так что вы лучше придите вечером. Как раз и мама будет дома. Может, и она сможет чем помочь?

– Ну спасибо тебе, Наташенька. Мы пойдем. Заглянем к другим соседям пока.

Мы с Полиной встали и пошли в прихожую одеваться.

– А к кому вы хотите сейчас зайти? – спросила Наташа.

– Да вот хотя бы… в сто двадцать шестую.

– Вот сюда я вам заходить, по-дружески, не советую, – улыбнулась Наташа. – Здесь вам точно ничего не расскажут.

– Почему? – удивилась я.

– Потому что здесь живет одна мегера, которая никогда даже не откроет незнакомым людям. А уж попросить ее о чем-нибудь… – Наташа махнула рукой.

– А куда же нам идти? – растерялась я.

– Я вам советую подняться на пятый этаж. Прямо над квартирой Андрея Геннадьевича живет одна старушка, Клавдия Матвеевна. Очень хороший человек, правда, страдающий одним недостатком, свойственным всем одиноким пожилым женщинам… Но в данном случае это, несомненно, достоинство.

– Ты говоришь о любопытстве? – спросила я.

– Именно! – засмеялась Наташа. – Ну, удачи вам! И до вечера!

Наташа захлопнула дверь. Мы стали подниматься по лестнице на пятый этаж.

Клавдия Матвеевна жила в квартире номер сто двадцать восемь. Мы подошли к деревянной двери, крашенной ярко-рыжей краской. Красили дверь давно, лет пятнадцать назад.

Я нажала на кнопку звонка. Она ответила длинным, протяжным звуком. За дверью послышалось шарканье ног, потом бодрый голос произнес:

– Кто там?

– Извините, пожалуйста, нам нужна Клавдия Матвеевна. Мы бы очень хотели с ней поговорить.

Старушка тут же открыла. Ей было около семидесяти пяти лет, но она была крепкая и полная энергии.

– Проходите, пожалуйста, – радушно пригласила она нас. Видать, что-что, а поговорить она была никогда не против.

Мы прошли в квартиру и сели на старенький диванчик, покрытый зеленым покрывалом. Совсем не такой шикарный, как у Лапиных. Да и вся обстановка в этой квартире была скромной, пенсионерской. Мебель, давно вышедшая из моды. Старый телевизор «Рубин». Бабушка или совсем одинока, или дети не очень-то о ней заботятся. Но вместе с тем в квартире было очень уютно.

– Поди, опять опросы какие-нибудь проводите? – спросила старушка. – К нам уж сколько раз приходили, приносили какие-то анкеты. Я говорю, вижу я уж больно плохо, заполнять-то мне их тяжело. А если что на словах сказать, так я всегда всегда рада. Спрашивайте. А может, чайку поставить?

– Да мы не социологический опрос пришли проводить, Клавдия Матвеевна, – поняв, о чем говорит старушка, ответила я. – Мы по поводу вчерашнего происшествия в сто двадцать четвертой квартире. А чайку не надо, спасибо, мы пили недавно.

– Ах, вы насчет Андрей Геннадича? – всплеснула руками старушка. – Вот ведь беда какая! И кто бы подумать мог? Ведь только человек переехал, жить начал… Прежний-то хозяин, Николай Михалыч, тихо жил, никогда ничего такого не было. А тут на тебе! И ладно, если б он пьяница какой был, Андрей-то Геннадьевич, а то ведь нет, это я точно знаю!