(не) Предал тебя

– Джем или сметана? – уточняет мама, открыв холодильник.

– Джем.

Достаёт мягкую упаковку клубничного, выдавливает на тарелку, ставит рядом с тарелкой блинов.

– Чай или какао?

Мне хочется сказать «кофе», но мама против того, чтобы я пила кофе в свои неполные восемнадцать.

– Чай, несладкий.

Она наливает мне чай. Зелёный. Считает, что он полезнее. Я его не люблю, но сейчас не хочу спорить. Вымотана после вчерашнего.

Мама так и не призналась, что тот мужчина – её любовник. Сказала, что клиент, что она ведёт его дело по усыновлению племянника.

Никогда раньше мама не гуляла по городу со своими клиентами. Встречи с ними проводила исключительно в офисе. Я ей не верю. Вот чувствую, что это был именно тот мужчина, который виноват в их разводе с отцом. Заранее его презираю, хотя понимаю, что это неправильно.

– Кушай, пока горячие, – подталкивает тарелку с блинами ко мне. – Вкусно?

– Угу... очень.

Ем уже второй блинчик, предварительно макнув его в джем. Пью нелюбимый чай, улыбаюсь.

– Спасибо.

– Ты пока не опаздываешь? – немного нервно смотрит на настенные часы.

– Минут через пять нужно бежать.

– Хорошо, – постукивает пальцами по столешнице.

Я вижу, что она хочет мне что-то сказать, но никак не решается. Может, признается наконец? Или извинится? Хотя с извинениями у мамы всегда сложно.

– Тимофей возвращается, – начинает она.

Невольно морщусь. Всё понятно! Дело не во мне, а в моём брате.

– Ева, давай я сама ему расскажу о том, что мы с папой поругались.

Поругались? Так это теперь называется?

– Ну не смотри так, дочка, – отталкивается от стола, резко встаёт. – Мне ещё только твоё осуждение и осуждение твоего брата – и всё! Можно умом тронуться!

Я не знаю, как именно ТАК смотрю на неё. И делаю я это не специально.

Стараясь сдержать эмоции, тихо произношу:

– Мам, я тебя не осуждаю. Просто...

Сглатываю. Нет, я её осуждаю! И врать не умею и не хочу!

– Просто ты меня осуждаешь, – подытоживает она, замерев возле окна.

– Я просто не понимаю... Ты что, папу не любишь?

Пожимает плечами. А меня этот жест буквально раздирает изнутри.

– Любила и люблю, – выдыхает она. Отводит глаза, в которых блестят слёзы. – Но мне кажется, что любовь к нему превратилась в привычку. Я уже перестала ощущать разницу.

Вскакиваю.

– А с тем мужчиной, значит, разницу почувствовала, да?!

– Ева, ты ещё слишком маленькая, – тянет ко мне руки, пытаясь обнять.

Отшатываюсь, отхожу подальше. Смаргиваю слёзы ярости.

– Тимофею я ничего не скажу. Спасибо за завтрак.

Иду в прихожую, а она идёт за мной по пятам. Теперь даже не отрицает, что тот мужчина и есть её любовник.

Ненавижу его!

Поспешно обуваюсь. Хватаю с вешалки свою джинсовку.

– Возьми зонт, – заботливо говорит мама.

Беру зонт, а когда поворачиваюсь к двери, она обнимает меня со спины.

– Ева, я не из-за Тимофея, правда, – гладит меня по волосам, пока я стою как натянутая струна. – Я просто сама хочу сказать. Спокойно, без истерик. Ты же знаешь, какой он.

О да! Тим будет просто в ярости. Будет чудо, если наш дом выстоит, когда на брата обрушится эта новость. Родителей он любит так же, как и я – одинаково. Ну, может, маму чуть больше. Но сто процентов взбесится, когда узнает про их развод. А её любовнику захочет что-нибудь вырвать. Что-нибудь очень ценное.

Мысленно усмехаюсь. Впервые я буду на стороне агрессивного Тима и даже поддержу его.

– Дочка, прости меня, если я была резка в последнее время, – произносит мама, взяв меня за плечи, разворачивая к себе лицом и заглядывая в глаза.

Киваю.

Вот так просто, да? Прости – и словно ничего не было?

– Мам, мне сложно тебя понять, – говорю честно. – Для меня папа – самый лучший мужчина.

– А я ни в коем случае не стану убеждать тебя в обратном, – тут же заверяет она.

Но мне этого недостаточно. Мне хочется докопаться до сути.

– Тогда почему? Почему ты ему изменила? Чем тот мужчина лучше, чем он?

– Никто не лучше и не хуже, – в её глазах появляются слёзы. Она отпускает мои плечи. – Всё очень сложно, Ева. Я не смогу тебе объяснить. Ты маленькая, не поймёшь.

После этих слов я вылетаю из дома. Пульс барабанит в ушах, глаза не видят дороги...

Начинает моросить дождь, и я открываю зонт. У пешеходника ищу глазами Дамира, но его нет. Перехожу дорогу, сегодня, к счастью, без приключений. Добегаю до школы, перепрыгивая лужи.

Свой телефон я вчера забыла в рюкзаке. И после скандала с мамой даже порывалась сбегать в школу, но потом передумала и легла спать. Папа меня этому научил – в любой непонятной ситуации выключи ненадолго мозги, перезагрузись.

Сон вроде бы помог, но сейчас мама загрузила мои мозги снова. А ещё я ужасно соскучилась по Дамиру. Некрасиво вчера получилось. Я просто взяла и уехала.

Забираю свой рюкзак из раздевалки. Рюкзак Дамира тоже здесь, и я не знаю, стоит ли его брать. Возвращаюсь в холл, достаю свой телефон – он почти разряжен. Отлично...

В вотсапе вчерашнее сообщение от Дамира.

«Ты дома? Всё нормально?»

Пишу ответ: «Вчера телефон забыла в рюкзаке. Я в школе. Ты где?»

Отправляю. Неосознанно перестаю дышать, пока жду его реакцию. Ответ от Дамира прилетает быстро.

«Иди на урок, я опаздываю».

Что ж... Ладно. Шагаю на алгебру, здороваюсь с одноклассниками. Юлька сразу начинает шептать мне в ухо:

– Вика поспорила с Дианой, что Дамир уже на следующей неделе будет с ней. Диана говорит, что он выберет её. Это обсуждают в чате.

Брезгливо морщусь. Вика из ума, походу, выжила. И ещё какая-то Диана…

– Тебе это совсем неинтересно? – внезапно спрашивает подруга с обидой в голосе.

– Да у меня дома проблемы, – признаюсь я.

– А что случилось? – Юлькин тон меняется, становится участливым.

Качаю головой. Ничего больше говорить я не могу. Нет, Юлька не сплетница, но, как выяснилось, рассказать об измене матери я могу только Дамиру. И это странно.

– На много хоть поспорили? – меняю тему.

– Не на деньги.